Среди представителей западной герменевтики особое место занимает французский философ П. Рикер, воззрения которого (27, 28, 29) являются весьма созвучными философии диалога (3, 5, 8, 31, 32, 33, 34) и психологии диалога (16, 17, 18, 19, 30). В то же время в отечественной науке герменевтика П. Рикера еще не рассматривалась с точки зрения современной психологии диалога (7, 8, 17, 38, 39).
Поэтому цель настоящей работы заключается в исследовании герменевтических представлений П.Рикера о символизации и интерпретации с позиций современной философии и психологии диалога (3, 5, 8, 31, 32, 33, 34, 16, 17, 18, 19, 30).
Начиная наш анализ, прежде всего отметим, что в первом периоде своего творчества французский философ разрабатывал «герменевтическую феноменологию» как связующее звено между феноменологией и психоанализом. В последующие годы он изучал суть и особенности феномена интерпретации как таковой, а также анализировал методологию и технику «прочтения» текстов как модели герменевтического понимания.
В отличие от многих исследователей герменевтики, которые акцентируют внимание на субъективной стороне интерпретации текста, П. Рикер стремится постичь особенности познания объективного значения текста, отличающегося от субъектив-ных интенций автора, а также связь между дискурсиями текста и интерпретациями (27, 28, 29). Развивая герменевтику как философию интерпретации и учиты-вая различие устной и письменной речи, Рикер говорит о «парадигме текста» (по Т. Куну), в которой содержание текста и внутренние интенции автора могут заметно расходиться между собой, порождая «конфликт интерпретаций» (28).
Французский мыслитель разделяет хайдеггеровские представления о бытии человека в мире, согласно которым понимание соотносится не с другой личностью, а с новым бытием-в-мире (36, 37, 21). Поэтому в письменном тексте происходит освобождение и от автора текста, и от ограничений ситуации общения, и открывается истинная цель дискурса как проекта мира. П.Рикер рассматривает смысл текста как отправную точку для формирования нового воззрения на мир и призывает «повернуться больше к герменевтике Я существую, чем к герменевтике Я мыслю» (22, с. 305). Иначе говоря, проблемы смыслового дискурса он рассматривает не в плане гносеологии и позитивистского реализма, а в феноменологическом и онтологическом плане,.
В отличие от В. Дильтея, который отделил друг от друга понимающие и объясняющие методы исследования (11, 12), П. Рикер стремится раскрыть диалектику их взаимо-отношения и тем самым связать их в единое целое (27, 28, 29, 21). Он признает значимость «герменевтического круга», но переосмысливает его и показывает, что в процессе интерпретации реализуется диалектика прямого и обратного хода - осуществляется движение от понимания к объяснению и наоборот. Помимо смысла текста вне его связи с миром (как его рассматривают структуралисты), существует «глубинная семантика» текста, состоящая не в том, что собирался сказать автор, а в том, что говорит сам текст, открывающий «новый способ бытия».
Диалектика соотношения объяснения и понимания, по Рикеру, заключается в том, что в процессе интерпретации объяснение есть предпосылка понимания (поскольку знание целого предполагает знание его частей и всевозможных связей между ними), а понимание порождает новые объяснительные гипотезы, реконструирующие смысл текста как целого. При интерпретации текста большое значение имеет правильная формулировка вопросов и «вопрошание» рассматривается как философский метод, причем «задача философа заключается в открытии нового способа вопрошания» (21, с.70).
На наш взгляд, бытийно-трансцендентное, глубинно-семантическое понимание текста П.Рикером имеет метатекстуальную, металингвистическую, и метапсихологическую интенции, которые выражают диалектику потенциалов и функций содержания текста. Говоря языком философии диалога М.М.Бахтина, М.Бубера, С.Л.Франка, П.А.Флорен-ского (2, 5, 8, 31, 32, 33, 34), эта диалектика представляет собой антиномично-парадоксальное и событийно-процессуальное единство опосредованности и непосредственности, вненаходимости и «внутринаходимости», тождественности и несамотождественности, бытийности и инобытийности содержания и смысла текста.
