В начале двадцатого столетия Эдмунд Гуссерль выдвинул
проект дескриптивной описательной психологии, призванной служить
как бы первым уровнем философского исследования. Такого рода
интроспективная психология, которую не нужно путать с
интроспективной психологией Вундта и Титченера, должна была
явиться фундаментом феноменологической философии (примерно также
как для кантовской тории разума служило основанием
экспериментальное естествознание). Такая психология требовала
предположения некоей имманентной области психического,
параллельной физической реальности и существующей по собственным
законам.
Феноменологическая психология открывается нам в рефлексии,
тематизирующей способы данности предметов сознанию. В такой
рефлексии открывается интенциональность предметов сознания, -
т.е. их сущностное свойство быть сознанием о чем-то, явлением
чего-то. Интенциональные «факты» систематизируются и приводятся к
первичным очевидностям. Такая чистая и последовательная
психология возможна не как опытная, а только как априорная наука.
Истину единства она достигает, превращаясь в трансцендентальную
феноменологию, переходящую к исследованию структур, задающих
возможный психический опыт.
Гуссерль употребляет термин интенциональность, который
использовался еще в схоластике, и был обоснован Францем Брентано,
лекции которого Гуссерль слушал в Вене в 1884-1886 году. В своей
интенциональности сознание не есть нечто такое, что сначала
существует само по себе, а затем имеет необходимость быть
направленным и высвечивать что-то другое. Сама природа сознания
такова, что оно всегда имеет с чем-то дело. Тема глубинных
оснований взаимосвязи сознания и той предметности с которой она
имеет дело будет впоследствии систематически разработана
Мартином Хайдеггером в его
основополагающем труде «Бытие и время» (1927г.)
В целях более адекватной эмпирической дескрипции Гуссерль
обращается к так называемому методу аподиктического
усмотрения, способного достичь «чистых всеобщностей, без
всякого полагания при этом фактов; всеообщностей соотнесенных с
бесконечным объемом свободно мыслимых возможностей; всеобщностей
аподиктически предписывающих этим последним норму мыслимости в
качестве возможных фактов. раз появившись, такие чистые
всеобщности… суть самопонятности…» (Логос. 1992. №3. с.76).
Гуссерль говорит о процессе выявления аподиктических всеобщностей
как о выделении воображаемых вариаций на основе конкретного
фактического экземпляра. Эти вариации задают в совокупности
горизонт видения. При работе с этими вариациями обнаруживается их
самосовпадение, что свидетельствует о сохраняющемся инварианте -
всеобщей сущностной форме. Этот инвариант определяет абсолютно
неустранимый формальный стиль - стиль региона - «вещь вообще».
Двигаясь дальше, можно обнаружить инвариантный стиль
феноменологической субъективности как стиль чистого Я и общности
Я вообще, жизни сознания вообще. Такой тип редукции эмпирического
Гуссерль называет эйдетической редукцией.
Благодаря эйдетической редукции феноменология становится
универсальной наукой, относящейся к непрерывному единому полю
феноменологического опыта. Основной темой этой науки является
исследование инвариантного формального стиля этого поля, его
бесконечно богатого структурного а priori чистой субъективности
как индивидуальной субъективности в пределах общей
субъективности, а также а priori самой интерсубъективности. В
результате эйдетической редукции возникают априорные
понятия, выражающие сущностно необходимые стилевые формы, «с
которыми связано всякое мыслимое фактическое бытие Я и жизнь
сознания. При этом выстраиваются иерархические отношения
подчиненности: априорные понятия обладают «безусловной
нормативной значимостью» для всей эмпирии, принадлежащей
соответствующему региону бытия.
Одно из центральных мест в феноменологической психологии Гуссерля
занимает понятие Я, которое в его системе можно выделить, по
крайней мере, в трех значениях. Прежде всего, различаются
эмпирическое и трансцендентальное Я. Первое дано нам во
внутреннем психологическом опыте, второе достигается посредством
последовательной феноменологической редукции, оставаясь, тем не
менее, очевидным. Третье Я - это Я «Жизненного Мира»,
предмета размышлений Гуссерля в поздний период
его творчества.
Я Жизненного мира можно сопоставить с Я практического разума
Канта. Однако если для Канта сфера практического разума - это,
прежде всего сфера разума, то понятие Жизненного Мира уже по
определению потенциально шире:
Тематику Жизненного мира Гуссерля не стоит смешивать с тематикой
житейской психологии (Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую
психологию. М., 1998), поскольку в данном случае речь идет не о
разграничении научного и житейского (бытового) знания (житейская
и научная психология), а скорее об основаниях, благодаря которым
любое знание (в том числе научное) вообще возможно. Гуссерль в
работах последнего периода своей жизни говорит о забвении
Жизненного Мира, т.е. оторванности теоретического знания от своих
витальных корней. Очевидна связь темы забвения Жизненного Мира Э.
Гуссерля с более поздними мыслями Мартина Хайдеггера о забвении
Бытия и о возможности знания «более строго, чем научное
знание».
В это время внимание Гуссерля все больше занимает проблема
смыслов конституирующих человеческую жизнь, тема, которая
впоследствии станет центральной в творчестве Виктора Франкла. Гуссерль
утверждает, что смыслы имеют совершенно особый статус бытия,
смыслы не существуют как предметы. «Есть» конкретный предмет:
стол, стул, карандаш, но каким образом есть смысл? По мнению
Гуссерля нельзя по отношению к смыслу говорить, что он есть, он
предпочитает говорить «смысл значит». Задачу своей философии в
этот период он как раз и видит в предельно радикальном вопрошании
своих оснований, к прояснению их подлинных истоков, тех
фундаментальных смыслов, которые не только конституируют жизнь
сознания, но и вообще способствуют тому, чтобы человек обрел
возможность существования в этом мире.
Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова факультет психологии Диссертация на соискание ученой степени кандидата психологических наук Научный руководитель: доктор психологических наук, проф. Леонтьев Д.А. Москва 2001