ENG
         
hpsy.ru/

../../Психология эгоцентризма и образы духовности: опыт диалогической рецензии

Современная психология становится все богаче и разнообразнее, в последние годы бурно развиваются многие новые отрасли психологии - антропологическая психология, органическая психология, акмеология, христианская психология, психология диалога; глубоко преображаются традиционные психологические дисциплины - общая психология, социальная психология, психология личности, психология общения, возрастная и педагогическая психология.

Научная монография Т.И.Пашуковой «Эгоцентризм: феноменология, закономерности формирования и коррекции» (T.И.Пашукова. Эгоцентризм: феноменология, закономерности формирования и коррекции. - Кировоград: Центрально-Украинское издательство, 2001. - 338 с.) является глубоким, фундаментальным и полидисциплинарным исследованием природы эгоцентризма, которое осуществлено с точки зрения многообразных научно-дисциплинарных подходов и ракурсов (в том числе и перечисленных выше).

Одна из центральных идей исследования Т.И.Пашуковой (40) - конституирующая роль точки зрения, - позволяет нам избрать стратегией рецензии на ее книгу не жанр объективно-академического анализа и критической оценки научного труда, а субъективно-концептуальную позицию, предполагающую диалогическую интерпретацию рецензируемого текста и исследуемых явлений. Жанровые особенности такой рецензии позволяют нам выразить «диалогические ассоциации», «диалогический взгляд» на психологию эгоцентризма и развернуть некоторые «диалогические размышления» о фундаментальной монографии Т.И.Пашуковой (Посвящая рецензию постижению многогранной проблематики эгоцентризма в жанре диалогической интерпретации, мы не считаем нужным специально излагать диалогические воззрения, ибо полагаем, что в целостном контексте рецензии основные наши диалогические представления станут достаточно ясными и понятными/ прим. автора/ )

Во «Введении» автор монографии утверждает необходимость нового понимания бытия человека в мире и мира человека и связывает это новое понимание с целями самоизменения и самосовершенствования, с задачами развития социально-психологической компетентности и координации точек зрения. Действительно, в наше время многоликость и глубина процессов социально-культурного и экзистенциально-личностного развития современного человека резко обнажают центральную роль процессов социализации и индивидуализации, отождествления и обособления, идентификации и дезыдентификации, коллективизации и персонализации, самоактуализации и трансперсонализации, общим корнем которых (в терминологии Ж.Пиаже) являются механизмы (эго)центрации и децентрации.

На наш взгляд, во всех перечисленных дихотомиях отражаются лики, ипостаси таких фундаментально-универсальных начал человеческого бытия как монолог и диалог или - в онтологически-мировоззренческом ракурсе - монологизм и диалогнзм. В научном труде Т.И.Пашуковой (40) раскрывается многогранное богатство феноменологии эгоцентризма, за которым угадываются или прямо заявляют о себе фундаментальные - и парадигмальные! - проблемы диалогической онтологии человеческого бытия (2, 6, 10, 35, 45, 50, 56, 57, 58) и потому исследование эгоцентризма приобретает особую глубину, фундаментальность и универсальность.

Методологическое мышление автора исследования эгоцентризма воплощает в себе приверженность рационально-объективной логике научного исследования, строгий академизм научной школы Московского университета и системный синтез современных учений о деятельности и коммуникации в построении концепции эгоцентризма.

Вслед за классическими и современными определениями, Т.И.Пашукова понимает под эгоцентризмом сосредоточенность субъекта на своих интересах и его неспособность принимать в расчет мнения, планы, точки зрения других людей и координировать их со своими собственными, а в социально-психологическом плане эгоцентризм рассматривается как нежелание и неумение видеть других людей ( 40, с.10).

У истоков научного изучения проблемы эгоцентризма стоят великие имена Ж.Пиаже и Л.С.Выготского, положивших начало исследованиям познавательного и речевого эгоцентризма. Т.И.Пашукова четко воссоздает логику мысли Ж.Пиаже (41), согласно которому, эгоцентризм - это одна из трех стадий развития мышления ребенка. На первой стадии генезиса интеллекта - стадии «аутизма» - мышление ребенка асоциально и субъективировано, на второй стадии - эгоцентризма - дети отождествляют точки зрения других людей со своей точкой зрения, проявляя субъективный реализм. Третья стадия - социального мышления - открывает возможность понимать иные точки зрения и перспективы и формировать объективный образ мира, инвариантный относительно разнообразия точек зрения других людей. Такое мышление характеризуется созреванием операций обратимости мышления и способности к децентрации. Снижение эгоцентризма происходит не путем увеличения знаний ребенка, а путем социальных взаимодействий, в которых ребенок соотносит свою точку зрения с другими.

Ж.Пиаже изучал функции детской речи и выделил эгоцентрическую и социализированную речь. Во всех формах эгоцентрической речи (повторение, монолог, коллективный монолог) ребенок ни к кому не обращается; социализированная речь предполагает намеренную передачу информации, вопросы и ответы, просьбы, угрозы, воздействия. Логика биорационалистического, позитивистского мировоззрения Пиаже (38) диктует вывод о том, что эгоцентризм детской речи определяется эгоцентризмом мышления ребенка. Детская речь эгоцентрична потому, что ребенок полагает, что его восприятие мира реально и другие люди видят мир так же, как и он. Измерения детской речи показали, что уровень эгоцентризма сильно варьирует в зависимости от активности ребенка и типа ситуации социальных отношений (со взрослыми или ровесниками) и наибольший эгоцентризм речи ребенка проявляется в ситуациях, где он предоставлен самому себе. В возрастном плане речь ребенка наиболее эгоцентрична в три года, затем эгоцентризм уменьшается, а после семи лет детская речь утрачивает свой эгоцентризм.

Здесь Т.И.Пашукова указывает, что в исследованиях эгоцентрической речи не исследовались мотивы и потребности, связанные с изучаемой речью ребенка и выдвигает интересную гипотезу о том, что такие формы эгоцентрической речи как повторение и монолог могут быть обусловлены потребностями социально-психологического взаимодействия с людьми. На наш взгляд, можно также предположить, что поскольку в исследованиях Ж. Пиаже не учитывались невербальные особенности речи ребенка, то вследствие этого остались нераскрытыми важные субъектно-хронотопические и экзистенциально-диалогические контексты высказываний ребенка.

