Идея взаимодействия является основой представлений об интерактивной природе общения в концепциях символического интеракционизма (Дж.Мид, Г.Блумер, М.Кун, Э.Гоффман и др.), социального бихевиоризма (А.Бандура, Н.Миллер, Д.Доллард, Д.Тибо, Г.Келли, Г.Хоманс), социально-перцептивного когнитивизма (К.Левин, Ф.Хайдер, Т.Ньюком, Л.Фестингер), а также в теориях психоаналитической ориентации (Г.Салливен, Э.Берн, В.Шутц, М.Кляйн) и гуманистической психологии и психотерапии (К.Роджерс, Д.Морено, В.Сатир, Д.Бьюдженталь). Сама по себе широта многочисленных теоретических концепций и подходов к изучению взаимодействия (интеракции) в общении свидетельствует о принципиальной многозначности в понимании феноменов взаимодействия и интеракции.
С точки зрения обыденного сознания и здравого смысла общение представляет собой взаимодействие между людьми или межчеловеческое взаимодействие. В большинстве научных трактовок общения взаимодействие является определяющей (родовой) характеристикой сущности и содержания общения.
Б.Ф.Ломов указывает, что реальный образ жизни человека складывается из двух основных составляющих - предметно-практической деятельности и общения как «специфической формы взаимодействия человека с другими людьми» (17, с. 107). Понятие «общение» охватывает другую, нежели деятельность, категорию реально существующих отношений «субъект-субъект» и именно «субъект-субъектность» этих отношений определяет истоки механизма «взаимодействия».
А.А.Леонтьев также подчеркивает, что центральным моментом определения общения является не «передача информации», а взаимодействие с другими людьми как внутренний механизм жизни коллектива, причем взаимодействие понимается как обмен идеями, интересами и т.п. и формирование установок, усвоение общественно-исторического опыта (175, с.107). А.А.Леонтьев указывает, что взаимодействие (интеракция) опосредовано общением и благодаря общению люди могут вступать во взаимодействие. Взаимодействие, интеракция, по А.А.Леонтьеву, это коллективная деятельность, которая рассматривается не со стороны содержания или продукта, а в плане ее социальной организации ( 16, с. 113).
Таким образом, сущность взаимодействия сводится к совместной, коллективной деятельности и к ее социальной природе и организации. Данное понимание взаимодействия определило содержание дальнейших исследований общения и совместной деятельности (19, 21, 27), однако, очевидно, что трактовка взаимодействия через раскрытие его «совместно-коллективных» и «социально-организационных» структур и процессов еще не раскрывает сущностной природы и внутреннего механизма феномена взаимодействия.
Перспективный подход к постижению внутренне-сущностной природы взаимодействия был намечен Б.Ф.Ломовым, который указал, что конституирующим принципом взаимодействия в общении является не система перемежающихся действий (воздействий) каждого из участников общения, а их непрерывное в з а и м о д е й с т в и е. «Общение - это не сложение, не накладывание одна на другую параллельно развивающихся («симметричных») деятельностей, а именно взаимодействие субъектов, вступающих в него как партнеры» (17, с. 127). Б.Ф.Ломов подчеркивает, что «разрезать» общение, отделив деятельность одного участника от деятельности другого, невозможно, ибо это значило бы отойти от анализа в з а и м н о г о общения.
Сформулированное Б.Ф.Ломовым представление о взаимности, о «взаимодейственности» общения имеет центральное значение не только для понимания природы взаимодействия в общении, но и для сущностного понимания непрерывно-нераздельной (континуально-недизъюнктивной) природы самого общения. Б.Ф.Ломов также обратил внимание на то, что «Если в отношении индивидуальной деятельности сформулированы принципы и подходы к ее изучению, разработаны схемы ее анализа и способы описания, то в отношении общения пока дело ограничивается лишь весьма общими положениями.» (17, с.128).
В последние годы принципы, подходы, способы изучения и анализа общения получили значительное развитие, однако, проблемы взаимности общения, роли взаимодействия в общении, соотношения взаимодействия и общения остаются недостаточно исследованными. Нам представляется, что одним из важнейших направлений изучения взаимности и взаимодействия в общении является идея неаддитивности общения, четко сформулированная Б.Ф.Ломовым и указывающая на необходимость исследования недизъюнктивно-континуальной, процессуально-полифонической природы общения.
Значительная часть психологических исследований взаимодействия между людьми в общении осуществляется в русле социально-психологического изучения общения и совместной деятельности. Для понимания соотношения общения, взаимодействия и совместной деятельности рассмотрим некоторые концептуальные модели общения и совместной деятельности.