Исходя из понятия металингвистического действия Р. Якобсона, который использовал структурный анализ для изучения метафорического процесса, П. Рикер развивает металингвистическое понимание текста и структурную семантику текста, весьма близкие к металингвистически-метапсихологическим представлениям М.М. Бахтина и С.Л. Франка о диалоге и реальности человеческого бытия (28, с.112-113).
Важнейшими исходными понятиями герменевтики Рикера являются символ и интер-претация. Под символом разумеется «всякая структура значения, где один смысл, - прямой, первичный, буквальный, означает одновременно и другой смысл, косвенный, вторичный, иносказательный, который может быть понят лишь через первый. Этот круг выражений с двойным смыслом составляет собственно герменевтическое поле» (28, с. 18). А интерпретация - это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом и в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном значении; интерпретация раскрывает скрытые смыслы и порождает новые смыслы. П. Рикер указывает, что символ и интерпретация являются соотносительными понятиями: «интерпретация имеет место там, где есть много-сложный смысл, и именно в интерпретации обнаруживается множественность смыслов» (28, с.18).
П.Рикер считает, что символизм исключительно интересен для философии и психологии и прежде всего тем, что, благодаря структуре двойного смысла, он обнаруживает двусмысленность бытия, т.е. показывает, что «Бытие говорит о себе различными способами» (28, с.102). Перефразируя это утверждение, можно сказать, что символизм и множественность смыслов (полисемия) имеют двоякий смысл: с одной стороны, исходя из двусмысленности бытия, они раскрывают двусмысленность и множественность смыслов текста; с другой стороны, текст и символы, обладая двусмысленностью и множественностью смыслов, раскрывают и порождают многосмысленность и реальность самого бытия. Поэтому главная роль феноменов символизма, метафорики и полисемии заключается не в том, что они являются отклонениями от правильной и точной речи или литературными украшениями текста, а в том, что, благодаря им происходит постоянное углубление, обновление и порождение новых смыслов, нового бытия и новой реальности человеческого существования. Таким образом, П.Рикер трактует многосмысленный, символико-метафорический дискурс как действие смысла, разворачивающегося не в линейной последовательности эквивалентно-самотождественных, внутренне-непротиворечивых знаков и значений, а в нелинейно-неаддитивной, противоречиво-несамотождест-венной, субъектно-ситуативной целостности смыслов (28, с.110).
Здесь уместно вспомнить, что одним из ядерных феноменов диалогического мировоззрения М.М. Бахтина является представление о двуголосии всякого слова, высказывания, текста (т.е. дискурса в терминологии Рикера), означающее, что любое слово и высказывание предполагает "другое слово" и высказывание, соотносится с ним, ориентировано на него и испытывает его постоянное влияние (2, 5). "Двуголосое слово" антиномично-парадоксально, ибо оно является самим собой (самотождест-венно) и в то же время является чем-то иным (несамотождественно); оно отделено от другого слова (неслиянно), но и неразрывно с ним связано (нераздельно); оно несет свой собственный "голос" (одноголосо), но и включает в себя "другой голос" (двуголосо). В герменевтике П.Рикера слово и высказывание, по сути дела, тоже понимаются как "двуголосые" феномены, поскольку сущность символизации и интерпретации усматриваются в двусмысленности, которая возникает именно вследствие динамичного соотношения исходного, первичного, буквального смысла слова-высказывания со смысловым влиянием "другого" слова, высказывания или "другого" субъекта коммуникации. Рассматривая слово как дискурс, Рикер анализирует и природу двусмысленности слова, и природу множественных смыслов слова, высказывания и текста, что позволяет говорить о созвучии его герменевти-ческих представлений и диалогических представлений о двуголосии (и диалогической полифонии).
Размышляя о полисемии, двойственности и множественности смыслов, Рикер находит механизм символизации в действии к о н т е к с т а: «Когда я говорю, - пишет Рикер, - я реализую только одну часть потенциального означенного; все остальное пребывает в тени тотального значения фразы, которая действует как единство речи. Но оставшиеся семантические возможности не уничтожаются, они витают вокруг слов как не полностью уничтоженная возможность; контекст же играет роль фильтра; …благодаря выборочному или просеивающему действию контекста, мы из много-значных слов составляем однозначные фразы» (28, с.109).