Исследования Л.С. Выготского (9), как показывает Т.И.Пашукова, открыли кардинально новый подход в изучении эгоцентризма детской речи и мышления, воплощающий в себе новую парадигму социально-субъектного, культурно-исторического психологического мировоззрения. Л.С.Выготский понимает развитие психики как формирование высших психических функций в процессе интериоризации, в процессе превращения социально-коммуникативных (интерпсихических) функций в индивидуально-субъектные (интрапсихические). Поэтому если для Пиаже природа ребенка изначально асоциальна и аутична, то для Выготского она изначально социальна и интеркоммуникативна. Эгоцентрическая речь - это промежуточная, переходная форма от внешней речи, речи для других к речи внутренней, речи для себя. Эгоцентрическая речь - это некое рассуждение, происходящее с самим собой или мышление вслух и, как правило, ребенок говорит сам с собой, когда у него возникают трудности в выполнении действия, задания. В отличие от Пиаже, Л.С. Выготский считает, что не мышление определяет свойства эгоцентрической речи, а, наоборот, структура и функции детской речи обусловливают развитие мышления, причем эгоцентрическая речь с возрастом не затухает (как полагал Пиаже), а переходит во внутренний план.

Т.И.Пашукова обращает внимание на то, что экспериментальные исследования Л.С.Выготского убедительно раскрыли зависимость величины эгоцентризма детской речи от социальной ситуации, от ее субъектно-коммуникативного содержания. Это дает ей основание выдвинуть имплицитную гипотезу о том, что важнейшей функцией эгоцентризма в речи ребенка является функция социально-психологического самоутверждения формирующейся личности. На наш взгляд, данный вывод воплощает в себе социально-диалогическое понимание эгоцентризма (правда, в последующих главах книги это понимание эгоцентризма вытесняется представлением о том, что главная функция эгоцентризма заключается в стабилизации эго-состояний личности).

Отдавая должное вкладу Ж.Пиаже в изучение эгоцентризма речи и мышления, Т.И.Пашукова кратко, но конструктивно описывает основные направления зарубежной критики результатов исследований выдающегося психолога.

Против приписывания эгоцентризма детям резко возражает американский экопсихолог Дж. Гибсон (15), который исследовал восприятие у детей и взрослых и обнаружил, что способность «войти в положение другого человека» (т.е. способность к децентрации) присуща детям почти так же, как и взрослым. Данный факт свидетельствует, что проблема эгоцентризма отчасти является следствием приверженности психологов к рационалистически-позитивистскому миропониманию, в котором основное содержание бытия укладывается в логику индивидного мышления и интрапсихической речи. Если же расширить видение проблемы и выйти в эко-онтологическое измерение, в частности, через измерение восприятия (как это делает Дж.Гибсон), то оказывается, что фундаментальность прежних представлений об эгоцентризме утрачивает свой универсализм.

Дальнейшие исследования детского эгоцентризма все больше выявляли его социально-релятивную, диалогически-контекстуальную природу и раскрыли важную роль понятия позиции, под которой понимается социально-психологическое свойство личности, выражающееся в мнении и оценке. Дж.Смедслунд (63) выдвигает мысль о том, что истоки развития децентрации кроются не только в интеллектуальных операциях (дифференциации части и целого, группировок), но и в отношениях ребенка к другим людям, в его позиции по отношению к ним. Он также развивает идею Пиаже о том, что важную роль в развитии децентрации играют коммуникативные конфликты.

Кардинально новый взгляд на природу эгоцентризма открыли эксперименты М.Маратсоса и М.Хьюза (62), которые видоизменили задачи «пиажевского типа». Сохраняя логико-структурное («пиажевское») содержание, они приблизили форму этих задач к жизненному опыту ребенка, к его реальной мотивации. Результаты оказались впечатляющими: уровень эгоцентризма у детей резко снизился!

Резюмируя эти исследования, М.Доналдсон (18) указывает, что в исследованиях Ж.Пиаже дети не вполне понимали, что их просили сделать, а потому эксперименты с задачами Пиаже выявляли не столько эгоцентризм детей, сколько… исследовательский эгоцентризм взрослых, логико-рационалистические конструкции которых не вполне адекватны конкретике социально-жизненной реальности детей. Таким образом, по мнению М.Доналдсон, новые исследования вообще ставят под сомнение эгоцентризм мышления дошкольников.

Интересный ракурс исследования эгоцентризма был выявлен в экспериментах российского психолога Л.М. Фридмана (59), который показал, что решение задач «пиажевского типа» сопряжено с пространственной ориентацией двух типов - естественно-центрической и релятивно-оценочной. И поскольку в экспериментах Пиаже преобладали задачи на ориентацию первого типа, а в экспериментах его оппонентов использовались задачи на ориентацию второго типа, то, оказывается, что по-своему правыми являются обе стороны.

Коллизия становится интригующей: существует ли эгоцентризм или нет? А если существует, то какой вид эгоцентризма является, так сказать, первичным или «настоящим» - познавательный (естественно-центрический) или же социально-психологический (релятивно-оценочный)? Стремясь ответить на эти вопросы, Т.И.Пашукова обращается к анализу условий и механизмов детского эгоцентризма с позиций советской психологии, воплощенных в идеях культурно-исторической традиции и в теориях интериоризации, деятельностного опосредования, планомерного формирования умственных действий, формирования содержательного обобщения.

Характеризуя интеллектуальные предпосылки преодоления эгоцентризма, Т.И.Пашукова отмечает, что для Ж.Пиаже главные условия формирования децентрации: в сфере интеллекта - формирование операций группировки и обратимости, а в сфере социальных отношений - становление способности к кооперации и координации. В отечественной психологии аналог представлений Пиаже Т.И.Пашукова находит в представлениях П.Я.Гальперина о типе ориентировочной основы действия (14), а исследования, проливающие свет на соотношение типа ориентировки и эгоцентризма, выполнены Л.Ф.Обуховой (38) и ее сотрудниками. Оказалось, что первый тип ориентировки (его можно назвать стихийно-эмпирическим, натуралистически-оценочным) характеризуется эгоцентризмом мышления детей. Второй тип ориентировки (обучение по образцам, эталонам, критериям) формирует опосредованное мышление, выделяющее «общие схемы вещей» и значительно снижает эгоцентризм мышления. А третий тип ориентировки практически исключает проявления эгоцентризма.