Л.И.Уманский выделил три вида совместной деятельности: совместно-индивидуальную, совместно-последовательную и совместно-взаимодействующую (28, с.57-58). При совместно-индивидуальной деятельности каждый член группы делает свою часть работы независимо друг от друга. Если же совместная деятельность предполагает последовательное выполнение частных действий и процедур разными членами группы (как на поточном, конвейерном производстве), то мы имеем совместно-последовательную деятельность. Если же общая задача выполняется при непосредственном (и одновременном) взаимодействии каждого члена группы со всеми другими ее членами, то следует говорить о совместно-взаимодействующей деятельности. (Заслуживает внимания то, что три вышерассмотренные модели коммуникации Н.В.Казариновой в целом аналогичны трем моделям совместной деятельности Л.И.Уманского/ прим. автора/)
Поскольку взаимодействие в общении и совместной деятельности может осуществляться в условиях разной интенсивности связей людей друг с другом, то некоторые структурно-уровневые особенности взаимодействия раскрываются в классификации уровней взаимосвязанности и взаимозависимости участников общения и совместной деятельности, предложенной Н.Н.Обозовым (20, с.20). В этой классификации выделено шесть уровней взаимосвязанности и взаимозависимости партнеров по общению и совместной деятельности: изолированность, предполагаемая взаимосвязанность, взаимосвязанность «молчаливого присутствия», взаимосвязанность по типу «влияние и взаимовлияние», активная или действенная взаимосвязанность людей через средства совместных действий, коллективистская взаимосвязанность.
Конечно, структурные уровни организации совместной деятельности (по Л.И.Уманскому) или взаимосвязанности и взаимозависимости (по Н.Н.Обозову) еще не раскрывают внутренний механизм взаимодействия в общении и совместной деятельности. Поэтому центральное значение для изучения психологических механизмов взаимодействия приобретают социально-психологические исследования того, каков механизм воздействия совместной деятельности на общение и, наоборот - каковы механизмы влияния общения на совместную деятельность (21, с. 6).
Фундаментальные результаты социально-психологических исследований соотношения общения и совместной деятельности получены психологами МГУ и чехословацкими психологами в цикле работ 1980-х гг. (19, 21). Описывая логику исследований взаимосвязи общения и деятельности, Г.М.Андреева и Я.Яноушек отмечают, что на первом этапе этих исследований преимущественное внимание уделялось исследованию закономерностей детерминации общения особенностями совместной деятельности (19), т.е. доказывалась опосредованность общения рядом характеристик совместной деятельности. Уже в этих исследованиях было установлено, что далеко не все характеристики общения зависят от содержания и уровня развития совместной деятельности. Более того, выявлено, что само общение, «порожденное» совместной деятельностью, часто начинает играть весьма важную роль в развитии самой этой деятельности. Поэтому на следующем этапе исследований соотношения общения и совместной деятельности (21) все большее внимание уделялось изучению того, каким образом, в какой мере, в каких формах, какими своими элементами общение может способствовать дальнейшему развитию совместной деятельности и ее оптимизации ( 21, с. 7 ).
Анализируя основные процессы и детерминанты общения, которые могут влиять на взаимодействие в совместной деятельности, Г.М.Андреева и Я.Яноушек намечают ряд направлений исследования влияния общения на совместную деятельность (21, с.10-12). Первое направление конкретизации общего механизма воздействия общения на совместную деятельность состоит в исследовании того, как коммуникативные, интерактивные и перцептивные процессы влияют на совместную деятельность и отношения людей. Другое направление анализа влияния общения на совместную деятельность заключается в выявлении того, как процессы коммуникации, интеракции и перцепции воздействуют на уровень развития группы или коллектива как субъекта совместной деятельности. В этой связи отмечается, что данное направление исследований опирается на идею и концепцию деятельностного опосредствования межличностных отношений в группе А.В.Петровского (23, 26). Третье направление анализа сопряжено с изучением личности в системе общения и совместной деятельности, причем исследование процесса порождения и трансформации личности человека в условиях совместной деятельности рассматривается как ключ к научному пониманию личности.
Другой подход к описанию взаимодействия в структуре совместной деятельности представлен в работе А.Л.Журавлева (9), который исходит из положения К.Маркса о том, что кооперация «есть прежде всего взаимодействие многих рабочих» (т. 47, с.285) и рассматривает взаимодействие между людьми как существенную особенность структуры совместной деятельности и основной отличительный признак по сравнению с индивидуальной деятельностью (9, с. 27). Под взаимодействием понимается такая система действий, при которой действия одного человека или группы лиц обусловливают определенные действия других, а действия последних, в свою очередь определяют действия первых. Отмечается, что взаимодействие может иметь место и при выполнении относительно независимых индивидуальных деятельностей, однако, при этом оно не включается в структуру этой деятельности и не вносит в нее принципиальных изменений. Очевидно, что такой тип взаимодействия соответствует модели «совместно-индивидуальной деятельности» по Л.И.Уманскому (28).