Эта характеристика механизма действия контекста напоминает гештальт-психологи-ческий механизм «фигуры и фона», лежащий в основе психологии восприятия (20). Как известно, основные особенности механизма «фигуры-фона» состоят в следующем: фигура находится на переднем, первом плане, а фон - на «заднем», втором плане; фигура всегда более структурирована, чем фон, а потому она более ясная, яркая и/или «живая»; фигура всегда имеет замыкающие линии и контуры (даже если объективно они отсутствуют); «хорошая» фигура всегда «закрыта», имеет завершенную форму; фигура имеет более «вещный», а фон - «субстанциальный» характер; феноменально фигура всегда более сильна и устойчива, а фон выступают как второй или задний план (24). Хотя в соотношении «фигуры и фона» главенствует фигура, а фон находится на «заднем» плане, однако, весьма важно, что фон является не только слабым, пассивным и вторичным дополнением к фигуре, но и выполняет едва ли не столь же важные функции, что и фигура: фон служит общим уровнем, на котором выступает фигура; он образует единую структуру вместе с фигурой; фон оказывает косвенное влияние на фигуру, усиливая или ослабляя ее; наконец, в случае двойственных стимулов фон может превращаться в фигуру, а фигура уходит в фон.
Закономерности соотношения «фигуры и фона» проявляются не только в психологии восприятия, но и во многих других сферах психической жизни человека. Так, в последние годы механизм «фигуры и фона» рассматривается как принцип процессуальной динамики чувств и потребностей, исследование и использование которой лежит в основе современной гештальт-терапии (25, 26).
Очевидно, что механизм «фигуры и фона» играет существенную роль в соотношении текста и к о н т е к с т а и потому механизм контекста играет не только роль фильтра (на что указывает Рикер), выполняющего функции отбора и просеивания, но и ряд других смысловых функций (ориентации, оценки, указания, влияния, движения, трансформации, порождения, экспрессии-импрессии и др.). Видимо, наиболее общими функциями механизмов контекста и «фигуры-фона» являются холистически-телеосемантическая (состоящая в формировании целостного жизненно-ориентиро-ванного смысла) и антиномично-парадоксальная (проявляющаяся во взаимотранс-формации «фигуры и фона»). Нам представляется, что контекстуальный, «фигуро-фоновый» характер символизации и интерпретации, является одним из центральных моментов психологии диалога и потому контекстуальное понимание феноменов символизации и интерпретации является еще одной гранью и свидетельством диалогизма герменевтики П. Рикера.
Так же, как металингвистическое понимание диалога М.Бахтина выходит за рамки научных представлений структурной лингвистики, семантика многозначных выраже-ний в герменевтике П. Рикера противоречит идеально-структуралистским теориям и моделям языка. Рикер считает, что это противоречие по своему характеру соответст-вует гуссерлевскому идеалу однозначности и некоторые перспективы развития семантики многозначных выражений он видит в идеях аналитической философии Л. Витгенштейна (42), лингвистической философии, философии обыденного языка (Дж. Мур, Дж. Остин, П. Стросон). В отличие от лингвистики, которая движется в замкнутом и самодостаточном универсуме всегда соотносящихся и истолковывающихся друг через друга значений, герменевтика рассекречивает и раскрывает универсум знаков, значений и смыслов.
По Рикеру, задача герменевтики состоит в том, чтобы показать, что существование достигает слова, смысла, рефлексии лишь путем непрерывной интерпретации всех значений, которые рождаются в мире культуры. В то же время в зависимости от субъектно-предметной интенциональности интерпретаций существует много герме-невтик, которые отличаются своим содержанием, замыслами, функциями, техникой осуществления (например, библейская, историческая, эстетическая, психологическая, психоаналитическая и др.).