Исследования Л.Ф.Обуховой (38) углубляют понимание эгоцентризма мышления и показывают, что основной фокус проблемы эгоцентризма заключается в изучении соотношения познавательного и социально-психологического эгоцентризма. Поэтому центральное значение для развития теоретико-методологической концепции Т.И.Пашуковой приобретает исследование В.А.Недоспасовой (37), которая - в соответствии с гипотезой Д.Б.Эльконина (60) - изучала значение ролевой игры в преодолении познавательного эгоцентризма. В.А.Недоспасова исходила из того, что в процессе сюжетно-ролевой игры дети выполняют разные роли, занимают разные позиции и по-разному строят отношения с другими детьми. Исследование показало, что смена ролей и позиций в игре «расшатывает» Я-центрированность ребенка и иллюзии «абсолютности» своего положения в мире, способствует развитию координации действий и отношений с другими людьми, т.е. формируют способность к децентрации. Связывая эгоцентризм ребенка с его позицией, В.А.Недоспасова выдвинула гипотезу, что главным моментом в преодолении центрации является умение ребенка учитывать в рассуждении собственную позицию и позиции других лиц. Обучение детей овладению условно-динамической позицией (посредством отождествления себя с другим человеком) явилось эффективным способом формирования у детей способности к децентрации. Выяснилось также, что умения децентрации, выработанные в ходе экспериментального обучения, дошкольники успешно переносили и на решение задач «пиажевского» типа.

Исследование В.А.Недоспасовой (37) приобрело авторитет классического и именно поэтому оно позволяет обратить внимание на характерные теоретические аберрации в исследованиях эгоцентризма и децентрации, обнаруживающиеся с точки зрения диалогических представлений. Во-первых, сюжетно-ролевая игра в значительной степени предопределяет социально-коммуникативный тип исследуемого эгоцентризма, что проблематизирует перенос полученных результатов на понимание познавательного эгоцентризма. Во-вторых, социально-психологическим является содержание задач, которые предъявляются детям в виде кукол, моделирующих отношения межчеловеческого родства (мама, папа, братья). В-третьих, остается неясно, какой эгоцентризм проявляется и преодолевается в экспериментальных ситуациях - познавательный, коммуникативный или…речь идет уже о новом - обобщенном виде эгоцентризма, но тогда каков его статус и особенности?

С точки зрения диалогического подхода, особенно важно и интересно, что сюжетно-ролевая игра представляет собой одну из форм диалогического бытия (как и один из видов деятельности), а потому можно предположить, что реальным механизмом преодоления эгоцентризма являются диалогические особенности, диалогический потенциал ролевой игры, а не содержание и форма игры как таковой.

Для решения возникших проблем Т.И.Пашукова выходит за рамки традиционных исследований эгоцентризма-децентрации и расширяет представление о видах и формах эгоцентрической феноменологии, четко выделяя познавательный, моральный и коммуникативный виды эгоцентризма, а также различая эгоцентризм как свойство и состояние личности (причем эгоцентризм как состояние понимается, фактически, как эмоциональный вид эгоцентризма).

Центральное значение для Т.И.Пашуковой имеет изучение эгоцентризма как свойства личности и она рассматривает его с точки зрения интрапсихологического подхода, т.е. исследуя особенности внутренней структуры личности: эгоцентрические мотивы и влечения, самооценку, уровень притязаний и потребности, направленность личности, смысловую сферу сознания, эгоцентрические качества личности.

В описании характерных особенностей эгоцентрической личности Т.И.Пашукова снова возвращается к ряду положений Ж.Пиаже (41), М. Доналдсон (18) и приводит некоторые новые данные исследований М. Коула (30), Х.Шредера (64); однако, на наш взгляд, эти сведения мало способствуют углублению дифференциации эгоцентризма личности и других видов эгоцентризма. Более конкретно иллюстрируются погранично-психопатологические особенности личностного эгоцентризма и прежде всего на основе концепции акцентуированных личностей. Здесь вводится представление о различии интровертированного и экстравертированного эгоцентризма, однако, неясно, касается ли оно только шизоидов и истероидов или распространяется на другие акцентуации. Типология личности Р.Ассаджоли (1) завершает экспозицию феноменологии личностного эгоцентризма.

Важнейшей характеристикой личностного эгоцентризма является анализ смысловой структуры сознания и самосознания субъекта, который проводится на основе понятия об эго-системе личности, включающей в себя образы-представления человека о себе и других людях, отношение к себе, самооценку, способы восприятия и интерпретации окружающего мира. Эго-система организует целостное и ценностное поведение человека в его отношениях с людьми и прогнозирует последствия его поступков.

Решающее значение для сохранения уникальности, непротиворечивости эго-системы и ее включенности в контекст имеют сознание и самосознание как нераздельные компоненты личности. Характеризуя сложное системное строение сознания и самосознания, Т.И.Пашукова разделяет представления В.В.Столина (49) о наличии в структуре самосознания личности когнитивной и эмоциональной составляющей, что рассматривается как еще одно подтверждение феноменологии познавательно-когнитивного и эмоционального эгоцентризма.

Природу эгоцентризма как характеристику сознания личности Т.И.Пашукова связывает со строением смысловой сферы сознания и вслед за Б.С.Братусем (9) показывает, что эгоцентризм является одним из низших уровней нравственно-этической организации сознания личности (наряду с прагматическим, группоцентрическим и просоциальным уровнями смысловой сферы субъекта).

Одним из базовых образований семантической сферы сознания, выражающих эгоцентризм личности, по мнению исследовательницы, являются номотетико-лингвистические структуры, представленные прежде всего в факторе местоименности (что впоследствии становится фундаментальной основой для разработки теста эгоцентрических ассоциаций как основной методики для эмпирического изучения уровня эгоцентризма у испытуемых - студентов и школьников).