Опираясь на положение Б.Ф.Ломова о том, что взаимодействие «как бы пронизывает совместную деятельность, играя организующую роль» (18, с.19), А.Л.Журавлев подчеркивает, что структура совместной деятельности складывается, функционирует и развивается именно через взаимодействие между ее участниками. Благодаря непосредственному или опосредованному взаимодействию индивидов становится возможным объединение, распределение и согласование индивидуальных деятельностей в совместной, причем взаимодействие «пронизывает» все этапы совместной деятельности, а также ее компоненты, т.е. цели, мотивы, способы осуществления и результаты.
Вопрос о взаимодействии рассматривается в связи с психологической структурой совместной деятельности, что требует решения вопроса о единицах психологического анализа совместной деятельности. Один из стратегических подходов к анализу совместной деятельности заключается в исследовании совместной деятельности с позиции психологической теории деятельности. Согласно А.Н.Леонтьеву, макроструктурными единицами человеческой деятельности является совокупность действий, выделяемых в связи с побуждающими их мотивами и действий, направленных на достижение целей и операций как конкретных способов действий. Однако, как справедливо замечает А.Л.Журавлев, схема структурного анализа индивидуальной деятельности недостаточна для описания строения совместной деятельности (9, с.28), поскольку всякая индивидуальная деятельность, сколь бы важной она ни была, по отношению к совместной деятельности остается частью целого и, несмотря на относительную самостоятельность, испытывает ведущее влияние целого.
Совместная деятельность как единая, целостная система возникает прежде всего в результате установления социальных связей между индивидами и реализации их общественных отношений в процессах объединения, функционального распределения и согласования деятельности индивидов (а эти процессы становятся возможными благодаря взаимодействию индивидов друг с другом). Поэтому за «единицу» психологического анализа, которая вскрывает качественную специфику совместной деятельности (так же, как предметное действие раскрывает специфику индивидуальной), А.Л.Журавлев принимает целевое или предметно-направленное взаимодействие между людьми (а, значит, и между индивидуальными деятельностями). Целевое взаимодействие в совместной деятельности приводит к возникновению некоторой общности индивидов, благодаря которой формируется коллективный субъект, характеризующийся целостностью и способностью к совместному функционированию.
Несмотря на продуктивность принципиального положения о несводимости структуры совместной деятельности к структуре индивидуальной деятельности и на широкие перспективы исследования взаимодействия по его проявлениям в социально-коллективной, макроцелостной структуре совместной деятельности, сущностное содержание и феноменология взаимодействия в общении и совместной деятельности остаются недостаточно раскрытыми. Это констатирует и А.Л.Журавлев, который в завершение проведенного им анализа проблемы взаимодействия в общении и совместной деятельности признает, что «В социальной психологии…категория взаимодействия исследована недостаточно, не выделены социально-психологические характеристики, которые бы позволяли его конкретно оценить и описывать практическое взаимодействие людей.» (9, с.28; 27, с. 47-55).
Становится очевидно, что научное решение проблемы соотношения взаимодействия и общения требует разработки кардинальных - и парадигмальных - схем и подходов и одними из прообразов конструктивно-эвристического и теоретико- методологического решения данной проблемы нам представляются методологические подходы Г.А.Ковалева (11, 12, 13) и Н.В.Казариновой (10).
В фундаментально-парадигмальной концепции Г.А.Ковалева раскрываются особенности психологии воздействия и взаимодействия (11, 12, 13). Под воздействием в широком смысле слова понимается «…процесс (физический, химический, биологический, символический), реализующийся в ходе взаимодействия двух или более систем, результатом которого является изменение состояния хотя бы одного из них. Эффектом психологического воздействия относительно человека является изменение его субъективных характеристик (потребностей, установок, отношений, способностей, деятельности, поведения) в результате взаимодействия этого человека с коммуницирующей с ним системой» (13, с. 5).
Рассматривая проблему воздействия и взаимодействия в широком методологическом контексте, Г.А.Ковалев выявил парадигмальное содержание категорий воздействия и взаимодействия и в результате глубокого методологического анализа выделил три парадигмы психологической науки, воплощающие сущность и потенциалы трех стратегий психологического воздействия.
В первой - «объектной» (или «реактивной») - парадигме человек и его психика в целом рассматриваются как пассивный объект воздействия внешних условий и как продукт этих условий.
Вторая - «субъектная» (или «акциональная») - парадигма исходит из представления об активности человека и индивидуальной избирательности психического отражения внешних воздействий, где субъект сам оказывает преобразующее воздействие на поступающую к нему извне психологическую информацию.
Третья - «субъект-субъектная» (интерсубъектная) или диалогическая - парадигма рассматривает психику как открытую систему, находящуюся в постоянном взаимодействии с миром и людьми, причем она обладает внутренним и внешним контурами регулирования. Такое понимание психики позволяет рассматривать ее как многомерное и «интерсубъектное» по своей природе образование (13, с. 9).
Весьма важно, что «объектная» и «субъектная» парадигмы воплощают в себе идеологию монологического мировоззрения - научного и житейского, а интерсубъектная парадигма представляет собой парадигму диалогического миропонимания и мироотношения.