Как и у Хайдеггера (35, 36), в герменевтике П. Рикера слово, текст, дискурс приобретают онтологическое значение и может показаться, что в своей онтологии он примыкает к иоанновской концепции слова, т.е. к тому, что «Вначале было слово…» и, значит, слово есть исток и основание онтологии реальности. Рикер убежден, что: «…нет символики до говорящего человека, хотя сам символ имеет еще более глубокие корни; именно в языке космос, желание, воображение получают возможность быть выраженными; непременно нужно слово, чтобы воспроизвести мир и сделать его священным» (28, с.19).
В то же время Рикер ясно подчеркивает, что герменевтические интерпретации и символизации фундаментально выражают и нелингвистическую реальность, т.е. раскрывают ее металингвистический характер (28, с.100) и тем самым утверждают не только онтологию Слова, но и онтологию Бытия, Реальности. «Рассекречивание», раскрытие «сокрытого» возможно потому, что в каждой герменевтической дисциплине интерпретация находится на стыке лингвистического и нелингвистического, языка и жизненного опыта; специфику герменевтик как раз образует то, что победа языка над бытием и бытия над языком достигается различными способами. Таким образом, в герменевтике Рикера диалектика Слова и Бытия предстает как антиномия дискурса и реальности, что сближает герменевтическую онтологию с онтологией диалогического мироотношения.
Здесь уместно напомнить, что для А.Ф. Лосева личность есть миф, а миф есть чудо (23); С.Л. Франк рассматривает «непостижимость» человеческого бытия на уровнях природно-предметного бытия, субъектного самобытия, интерсубъектного со-бытия и транссубъектного ино-бытия (33, 34); М.М. Бахтин пишет о тождественности-несамотождественности личности, о «незавершимости диалога», открывающего и творящего все новые пласты бытия (2, 3, 5).
Интерпретативно-символическая герменевтика П.Рикера также исходит из представ-ления о неисчерпаемости текста и бытия, причем "тайна языка" усматривается в том, что он "что-то говорит" и "что-то говорит о бытии". А "загадка символизма" связывается прежде всего с двусмысленностью языка и двусмысленностью дискурса, которые выражают связь языка с жизнью, субъектом, интерсубъективностью (28, с.121). И если лингвистика все время закрывает дискурс и превращает его в замкнутый универсум знаков, в чисто внутреннюю игру их взаимных отношений, то задача философии и герменевтики (и психологии диалога - ДГ) состоит в том, чтобы неустанно открывать дискурс навстречу бытию.
Механизм раскрытия дискурса, по Рикеру, состоит в том, что вследствие симво-лизма текстов "язык взрывается, устремляясь навстречу к иному, чем он сам», причем «этот взрыв есть говорение; говорить же, значит показывать» (28, С.102). Процесс «взрыва» символического потенциала текста Рикер называет «распечатыванием» и указывает, что основой этого «взрыва» и «распечатывания» является антиномия языка и дискурса, которая создает пространство и возможность для выхода смыслов и самого бытия за пределы наличного бытия. Характеризуя антиномичность семантики высказывания и семиологии языка, философ указывает на фундаментальные антиномии структуры и события, системы и деятельности как в языке, так и в самом бытии (28, с.123). Говоря языком философии диалога, через все эти антиномии осуществляется выход во вненаходимое бытие, в сферу нового бытия, в сферу ино-бытия как органичную ипостась диалога.
Развивая философско-диалогические построения, российские мыслители М.М. Бахтин, С.Л. Франк, П.А. Флоренский (2, 5, 31, 32, 33, 34) выступают против психологизации в понимании диалога, взаимоотношений и взаимопонимания между людьми и литературно-художественного творчества. Эта психологизация заключается в утверждении фундаментально-решающей роли механизмов аналогии, подражания, отождествления, вчувствования, симпатического проникновения, эмпатии, перевопло-щения, словом того, что со времен античности называется мимезисом (1). Мы уже показали в наших исследованиях (13, 15, 16), что эти психологические процессы играют центральную роль в представлениях основателей герменевтики В. Гумбольдта (9, 10), Ф. Шлейермахера (41, 21), В. Дильтея (11, 12, 21).