Рассматривая личность как систему отношений эго-системы с окружением, Т.И Пашукова выдвигает оригинальную гипотезу о целевой функции эгоцентризма как механизма, обеспечивающего усиление напряжения концентрации эго-системы, как способа конденсации психической энергии и энергии сознания в условиях нарушения отношений личности с окружающей средой (здесь важной эвристической опорой для нее является гипотеза Тейяра де Шардена (51) о роли конденсации напряжения в эволюции гоминид). В терминологии деятельностного подхода это означает, что на нарушение (изменение) гомеостатических отношений с окружающим миром, личность отвечает повышением уровня своей активности, деятельности. Непродуктивность эгоцентрических состояний сознания исследовательница иллюстрирует фактами из сферы научного творчества, показывающими, что для решения научной проблемы часто бывает полезна ситуативно-временная децентрация (связанная с феноменом инкубации решения проблемы).

С точки зрения онтолого-диалогических представлений, данная гипотеза неполна, поскольку на трудные, проблемные жизненные ситуации человек может реагировать не только эгоцентрически-гомеостатически, но и децентрично-гетеростатически. Иными словами, на ситуации рассогласования с действительностью, людьми и миром человек может отвечать монологически- эгоцентрически (ригидно-фиксированно, конфликтно-конфронтационно, компульсивно-напряженно), но может увидеть возможности и найти в себе силы для совершения свободно-творческого, децентрированно-смыслового решения, поступка, отношения. Причем с позиции онтологического подхода С.Л.Рубинштейна активность человека в критически-преобразующих ситуациях способна проявляться в двух модусах: в активно-творческой деятельности и в созерцательно-осмысляющем мироотношении (45).

Развивая социально-психологическое понимание эгоцентризма, Т.И.Пашукова выходит за пределы интраперсонального подхода к эгоцентризму (как нежелательному явлению и помехе при решении задач) в сферу интерперсонального подхода, в котором первостепенными становятся коммуникативные особенности эгоцентризма, природа эгоцентрической направленности и эгоцентрических состояний личности, соотношение причин, условий и факторов развития эгоцентризма личности.

Справедливо отмечая ограниченность субъект-объектной методологии немногих научных исследований эгоцентризма в русле интрапсихологического подхода, исследовательница считает необходимым изменить морально-оценочное отношение к эгоцентризму на отношение функционально-феноменологическое. Ключевым понятием в социально-психологическом подходе к эгоцентризму для Т.И.Пашуковой становится понятие «позиция», под которым понимается «место и система отношения, с этим местом связанная», а важнейшими детерминантами социально-психологической позиции считаются полоролевая принадлежность, статус, характер социального восприятия и отношений к другим людям. Понятия «позиция» и «направленность» личности открывают возможность описать феномены эгоцентризма, разные по содержанию и объему. В плане содержания эгоцентризм определяется возможностями фиксации человека на мыслях, представлениях, переживаниях, состояниях, точке зрения, оценке себя другими, переживаниях по поводу своего статуса и отношений к себе. В плане объема феномены эгоцентризма определяются количеством сфер, свойств и состояний субъекта, имеющих эгоцентрическое содержание.

Рассматривая социально-педагогические и онтогенетические аспекты становления эгоцентризма, Т.И.Пашукова показывает, что социальная направленность, навыки децентрации и элементы способности представить себя на месте другого у дошкольников развиваются в совместной деятельности ребенка со взрослыми и детьми, в общении и игровой деятельности. Обобщая исследования зарубежных и отечественных психологов, она приходит к выводу, что способности к децентрации, пониманию роли других людей и умение представить себя на месте другого появляются к 9 годам.

Важную сферу проявления эгоцентризма Т.И.Пашукова видит в сфере социальной перцепции, поскольку при восприятии и понимании других людей различные формы эгоцентризма задают субъективные способы интерпретации человеческой и социальной реальности. Рассматривая принципы наивного реализма Л.Росса и Э.Уорда (позиционности, «естественности» и иллюзорного единодушия), исследовательница предполагает, что социально-психологические функции эгоцентризма заключаются в необходимости самоутверждения, отстаивания своих намерений, позиций и планов (44).

Особенно интересные идеи о природе эгоцентризма Т.И.Пашукова выдвигает с позиции концепции роли интерпретаций в развитии личности А.Н.Славской (48). Исходя из этих идей, эгоцентризм предстает как момент внутреннего связывания, интеграции проявлений «Я», результатом которых становится создание личностью своего внутреннего субъективного мира как ценностно-смыслового конструкта мировоззренческого уровня.

Опираясь на многоплановый анализ проявлений эгоцентризма и децентрации в его различных формах, Т. И. Пашукова выдвигает гипотезу балансного механизма центрации-децентрации, целевые функции которого она усматривает в возможности обеспечения обратимых изменений личности, т.е в возможности движения от эгоцентризма к децентрации и, наоборот. Данная гипотеза интересна с диалогической точки зрения, поскольку она заключает в себе как (имплицитное) признание амбивалентной взаимодополнительности эгоцентризма и децентрации, так и возможность их процессуального взаимоперехода друг в друга.

Итогом анализа социально-психологической природы эгоцентризма становится вывод о том, что решающим моментом преодоления эгоцентризма как свойства личности является возможность перехода личности в экзистенциальное пространство отношений духовного плана. Этот фундаментальный результат намечает стратегическую перспективу исследования и преодоления эгоцентризма в религиозных духовных практиках.

Кардинальное значение для понимания идейно-психологической позиции автора исследования об эгоцентризме имеют воззрения Т.И.Пашуковой, раскрывающие ее представления о путях преодоления эгоцентризма в мировой религии, философии и этике.

Обращаясь к философии и этике, автор монографии об эгоцентризме показывает, что в европейской философской этике моральная сторона эгоцентризма соотносится с неспособностью личности к адекватному восприятию моральных действий и поступков других людей и своих собственных. Моральный эгоцентризм при определенных условиях ведет к эгоизму и прагматизму. Характеризуя представления Б.Паскаля, А.Смита, Э.Мунье, Т.И.Пашукова приходит к выводу о том, что европейскому философскому мышлению присущи принципиальные ограничения в постижении путей преодоления эгоцентризма и неразработанность практических методов развития морально-личностной децентрации.