Нам представляется, что в соответствии с представлениями об «объектной» и «субъектной» парадигмах в психологической науке можно говорить об «объектном» и «субъектном» воздействии, но нельзя говорить об «интерсубъектном» воздействии, поскольку интерсубъектные феномены всегда являются феноменами взаимодействия, а не воздействия (точно так же в рамках психологической науки некорректно говорить об «объектном» и «субъектном» взаимодействии). Таким образом, психология воздействия зиждится на монологической установке миропонимания, а психология взаимодействия предполагает диалогическое миропонимание, диалогическое мироотношение.
Высоко оценивая методологические идеи Г.А.Ковалева о соотношении воздействия как феномена монологической парадигмы и взаимодействия как феномена диалогической парадигмы, следует сказать, что в концепции трех парадигм (и трех уровней) психологического анализа сущность и природа взаимодействия раскрываются скорее на уровне внешней макрофеноменологии, нежели на уровне внутренней микрофеноменологии экзистенциального анализа общения, воздействия и взаимодействия.
Интересную методологическую схему исследования общения и взаимодействия разработала Н.В.Казаринова (10). Рассматривая аналитические модели межличностной коммуникации, межличностного взаимодействия и раскрывая логику научного изучения феномена общения, она показывает, что на первых этапах изучения общения оно исследовалось как процесс коммуникации, т.е. как процесс передачи информации. Затем общение стало изучаться как процесс «воздействия», направленный на определенные цели, имеющий структуру и организацию и ведущий к определенным результатам. Далее исследование общения продолжилось как изучение межличностных отношений и феноменов межличностного взаимодействия.
В результате своего анализа Н.В.Казаринова выделила три модели межличностной коммуникации, раскрывающие логику взаимоотношения концепций общения как коммуникации, воздействия и взаимодействия (10, с.18-19). Линейная модель отображает коммуникацию как действие, содержание которого заключается в передаче и приеме информации и суть его состоит в том, что отправитель кодирует идеи и чувства в определенный вид сообщения, а затем отправляет его получателю, используя какой-либо канал (речь, письменное сообщение и т.д.). Линейная модель рассматривает коммуникацию как однонаправленный процесс - от отправителя к получателю - причем получатель информации предстает как объект воздействия. Такой способ передачи сообщений характерен для письменно-текстовой коммуникации, для средств технической и массовой коммуникации либо для общения, в котором партнер выступает как объект воздействия.
Интерактивная модель предполагает поочередное воздействие партнеров общения друг на друга, что превращает линейную схему коммуникации в круговую, циклическую (вследствие этого можно говорить о наличии обратной связи между партнерами).
Если линейно-«передаточная» и интерактивно-циклическая модели коммуникации трактуют коммуникацию как последовательность аддитивно-дискретных актов, имеющих начало и конец, то трансакционная модель представляет коммуникацию как процесс одновременного отправления и получения сообщений коммуникаторами. В каждый момент общения партнеры способны получать сообщения и воздействия от другого человека, понимать их и реагировать на сообщение и поведение партнера и в то же самое время формировать собственные мысли и чувства, сообщать их собеседнику и воздействовать на него словами, действиями и смыслами своего поведения. Н.В.Казаринова указывает, что эта модель позволяет увидеть, что дискретный акт коммуникации трудно отделить от событий, которые ему предшествуют и следуют за ним и потому коммуникация представляет собой процесс, в котором люди формируют отношения, взаимодействуя друг с другом.
Разделяя представление Н.В.Казариновой о взаимодействии как синхронном и двуплановом восприятии и понимании партнерами друг друга и об их воздействии друг на друга, необходимо отметить, что данный феномен фактически не исследован в современной психологии общения, а значит, не исследовано и ядро механизма взаимодействия в общении. Представление же о том, что дискретный акт коммуникации трудно отделить от событий, которые ему предшествуют и следуют за ним, указывает на необходимость сверхкаузального и транстемпорального понимания общения, что требует разработки новых теоретических и методических подходов к постижению контекстуально-событийной, недизъюнктивно-холистической, процессуально-органической и семантико-полифонической природы феномена общения и взаимодействия в общении.
Следует также сказать, что понимание трансакции в данной модели выходит за рамки представления о транзакциях в психотерапевтической системе Э.Берна, поскольку берновские транзакции представляют собой аддитивно-дискретные интеракции (структурирующие взаимодействие как игру по определенному сценарию), а не являются событийными взаимодействиями, имеющими недизъюнктивно-контекстуальную, полифонически-холистическую природу. Возможно, более адекватно феномены подлинного взаимодействия обозначать понятиями мета-акции, экзистенциальной акции и т.п. Впрочем, понятие трансакции может быть и более адекватным, если под «трансовостью» разуметь не простую интеракционность (как в концепции Э.Берна), а бытийно-событийную трансовость, описываемую и исследуемую в русле представлений трансперсональной психологии.