Однако, П. Рикер, как и российские мыслители, понимает, что миметико-психологи-ческие механизмы не раскрывают всей глубины и полноты человеческого бытия и его диалектической онтологии, поскольку они замкнуты в логике самотождественности, однозначности, статичности, линейной эволюционности. Логика психологической самотождественности исключает возможность вненаходимо-инобытийного, симво-лико-интерпретативного, двуголосо-металингвистического, полифонично-метапсихо-логического, антиномично-парадоксального "взрыва" и "распечатывания" бытия, благодаря которым происходит порождение нового бытия. По мысли П. Рикера, переход к новой единице дискурса путем "распечатывания" или "взрыва" представляет собой разрыв, мутацию в иерархии уровней дискурса, смысла и бытия (28, с.124) и, на наш взгляд, данное представление открывает возможности бифуркационно-синергетической и биогенетической метафор в истолковании механизмов трансформации смыслов и самого бытия.
По мысли Рикера, слово, высказывание и текст являются тем местом, где постоянно совершаются обмен и взаимодействие между структурой и событием, системой и деятельностью, текстом и контекстом; при этом слово и текст становятся третьим лицом, опосредующим компонентом между разнообразными дихотомиями дискурса (перечисленными выше). Такое понимание открывает возможность разных философско-методологических и конкретно-научных интерпретаций.
С позиций философии диалога Бахтина это означает, что слово обладает двуголосием (или полисемией), а также и тем, что можно назвать "внутри-голосием", поскольку бытие смысла в слове не дано, а задано и потому высказывание представляет собой не завершенный факт, но подлинный акт - акт бытия и смысла.
С точки зрения гештальт-терапии (25, 26) слово выступает как контактная граница, которая - парадоксально! - разделяет и соединяет дихотомии дискурса и через которую осуществляется обмен смыслами и самое формирование смысла этого слова. Интересные подтверждения своим лингвистико-герменевтическим представле-ниям П. Рикер видит в генеративной грамматике Н. Хомского (37, 40). Эта грамматика исходит из того, что общение представляет собой не столько обмен уже готовыми мыслями и утверждениями, сколько постоянный и непрерывный процесс порождения новых фраз, высказываний и смыслов; причем и грамматико-стилис-тически правильные, и неправильные высказывания могут быть всегда понятно и правильно истолкованы (28, с.138-139). Это означает, что функционирование слова, продуцирование высказываний всегда имеет творческий характер, а язык и дискурс являются той сферой жизни человека, в которой постоянно происходит порождение новых смыслов и нового бытия.
Рикер фундаментально доказывает, что слово есть дискурс и его дискурсивная концепция слова и текста оказывается весьма созвучной идеям металингвисти-ческого, двуголосо-диалогического понимания слова и высказывания М.М. Бахтина. Как и Бахтин, он показывает, что структуралистская позиция лишает язык и слово жизни, ибо исключает из них внешнее свершение и внутреннее индивидуальное исполнение, свободное комбинирование, осуществление невыговоренных формули-ровок (в чем, собственно, и состоит сущность речи). В структуралистской семиологии исключается история и производство культуры. "Исключается и первичная интенция языка - чтобы говорить что-то о чем-то" (28, с.129). А между тем, по Рикеру, у языка двойная нацеленность: одна - идеальная (сказать что-то), другая - реальная (сказать о чем-то). Пересекая в своем движении сразу два порога: порог идеальности смысла и - по ту сторону этого смысла - порог соотнесенности, языковый мир выявляет свою фундаментальную двойственность (антиномичность) и выступает как феномен имманентно-наличного и трансцендентно-духовного бытия (2,8 с. 130).
В противоположность структурализму, язык, слово и дискурс - всегда открыты и разворачивают свое бытие не в статично-однозначных соответствиях синхронии, а в пространстве динамично-множественных смыслов диахронии. Функционирование слова есть "живое" бытие смысла, это всегда процесс, акт, деятельность, раз-ворачивающееся событие. В то же время высказывание всегда есть некий эксперимент, которому говорящий и слушающий подвергают язык, самих себя и реальность бытия. "Для нас, говорящих, - пишет Рикер, - язык является не объектом, а посредником" (28, с.131), благодаря которому мы выражаем себя и вещи.