Радикальную и подлинную перспективу полного преодоления эгоцентризма Т.И.Пашукова находит в духовно-религиозных практиках Востока и Запада и объясняет преимущества восточных духовных практик тем, что мировоззрение и духовный опыт адептов восточных религий выходят за рамки европейских методов рефлексии, индукции и дедукции и преодолевают пространственно-временные пределы существования человека нерефлексивными методами постижения мира.

Позитивная программа Т.И.Пашуковой воплотилась в оригинальной и широкой панораме путей движения от эгоцентризма к личностно-духовной децентрации, которые представлены в мировых религиях: йоге, буддизме, дзен-буддизме, христианстве. Нам представляется, что очерченные ею направления религиозно-духовного совершенствования открывают недостаточно изученные духовно-культурные миры, воплощающие в себе различные социокультурные и психокультурные о б р а з ы личностного развития и восхождения к духовности.

Духовная культура и практика йоги (8, 12, 26, 47, 54) становится первым образом восточной психокультуры, который анализирует Т.И.Пашукова. Она показывает, что представление о «Я-персональном» в мировоззрении йоги во многом подобно понятию личности в европейской психологии, но в йоге любая центрация индивида на отдельных элементах его «Я-персонального» (т.е. любая эгоцентрация) рассматривается как препятствие духовному развитию. Если европейская парадигма развития личности - от В.Джемса (16) до А.Н.Леонтьева (33) - не позволяет радикально преодолевать эгоцентризм человека, то философия и духовная практика йоги открывают пути движения к «Я-духовному», которые связаны прежде всего с возможностями децентрации по отношению к «Я-персональному».

Для остановки механизма эгоцентрации и развития децентрации в практике йоги существует восемь ступеней развития, восходящее движение по которым представляет собой последовательный цикл децентраций от компонентов биологической, психологической и личностной структуры человека. Т.И.Пашукова дает характеристику психологических механизмов децентрации, дерефлексии, последовательных центраций и идентификации, с помощью которых йог возвышается до единения со своим «Я-сущностным» и достигает высших уровней своего духовного бытия.

Теория и практика буддизма и дзен-буддизма, по мнению Т.И.Пашуковой, также имеют своей главной целью преодоление индивидуальной биологической и психической ограниченности, что с позиций современной психофизиологии рассматривается как формирование новых функциональных систем, которые «на порядок выше», чем подструктуры эго-системы личности.

Цель жизни в буддизме (8, 12, 31, 52, 54) связывается с преодолением Сансары, т.е. «Колеса рождений и смертей», заключающихся в извечных страданиях человека, обусловленных его желаниями. Путь выхода из Сансары в буддизме определяется четырьмя Благородными Истинами, которые провозглашают источником страданий человека жажду жизни, а путь Спасения видят в достижении нирваны, т.е. нематериального состояния, связанного с «затуханием» и «уничтожением» страданий, страстей и желаний. Для избавления от желаний и освобождения от страданий нужно следовать Восьмеричному пути спасения - Срединному пути жизни в соответствии с истинными воззрениями и стремлениями. Т.И.Пашукова характеризует каждый этап Восьмеричного пути спасения («праведное воззрение», «праведное стремление», «праведная речь», «праведное действие», «праведная жизнь» «праведное усилие», «праведное созерцание»), интерпретирует психологический смысл каждой части Восьмеричного пути и показывает, что на каждом этапе осуществляется преодоление определенных фиксаций (центраций) восприятия, мышления, привычек. Например, правильное мышление не совместимо с эгоцентрическими мыслями «Это - мое», «Это - я», что позволяет блокировать эгоистические помыслы и не допускает эгоцентрации. Следование Срединному пути ведет к нирване, равновесию, которое не является ни центрацией, ни децентрацией и представляет собой то, что Т.И.Пашукова определяет как балансное состояние или равновесие проекции и интроекции, центрации и децентрации.

Буддистский путь «золотой середины» ведет к духовному преобразованию человека, развивает у него сострадание, милосердие, сочувствие ко всему живому и у буддиста, достигшего состояния Будды, происходит полное разотождествление высшего духовного с низшим, персональным «Я». Восхождение по ступеням Срединного пути формирует у буддиста развитую дерефлексию, де-ретрофлексию и открывает возможности осуществления транскоммуникативного синтеза.

Особенно интересно проблема эгоцентризма представлена в теории и практике дзен-буддизма (12, 25, 47). Т.И.Пашукова глубоко и многопланово раскрывает эгоцентрическую феноменологию с точки зрения дзен-буддизма. Важнейшей целью духовно-физического совершенствования в дзен-буддизме является достижение просветления путем медитаций и интуитивного озарения, открывающих истину, непередаваемую словами, то есть невыразимую средствами рационального интеллекта. Психофизические тренировки способствуют развитию умения контролировать мотивационно-потребностную сферу и механизмом такого контроля является разотождествление с потребностями психобиологического уровня.

Преодоление эгоцентричности рационалистического познания осуществляется с помощью напряженного размышления над коанами- особыми задачами, не имеющими логического решения и требующими интуитивного постижения, интеллектуального «просветления», инсайта. Смысл коанов в том, чтобы создать сильное напряжение интеллекта, прорывающегося через границы обыденного мышления, рационально-логической эгоцентрации.

Данное объяснение психологического механизма дзенского инсайта Т.И.Пашуковой представляется нам интересным, но неполным и в некоторых отношениях спорным. Во-первых, объяснение трансцендентного,"прорывного" потенциала состояний сильного напряжения и концентрации противоречит описаниям Т.И.Пашуковой механизма творческого мышления, в которых творческий инсайт (по данным Налчаджяна и др.) объяснялся механизмом "деконцентрации" мышления (временной децентрации), необходимой для инкубации инсайта и решения проблемы (36). Во-вторых, еще более принципиально то, что сильное напряжение и концентрация мышления на проблеме (согласно гипотезе Т.И.Пашуковой о стабилизирующей сущности эгоцентризма в трудных, проблемных ситуациях) должно было бы приводить не к инсайту и "просветлению", а к упрочению фиксаций и центраций мышления.