Вышерассмотренные концепции и модели понимания взаимодействия - в контексте общения и совместной деятельности - дают основания выделить три подхода к проблеме природы взаимодействия. Первый подход заключается в построении схем взаимодействия (и совместной деятельности), исходя из идеи структуры индивидуальной деятельности и сведения взаимодействия к той или иной сумме индивидуальных деятельностей. Логика этого решения соответствует представлению о «совместно-индивидуальной деятельности» (по Л.И.Уманскому), линейно-передаточной модели коммуникации (Н.В.Казариновой и др.), «объектной» парадигме понимания психологического воздействия (по Г.А.Ковалеву), наконец, логике первого этапа социально-психологических исследований совместной деятельности и влияния совместной деятельности на межличностное общение (исследования социальных психологов под руководством Г.М.Андреевой).
Второй подход к решению проблемы взаимодействия состоит в постулировании и конституировании первичности и исходности социальной макроструктуры совместной деятельности, целостная архитектоника которой задает особенности процессов взаимодействия и индивидуальных деятельностей как внутренних микроструктур совместной деятельности. Логика этого решения лежит в основе представлений о «совместно-последовательной деятельности» Л.И.Уманского (28), интерактивно-циклической модели коммуникации Н.В.Казариновой (10), «интерсубъектной» парадигме психологического воздействия Г.А.Ковалева (11, 12, 13), теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в коллективе А.В.Петровского (23, 26), содержании второго этапа социально-психологических исследований взаимовлияния общения и совместной деятельности Г.М.Андреевой и др. (21), наконец, в основе представлений А.Л.Журавлева (9) о социально-коллективной макроструктуре совместной деятельности (в единстве ее целевого и предметного компонентов) как «единице» психологического анализа совместной деятельности.
Третий подход к решению проблемы взаимодействия заключается в утверждении внутренне-сущностного, интерсубъектно-интерперсонального, недизъюнктивно-процессуального понимания природы межчеловеческого взаимодействия. Логика этого подхода - в большей или меньшей мере - соответствует представлениям о «совместно-взаимодействующей деятельности» (по Л.И.Уманскому), трансакционной модели коммуникации (по Н.В.Казариновой), «интерсубъектной» парадигме психологических воздействий-взаимодействий (по Г.А.Ковалеву), «метаатрибутивной» подструктуре личности В.А.Петровского (24, 25). Однако, наиболее глубокие потенциалы данное решение проблемы межчеловеческого взаимодействия раскрывает в контексте представлений современной философии диалога (М.М.Бахтина, М.Бубера, В.С.Библера, С.Л.Франка и др.) и психологии диалога (Т.А.Флоренская, Г.А.Ковалев, А.Ф.Копьев, А.Б.Орлов и др.).
Идеи континуальности-недизъюнктивности и полифоничности-процессуальности диалога являются центральными в гуманитарно-культурной, экзистенциально-онтологической концепции М.М.Бахтина, который исходит из того, что «Быть - значит, общаться диалогически», причем «Один голос ничего не кончает и не разрешает. Два голоса - минимум жизни, минимум бытия» (1, с. 294). Бытие «другого» вне меня и внутри меня является для М.Бахтина онтологическим условием бытия человеческого «Я» и принципиально важно то, в какой мере «другой» во мне является в формах «не-Я», «моего иного Я» и «Над-Я» (то есть бытия во мне, чем-то большим меня во мне).
В качестве основных структур самосознания и образа Я М.Бахтин выделяет образы «Я-для-себя», «Я-для-другого» и «Другой-для-меня». Он подчеркивает, что человеку не даны его временные и пространственные границы, но Другой дан «весь» и вследствие этого у «Меня» по отношению к «Другому» возникает «избыток видения».
На наш взгляд, «избыток видения» можно рассматривать как онтолого-антропологическое проявление феномена «вненаходимости», играющего фундаментальную роль в концепции диалога М.М.Бахтина. «Вненаходимость» изначально определяется существованием другого человека, другого Я, то есть того Ты, которое исходно насущно моему Я и органично необходимо для бытия моего Я. Без Ты другого человека мое Я утрачивает укорененность в бытии и смысл своего существования. Только позиция «вненаходимости» открывает мое Я для Тебя, только «вненаходимость» позволяет Мне «обымать» Тебя, а Тебе - Меня. Благодаря «вненаходимости» Я могу воспринимать Тебя во всей твоей подлинности - целостно, замкнуто, завершенно, а Ты целостно и завершенно воспринимаешь Меня. Тем самым каждый из нас принимает и утверждает бытие другого в его изначальности и абсолютности, целостности и самобытности. Механизм «вненаходимости» связан с физикой межчеловеческого восприятия и геометрией взаимного позиционирования людей в пространстве, однако, сущность феномена «вненаходимости» состоит в том, что она представляет собой «любящую и напряженную» обращенность к другому человеку как к человеку во всей его подлинности и уникальности.