Раскрывая антиномию структуры и события как существа языка и высказывания, Рикер, фактически, формулирует основные положения дискурсивной концепции слова и языка как металингвистико-диалогической концепции (2, 3, 4, 5).
Во-первых, он утверждает, что изречение, высказывание есть акт, т.е. актуальное событие, акт перехода, акт исчезновения, акт порождения смысла и бытия. Во-вторых, дискурс трактуется как выбор одних значений и отвержение других; причем этот выбор является противоположностью принудительного характера системы, а потому он порождает свободу.
В-третьих, выбор производит новые комбинации высказываний и понимание еще не высказанных фраз; в этом Рикеру видится существо акта изречения и понимания речи. Далее, в дискурсе язык реализует свою способность к соотнесению и именно соотнесенность укореняет наши слова и наши фразы в реальности, а момент, когда происходит поворот от идеальности смысла к реальности вещи - это момент трансцендирования знака в фразу, открывающую и утверждающую реальность. Наконец, последняя черта дискурса состоит в том, что событие, выбор, новизна, соответствие включают в себя способ обозначения субъекта дискурса: кто-то говорит с кем-то - в этом суть акта коммуникации, а субъективность акта говорения является вместе с тем интерсубъективностью.
Весьма характерно, что одно из своих важнейших произведений Рикер назвал "Конфликт интерпретаций" (28) и показал в этой книге изначальную и извечную конфликтность-антиномичность различных интерпретаций. Благодаря глубокому анализу проблемы, ученый доказал, что, с одной стороны, именно их "неслиянно-нераздельное" и взаимодополняющее взаимодействие интерпретаций является истоком множественности и различия их смыслов, а с другой стороны, конфликтно-взаимодополняющее взаимодействие является основанием возможности и реальности порождения новых смыслов и нового бытия. Тем самым герменевтическая концепция и парадигма конфликта интерпретаций становится герменевтической концепцией и парадигмой диалога интерпретаций.
Еще раз подчеркнем, что ядром концепции конфликта интерпретаций П.Рикера является представление о многочисленных антиномиях языка, слова, текста - дискурса. Учитывая выявленную нами диалогичность герменевтики Рикера и фундаментальную роль антиномий в философско-диалогийных воззрениях С.Л. Франка и П.А. Флоренского, мы считаем, что основные рикеровские антиномии - языка, слова, текста, дискурса - можно рассматривать как антиномии диалога или дианомии.
Подытоживая основные результаты теоретико-методологического исследования герменевтики П. Рикера в контексте идей и представлений диалогической философии, нам представляются чрезвычайно важными свидетельства и доказа-тельства того, что диалог и конфликт являются "неслиянно-нераздельными" феноменами, проявление-функционирование и исследование-понимание которых невозможны в отрыве друг от друга.
Таким образом, наше теоретическое исследование герменевтики Рикера выявило фундаментальную роль разнообразных проявлений диалога в онтологических процессах символизации, интерпретации и в конфликте интерпретаций. На этом основании мы приходим к убеждению, что герменевтическая концепция французского мыслителя является наиболее диалогичной в сравнении с герменевтическими воззрениями многих его предшественников и современников.
Теоретическое исследование и анализ герменевтики П.Рикера позволяет также выдвинуть более широкое утверждение о том, что возможны и продуктивны герменевтические интерпретации философии и психологии диалога, но столь же полезны и целесообразны диалогические интерпретации герменевтики.
Данная статья была впервые опубликована в 2004 г. в
украинско-польском сборнике научных работ: Дьяконов Г.В.
Діалогічні аспекти герменевтики П.Рікера // Україна -Польща:
наукові студії сусідів-партнерів.- Випуск 3. З нагоди Року Польщі
в Україні / Упорядники: І.Добрянський, В.Марко, М.Зимомря. -
Кіровоград-Кошалін: Кіровоград, «Імекс-ЛТД», 2004. - С.
128-136