Выходу из сложившейся коллизии могло бы помочь понятие метапозиции, определяющей психологический механизм и потенциал медитации. Здесь, однако, тоже высказываются не вполне конгруэнтные утверждения (40, с. 141) о том, что "метапозиция создает условия для с о з н а т е л ь н ы х (курсив наш - ДГ) процессов большой глубины и концентрации", но говорится и о том, что "при наблюдении извне ( т.е. с метапозиции - ДГ) медитирующий не влияет ни логикой, ни эмоциями на свои мысли". Становится непонятно, сознательной или бессознательной является медитация и, соответственно, метапозиция как ее механизм. В то же время при общей характеристике медитации как концентрации психики говорится, что в ее результате "возникает новое свойство, не противоположное ни концентрации, ни ее отсутствию" (40, с. 139), которое понимается как "децентрация нового уровня". Нам представляется, что описание дзенской децентрации (через коаны, медитацию, работу с антонимами) обрело бы большую ясность с точки зрения диалогических представлений о парадоксальности, которая, противоречиво-амбивалентно и синхронно-комплементарно преодолевает ограничения рационально-логического мышления (20, 28, 35, 56, 57, 58).

Очевидны трудности "перевода" идей и понятий дзен-буддизма (а также буддизма и йоги) на "язык" европейского мышления и современной психологической терминологии. Т.И.Пашукова убедительно раскрывает характерные ошибки и заблуждения западных ученых, которые усматривают в теории дзен-буддизма отсутствие индивидуального "Я", сведение "Эго" к телесности и бессознательному, регрессию к детской наивности или романтизму личности, эротизм в отношениях учителя и ученика и др.

Автор монографии показывает, что в буддизме есть четкие представления об индивидуальном "Я" (малой самости) и сверхиндивидуальном "Я" (большой самости). На пути духовного восхождения адепт буддизма овладевает совершенными формами самоконтроля и трансцендентного сострадания, которые позволяют ему децентрироваться от своего "Эго" и открыться к единению со всем миром. Отождествление с большой самостью, соответствующей высшим ценностям и уровню духовности не устраняет "Эго", (малую самость) полностью, но превращает ее в один из компонентов большой новой целостности - целостности духовно-трансцендентной личности.

Произведенный Т.И.Пашуковой анализ теории и практики дзен-буддизма показывает, что разработанные в нем способы и приемы эмоциональной, интеллектуальной и личностной децентрации являются фундаментальными механизмами личностного роста и духовного развития, обладающими значительными перспективами для современной практической психологии и психотерапии.

Особый интерес для читателей православной ментальности представляет исследование Т.И.Пашуковой путей преодоления эгоцентризма и восхождения к духовности в традиции христианского подвижничества (7, 17, 34, 43, 46). Главным прототипом жизненного пути подвижников является образ Иисуса Христа, а подвиг понимается как терпение, страдание, преодоление страстей и продвижение на новую ступень развития духа.

Испытание аскетизмом являлось первым условием обуздания плотских, телесных потребностей, а, следовательно и путем совладания с биологической стороной человеческого эгоцентризма. Неукоснительное следование христианским заповедям и отрешение от мирской жизни, искушений, соблазнов также становятся важным способом борьбы с эгоцентризмом. Постоянное преодоление физических, астральных и ментальных страстей является постоянным предметом практики подвижника. Но самым действенным средством "подвижения" и единения с Богом является молитва, психологические механизмы которой, по мнению Т.И.Пашуковой, близки к медитации в восточных духовных практиках. Молитвенная практика подвижников осуществляется в созерцательных молитвах усложняющегося содержания: умная молитва, духовная молитва, длящаяся духовная молитва. Особые молитвы становятся средством формирования децентрированности: молитвы заботы о других, молитвы помощи другим путем изменения самого себя, молитвы божественного самоотречения (17, 34, 46).

В результате духовного образа жизни христианский подвижник возвышается до уровня святости, на котором он поднимается над образом земного существования, а свойства самооценки, уровня притязаний, амбициозности, эгоцентризма и другие личностные проявления теряют свои функции либо исчезают вовсе. Ведущими становятся всеохватывающее чувство любви, понимание и сострадание всем тварям, которые "совокупно страдают и мучаются". Милосердие и сострадание выражают духовно-альтруистическую трансценденцию, а в результате транскоммуникативных процессов у святого или подвижника формируются новые, духовные смыслы и ценности как трансперсональные свойства высшего порядка.

Рассматривая психологические механизмы христианского подвижничества, Т.И.Пашукова формулирует некоторые общие методологические положения (выходящие за рамки характеристики религиозного подвижничества). Обращаясь к классическому исследованию духовно-религиозного опыта В.Джемса (16), она подчеркивает, что душевно-духовное освобождение во всех религиях происходит по одной схеме и имеет общие закономерности. Фундаментальные основания реальности и действенности психологических механизмов преодоления эгоцентризма и децентрации Т.И.Пашукова усматривает в том, что на пути духовно-религиозного восхождения - на Востоке и на Западе - преодолеваются ограничения дискурсивного и рефлексивного мышления, а также формируются новые психофункциональные органы, открывающие каналы сверхчувственного восприятия мира и Бога.

Глубокий анализ религиозно-духовных практик Востока - йоги, буддизма и дзен-буддизма, осуществленный Т.И.Пашуковой и раскрывающий их значительные возможности в преодолении эгоцентризма и формировании духовного опыта человека, заслуживает высокой оценки. Однако очевидное предпочтение, которое Т.И.Пашукова отдает восточным духовным практикам, имплицитно свидетельствует о недооценке ею духовного потенциала западной и православной культуры. На наш взгляд, это говорит скорее о субъективных вкусах автора монографии об эгоцентризме, нежели о действительных преимуществах духовно-практической культуры Востока в сравнении с духовно-культурными традициями Запада. Мы полагаем, что традиции европейской этической, философской и религиозной культуры богаты и глубоки; они выработаны в напряжениях, страданиях, прозрениях и откровениях великих европейских мыслителей: античности (Демокрит, Эпикур, Сократ, Платон, Аристотель, Сенека, Марк Аврелий), средневековья (Августин, Тертуллиан, Абеляр, Фома Аквинский, Экхарт), нового времени (Б.Паскаль, А.Смит, И.Бентам, Д.Юм, И.Кант, Ж.Руссо, С.Кьеркегор, Ф.Ницше, Л.Толстой, Ф.Достоевский, Г.Спенсер) и современности (А.Бергсон, М.Шелер, М.Хайдеггер, Г.Марсель, Ж.Сартр, Дж.Мур). Все эти философы и мыслители стремились постичь сущность человеческой индивидуальности и человеческого бытия в мире людей, человеческого «поступления» и человеческих отношений в контексте духовных отношений с миром и богом.