Представление о «вненаходимости» органично сопряжено с самотождественностью-несамотождественностью человека, поскольку и по отношению к самому себе он способен занимать позицию «вненаходимости», ибо, по М.Бахтину, «Человек никогда не совпадает с самим собой. К нему нельзя применить форму тождества А=А. ….Подлинная жизнь личности совершается в точке этого несовпадения человека с самим собой.» (1, с.100). Вследствие «вненаходимо»-несамотождественной природы человека его бытие обретает свойства открытости, незавершенности, свободы, ответственности, процессуальности, событийности, субъектности, парадоксальности, универсальности, уникальности, интенциональности, полифоничности и др.
Экзистенциальная парадоксальность со-бытия людей в диалоге заключается в том, что вследствие интенциональной обращенности каждого собеседника к другому человеку в каждом слове одного собеседника, в каждом его высказывании, в каждой интонации - вообще в его голосе! - реально, существенно и неотменимо присутствует этот другой человек. И если с точки зрения здравого смысла и обыденного сознания, а также с точки зрения линейно-передаточной и интерактивно-циклической моделей общения и воздействия любое слово, любое высказывание, любое движение безраздельно и полностью принадлежат говорящему и действующему человеку (воздействующему субъекту), то с диалогической, бахтинской точки зрения все слова, высказывания и движения в большой мере определяются присутствием и влиянием собеседника, а потому в значительной степени со-принадлежат этому собеседнику. Таким образом, голос каждого собеседника заключает в себе два голоса - свой собственный и голос партнера, собеседника. Неслиянно-нераздельное со-присутствие двух голосов - моего голоса и голоса партнера, голоса «Я» и голоса «Ты» - в одном голосе, в голосе каждого из собеседников и выражает сущность идеи и понятия «двуголосия» М.М.Бахтина. Очевидно, что понятие «двуголосия» предельно глубоко и обобщенно выражает единство сущности и существования механизма взаимодействия в человеческом общении и его антиномически-парадоксальную природу.
Антиномическая логика лежит в основе религиозно-философского мировоззрения русского философа С.Л.Франка. В одной из своих работ он прямо утверждает, что «Бытие в самой своей природе антиномично» (30, с. 435). Онтологическим истоком антиномичности бытия является наличие «Я» и «Не-Я», то есть мира самосознания и мира предметного (со сферой идей). Однако, то что «снаружи есть два, изнутри раскрывается в своей последней глубине, как одно или как «проистекающее из одного» (31, с.267). Обосновывая метафизический монизм бытия, С. Л. Франк указывает, что непостижимое всеединство есть та первооснова бытия, та «первожизнь», то «средоточие», в котором все сходится, конвергирует и из которого все исходит. В то же время всеединая первооснова изначально двойственна, но эта «изначальная двоица» является «исконно нераздельным единством», т.е. подлинной антиномией, несущей в себе воплощение различия в едином.
Антиномическая метафизика С.Л.Франка охватывает любые онтологические и гносеологические противоположности - единство и множество, дух и тело, жизнь и смерть, вечность и время, добро и зло, Творца и творение и др. В соотношении любых противоположностей логически раздельное, основанное на взаимном отрицании, вместе с тем является внутренне слитым; противоположности пронизывают друг друга; при этом одно не есть другое и в то же время оно является этим другим. «И только с ним, в нем, и через него есть то, что оно подлинно есть в своей последней глубине и полноте. В этом и заключается антиномический монодуализм всего сущего» (31, с. 315) - подчеркивает С.Л.Франк.
Другим фундаментальным началом антиномичности человеческого бытия является отношение «Я» к «Ты», которое С.Л.Франк понимает не как отношение предметного познания, а как непосредственно-интуитивное жизненно-онтологическое отношение, впервые возникающее не во внешнем восприятии, общении и познавательно-объективирующей рефлексии, а в исконно-первичном, «данно-заданном единстве» «Я» и «Ты». «Я» и «Ты» взаимно конституируют друг друга и в отрыве один от другого являются неполными и неистинными, поэтому до встречи «Я» и «Ты» не существует никакого готового, «данного «Я», оно порождается, проявляется и формируется только в отношениях с «Ты». Эти представления С.Л.Франка прямо созвучны словам М.М.Бахтина о том, что «В научной методологии есть два предела: вещь и личность..» (2, 370) и личностное бытие человека раскрывается лишь в диалогических отношениях, ибо лишь в отношениях «Я» и «Ты» «… человек не только проявляет себя вовне, а впервые становится тем, что он есть.. - не только для других, но и для себя самого.» (1, с.294).