Следует отметить и особую роль отечественной философии ХХ столетия, представленную фундаментальными исследованиями В.С.Соловьева, О.Н.Лосского, С.Н.Булгакова, С.Л.Франка, П.А.Флоренского, Н.А.Бердяева, М.М.Бахтина и др. (2, 3, 5, 11, 35, 50, 56, 57, 58), которая, по словам В.В.Зеньковского (22), пронизана не западным пафосом философского системосозидания, а одушевлена экзистенциальным «панморализмом» и страстью постижения смысла и ценностей жизни человека в мире, его отношений с другими людьми и с Богом, и поиском форм нравственно-практического бытия человека.

Мы полагаем, что в нравственно-духовном «пантеоне» европейской и отечественной философско-религиозной и этико-психологической культуры выработаны глубокие и перспективные пути личностно-духовного развития и в частности, пути «координации» позиций эгоцентризма, «альтероцентризма», социоцентризма и мироцентризма, ждущие своего исследования в философии, культурологии, этике, психологии и психотерапии.

Научная позиция Т.И.Пашуковой может быть охарактеризована как один из возможных вариантов «религиозно-духовного эгоцентризма» (или даже «восточно-религиозного» эгоцентризма). Однако, мы полагаем, что для исследования ограничений, неабсолютности и релятивности западно-европейского мировоззрения и современной научной психологии весьма актуально и необходимо исследование духовных богатств и потенциалов восточных культур и религий, которое предпринято Т.И.Пашуковой с точки зрения психологической науки, с точки зрения идеи эгоцентризма-децентрации.

Монографическое исследование Т.И.Пашуковой психологической природы эгоцентризма и децентрации в контексте мировых представлений о духовности столь фундаментально, что естественно порождает много интересных мыслей и проблем. Для того, чтобы их рассмотреть нужна работа большего формата, нежели настоящая статья-рецензия, но некоторые соображения мы сформулируем уже сейчас (выбор этих соображений и предположений субъективен, но мы надеемся, что в совокупности они дают достаточное представление о характере и уровне их научной значимости).

Центральным для Т.И.Пашуковой является вопрос об эгоцентризме и научный анализ данной психологической проблемы, предполагает, на наш взгляд, теоретико-методологическое соотнесение представлений об эгоцентризме с философско-психологическими понятиями и категориями, раскрывающими природу индивидуальности и субъективности, индивидуализма и субъективизма. Особый интерес в этой связи представляет вопрос об исследовании и социоморальной оценке проявлений эгоцентризма как феномена индивидуализма, свойственного "молодому капитализму", вырастающему на почве постсоветской социальной реальности.

Автор монографии об эгоцентризме оставила в стороне некоторые фундаментальные концепции, которые важны для понимания личностного, коммуникативного и социально-психологического эгоцентризма не менее, чем исследования Ж.Пиаже (41). Так, с онтолого-диалогической точки зрезния для анализа психологии егоцентризма особый интерес представляет эпигенетическая теория развития личности Э.Г.Эриксона (61). В основу этой теории положена идея стадий развития, движение по которым представляется как последовательный процесс идентификаций и дезыдентификаций (иначе говоря, центраций и децентраций) с психологической сущностью и содержанием развития на каждой стадии. Тем самым формирование личности понимается как стадиальный процесс формирования ее идентичности и, по Эриксону, поднимаясь на более высокие уровни личностного развития, человек не «полностью» дезыдентифицируется (или децентрируется - в терминологии Т. Пашуковой), а специфическим образом интегрирует новый жизненный опыт с приобретениями предыдущих этапов.

Аналогично, в работах известного украинского психолога А.П.Колисныка выдвигается иерархическая концепция личностного развития и саморазвития (29), в основе которой также лежит идея о том, что центральным механизмом восхождения личности к более высоким уровням развития, являются механизмы идентификации и разотождествления (дезыдентификации). И в теории Э.Эриксона, и в концепции А.П.Колисныка речь идет не о «полном» преодолении идентификаций предыдущих, нижележащих уровней, а об их специфическом преобразовании, о переструктировании и интеграции в новой целостности жизненного опыта.

Таким образом, с точки зрения современных психологических представлений, в процессе развития личности, человека отождествления (центрации, фиксации - по Т.И.Пашуковой) одного содержания, типа и уровня сменяются отождествлениями (центрациями) других типов и уровней. Поэтому преодоление эгоцентризма может быть только относительным, что, собственно говоря, косвенно признает и Т.И.Пашукова, выдвигая «балансный механизм» центраций-децентраций, идентификаций - разотождествлений. И если принять идею «полного» преодоления эгоцентризма, то непонятно, как может осуществляться «баланс», в котором нет «противовеса».

Ключевую роль в книге об эгоцентризме играет категория духовности, однако, в работе не дается определения духовности и не очерчивается концептуальная позиция рассмотрения духовности. Вследствие этого -имплицитно­ - предлагается религиозная концепция духовности, ядро которой представляет «восточно-религиозная» парадигма духовности и остается открытым вопрос о возможности нерелигиозных форм духовности, например, светской, культурной (научной, философской, этической, эстетической и др.) Поскольку иным формам духовности фактически не дано право «голоса», то возникает впечатление, что представителям православно-постсоветской культуры и ментальности предлагается перспектива восточного пути развития духовности.

Несмотря на драматическую судьбу категории культуры в советской науке, в отечественной философии и психологии разработаны фундаментальные и оригинальные культурологические парадигмы, связанные с именами Л.С.Выготского (13), М.М.Бахтина (2, 3), В.С.Библера (6), Э.В.Ильенкова (24), В.П.Иванова (18), Л.М.Баткина (4), Б.А.Успенского (53), В.А.Роменца (42, 43) и др. Однако, категория культуры в книге Пашуковой не определяется, не концептуализируется и остается на периферии теоретико-методологического анализа, что резко ограничивает возможности анализа светской, нерелигиозной духовности как культуры. Проблематизируя ситуацию, можно спросить: возможна ли «внекультурная» духовность? Бывает ли культура (в)не духовной? Ответы зависят от исходной методологической позиции исследователя, от его точки зрения, т.е. от понятий, проходящих красной нитью через все исследование эгоцентризма и духовности, осуществленное Т.И.Пашуковой.