С.Л.Франк показывает, что форма бытия "есмь" "…становится подлинным, полноценным "Я есмь", лишь поскольку она имеет себя в нераздельно-неслиянном единстве с соотносительной ей формой бытия "ты-еси" (30, с. 356). «Я» как исходный онтологический феномен нельзя понимать как готовую, обособленно существующую, покоящуюся в себе инстанцию (в терминологии М.Бахтина, как «данность»), ибо «Я» нераздельно с «Ты» и незавершимо-потенциально (что М.Бахтин определяет как «заданность»). «Я» абсолютно автономное, оторванное от «Ты», делает проблематичным бытие «Ты» как онтологически полноценного субъекта, т.е. как индивида, способного иметь субъектное, личностное «Я». Автономное «Я», «Я» монологического субъекта делает проблематичным подлинное бытие не только «Ты», но и «Мы», «Вы», «Они», т.е. всех человеческих общностей и самого человечества в их субъектном своеобразии.
По С.Л.Франку, трансцендентно-онтологическое «Я», которое является одним из «неслиянно-нераздельных» полюсов диалогического «Я-Ты» отношения, не размещается внутри тела и не находится ни в какой материально-пространственной точке вне тела индивида; оно выступает как внепространственное образование, как неисчерпаемая бездна, уходящая в сердцевину исконного бытия человека и мира. Я как самобытие находится «нигде и везде», оно конечно и бесконечно, из-вечно и на-вечно, имманентно и трансцендентно, уникально и универсально. Я как самобытие находится на границе, в точке перехода - от о-граниченности к сверх-граничности, от предела - к за-предельности, у истоков самопорождения, самотрансформации, самооткровения.
Трансцендирование, актуализация интенциональности и потенциальности собственного самобытия, выход за пределы собственного «Я» осуществляются прежде и глубже всего в общении с другим человеком, в диалоге с «Ты». Взгляды С.Л.Франка близки воззрениям М.Бахтина и других диалогических мыслителей и экзистенцально-онтологических философов в том, что действительность «Ты» никогда не является объектом, пассивно-случайно попадающим в поле моего внимания и воздействия. «Ты» открывается передо мной так же, как и я открываю себя навстречу «Ты». Это взаимораскрытие становится не просто открытием, которое совершает познающий субъект, но является подлинным откровением «Я» и «Ты» как событием глубинного взаимопроникновения, в котором - непостижимо! - постигается сокровенная сущность «Я» и «Ты».
Обретение себя через взаимо-откровение происходит в любой момент общения «Я» и «Ты» и никогда не завершается, не исчерпывается. В общении с «Ты» мое непосредственное самобытие встречается со своей сущностью за пределами собственных границ и познает нечто сущностно подобное себе за пределами самого себя. С другой стороны, выходя за свои пределы, мое «Я» ощущает и переживает как нечто, а вернее некто, сущностно подобный мне, встречается со мной и входит в меня, проникает в мое существо.
Представления С.Л.Франка об интенционально-трансцендентной, тождественно-несамотождественной природе самобытия человека близки взглядам М.М.Бахтина, который убежден, что «Человек никогда не совпадает с самим собой. К нему нельзя применить форму тождества А=А. ….Подлинная жизнь личности совершается в точке этого несовпадения человека с самим собой.» (1, с.100). Онтологически-металогическая гносеология С.Л.Франка глубоко созвучна диалогической «металогике» М.М.Бахтина, воплощенной в представлениях о металингвистике, двуголосии и вненаходимости.
Изначальная идея диалогического подхода М.Бубера заключается в том, что, "в начале всего - отношення» ( 6 ) и эти отношения понимаются как диалогические. В диалоге выделяются полярные состояния «Я-Ты» и «Я-Оно», которые рассматриваются как первичные установки человеческого бытия, благодаря которым оно обращено к самому человеку и другим людям.
«Я-Ты состояние понимается как установка природной связи, а «Я-Оно - это состояние природной отделенности. Здоровое существование человека представляет собой ритмичное чередование этих противоположных состояний бытия. Напряжение между связью и отделенностью является фундаментальным и существенным моментом концепции диалога М.Бубера. Для каждого участника диалога другой человек является целью и ценностью, а не средством или условием его собственного бытия.
«Я-Ты» отношение построено на глубоком переживании «другости» - уникальности и целостности - партнера по диалогу. Это переживание взаимно, оно обращено к другому человеку и вследствие этого создается общий опыт совместного бытия («со-бытия»). Опыт «со-бытия» является опытом «встречи» как уникального процесса взаимо- и самораскрытия участников диалога. Хронотопом «встречи» становится пространство «Я - Ты - Здесь - Теперь», в котором разворачиваются изменения восприятия себя, другого человека и мира (в частности, изменяются ощущения пространства и времени, эмоции, смыслы, ценности, телесные ощущения).
«Я-Оно» состояние связано с целевой направленностью и потому другой человек выступает (в большей или меньшей мере) как средство достижения целей и чувствует отношение объективации, использования. Фокусировка на цели превращает другого человека в побочный, вторичный продукт; фокусировка на задаче, а не на отношениях превращает другого человека в фон, а фигурой, по мнению М.Бубера, становится задание, цель.
Современные американские исследователи (Р.Хикнер, Л.Джейкобс, М.Фридман) отличают «Я-Ты» установку как диалогическое проявление от «Я-Ты» момента как наиболее полного и глубинного осуществления диалога, который представляет собой единство чередующихся «Я-Ты и «Я-Оно моментов (32).
Следует подчеркнуть, что диалог является многопланово парадоксальным явлением и одно из проявлений этой парадоксальности заключается в том, что «Я-Ты» момент нельзя понимать как определенную идеальную, высокую цель, которую нужно достигать в диалоге. Как только я делаю своей целью достижение «Я-Ты» момента, то - парадоксально! - я начинаю превращать возможности «Я-Ты момента в реальность моментов «Я-Оно». Достижение «Я-Ты» момента нельзя делать непосредственной целью взаимодействия (то есть целью в прямом смысле слова), но можно - опосредствовано - подготовить определенную «почву» (т.е. условия) для того, чтобы это могло осуществиться. Парадоксальность диалектики диалога проявляется в том, что непосредственность может быть опосредованной, а опосредованность может превратиться в… непосредственность. Подлинность встречи человека с человеком в диалоге осуществляется через взаимную открытость, через «благоволение», которое родственно божьей благодати.
Сердцевиной диалогического подхода является представление о целостности личности, которая проявляется в процессуальном постижении сущности данной уникальной индивидуальности благодаря интеграции многообразных сторон и ракурсов бытия этой индивидуальности и прежде всего в горизонтах интрапсихического, интерперсонального и трансперсонального (онтологического) измерений.
Постоянным соблазном для психолога и терапевта является рассечение опыта испытуемого или клиента на разные психологические компоненты и факторы, а также их соответствующая диагностика и последующая проработка которые, конечно, всегда остаются локальными. Однако, диалогическое представление о целостности личности и многих ее экзистенциальных проявлениях не только не исключает, но и обязательно предусматривает выделение «неслиянно-нераздельных» компонентов, которые создают органически-холистическую, полифоническо-процессуальную целостность.
Именно «неслиянность-нераздельность» органических компонентов диалога является одной из центральных особенностей диалогического взаимодействия, которое можно определить как парадоксально-процессуальное сочетание дискретности-дизъюнктивности и континуальности-недизъюнктивности диалога. Сущность диалога заключается не в механическом слиянии двух полюсов «Я» и «Ты», а в создании напряженно-динамического чередования этих «неслиянно-нераздельных» модусов диалога в пространстве «Между». Двойные буберовские слова «Я-Ты» и «Я-Оно» четко выражают новизну и кардинальность диалогического мировоззрения, поскольку они указывают на принципиальную континуальность-недизъюнктивность взаимоотношения между «Я» и «Ты». Принципиально важно то, что дефисы, которые содержат в себе двойные буберовские слова, являются не только синтаксическими, но и символически-смысловыми, ибо они обозначают со-бытийно-смысловое пространство «Между» как форму реальности и пространство объективированной действительности межсубъектного бытия, как форму «транс-субъектной» реальности.
Философско-онтологические концепции М.М.Бахтина, С.Л.Франка и М.Бубера о диалоге и взаимоотношениях между «Я» и «Ты» являются самобытными и оригинальными. Однако, общим для них является то, что они исходят из экзистенциально-онтологического, интенциально-трансцендентного, антиномически-парадоксального понимания природы человека и его общения и взаимодействия с другими людьми. Такой подход открывает возможность изучения и исследования многих глубинных особенностей и нетрадиционных закономерностей человеческого бытия и межчеловеческого взаимодействия: вненаходимости, двуголосия, амбивалентности, полифоничности, холистичности, процессуальности, недизъюнктивности, парадоксальности и др.
Таким образом, научно-теоретический анализ соотношения общения и взаимодействия открывает значительные потенциалы и перспективы понимания и исследования психологии общения, воздействия и взаимодействия с точки зрения интерсубъектно-диалогических, антиномически-парадоксальных, двуголосо-недизъюнктивних представлений и концепций. Это означает, что последующее развитие научно-психологических исследований сущности и природы воздействия и взаимодействия нуждается не только в развитии субъектно-деятельностных и структурно-функциональных схем анализа общения и взаимодействия, но и в разработке теоретических подходов и практических методов исследования общения и взаимодействия, исходящих из интерсубъектно-диалогической парадигмы, из интерсубъектно-диалогической перспективы в понимании и исследовании общения и взаимодействия.
Статья была опубликована в журнале "Соціальна психологія", № 3(5) за 2004 год. Об авторе: Дьяконов Геннадий Витальевич, кандидат психологических наук, доцент. Профессор кафедры практической психологии Кировоградского института региональной экономики и управления (КИРУЭ). dia_kon@ukr.net