Справедливости ради надо сказать, что последние вопросы в значительной мере адресуются не только (и не столько) к психологическому исследованию эгоцентризма и духовности Т.И.Пашуковой, сколько к общенаучной ситуации недостаточной изученности проблем развития личности в аспекте представлений о становлении субъективности, а также в контексте представлений о сущности, структуре, типологии и феноменологии морали, культуры, духовности, ментальности, религии. И с этой точки зрения глубокое и многоплановое - философское, этическое, религиозное, психологическое, культурологическое - исследование судеб эгоцентризма и децентрации, произведенное в монографии Т.И.Пашуковой, представляет собой значительное событие в отечественной психологической науке. Монографическое исследование Т.И. Пашуковой системно обобщает кардинальные ракурсы научного изучения эгоцентризма и децентрации в сопряжении с фундаментальными образами мировой религиозной культуры и духовной практики; тем самым намечаются парадигмальные перспективы теоретико-методологических исследований и раскрываются важнейшие психологические механизмы становления личности и восхождения к человеческой духовности.

Завершая наш опыт диалогической рецензии, мы считаем необходимым обратить внимание еще на одну возможность дальнейшего изучения проблем эгоцентризма-децентрации-духовности, которая связана с идеей и парадигмой диалога в современной психологии, философии и культурологии. Напомним, что с диалогической точки зрения, проблема эгоцентризма выступает как одно из важнейших проявлений монологизма в мышлении, общении, сознании, личности и культуре, а культуро-духовный потенциал диалога явился главным фактором, вдохновившим М.М.Бахтина, М.Бубера, В.С.Библера и других диалогистов на построение фундаментально-парадигмальных концепций, освещающих пути становления личности, человека, культуры, духовности. Современные психологи - Т.А.Флоренская, Г.А.Ковалев, А.Б.Орлов (55, 27, 28, 39) определяют диалог как «духовно-преобразующее общение» и раскрывают его культуропарадигмальное значение. Поэтому есть основания предполагать, что диалогическое мировоззрение, диалогическая парадигма могут стать еще одним культуро-духовным измерением изучения психологии монологизма-эгоцентризма, децентрации-диалога, еще одним мировым «образом» «человеческого человека» (Ф.М.Достоевский, М.М.Бахтин) и «образом» ментальности, культуры и духовности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

  1. Ассаджиоли Р. Типология психосинтеза: семь основных типов личности. - М.: Урания, 1995. - 124 с.
  2. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Советская Россия, 1979. - 320 с.
  3. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - 424 с.
  4. Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления. - М.: Наука, 1978.
  5. Бердяев Н.А. Опыт парадоксальной этики. - М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков «Фолио», 2003. - 701 с.
  6. Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. - М.:Изд. полит. литературы, 1991. - 413 с.
  7. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. - М.: Библейские общества, 1995. - 1376 с.
  8. Бонгард-Левин Г.М. Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия. - М.: Наука, 1980. - 333 с.
  9. Братусь Б.С.Аномалии личности. - М.: Мысль, 1988. - 301 с.
  10. Бубер М. Два образа веры. - М.: Республика, 1995. - 468с.
  11. Булгаков С.Н. Свет невечерний. - М.: Республика, 1994. - 415 с.
  12. Васильев Л.С.История религий Востока. - М.: Высшая школа, 1983. - 368 с.
  13. Выготский Л.С. Проблемы общей психологии / Под ред. В.В.Давыдова. - Т.2. //Собрание сочинений: В 6-ти т. - М.:Педагогика, 1982. - 504с.
  14. Гальперин П.Я. К учению об интериоризации // Вопросы психологии. - 1966. - №6, с. 25-32.
  15. Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. - М.:Прогресс, 1988. - 464 с.
  16. Джемс В. Многообразие религиозного опыта. ( Репринтное издание). - СПб:Андреев и сыновья, 1993. - 418 с.
  17. Добротолюбие. Т.3. (Репринтное изд.) - Париж.: IМСА - press, 1987-1988. - 442 с.
  18. Доналдсон М. Мыслительная деятельность детей. - М.: Педагогика,1985. - 192 с.
  19. Дьяконов Г.В. Психологія духовності і діалог //Діалог. Збірник наукових праць. Психологія і педагогіка. За ред. .Д.Максименка. - Київ-Кіровоград: РВЦ КДПУ ім.В.Винниченка, 2001, Вип.2. - с.173 -186.
  20. Дьяконов Г.В. Экзистенциально-онтологическая концепция диалога. // Психология общения: социокультурный анализ. Материалы Международной конференции ( Ростов-на-Дону, 30 октября - 1 ноября 2003 г.). / Под ред. А.А.Бодалева, П.Н.Ермакова, В.А.Лабунской. - Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского госуниверситета, 2003. - с. 114-116.
  21. Дьяконов Г.В. Психологія егоцентризму і образи духовності // Соціальна психологія, № 4 (6), 2004. - с. 159 - 175.
  22. Зеньковский В.В. История русской философии. - В 2-х томах. - Ленинград.: Эго, 1991.
  23. Иванов В.П. Человеческая деятельность - познание - искусство. - К.: Наукова думка, 1977. - 251 с.
  24. Ильенков Э.В. Философия и культура. - М.: Политиздат, 1991. - 464 с.
  25. Каптен Ю.Л. Основы медитации. Вводный практичвеский курс. - СПб: Андреев и сыновья,1991. - 332 с.
  26. Классическая йога. /»Йона-сутры «Патанджали и «Вьяса-бхашья»/. - М.:Наука, главная редакция восточной литературы, 1992. - 260 с.
  27. Ковалев Г.А. Три парадигмы в психологии - три стратегии психологического воздействия.// Вопросы психологии, 1987, № 2. - с. 41-49.
  28. Ковалев Г.А. Психология воздействия. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора психологических наук. - М. : Изд-во НИИ ОПП АПН СССР, 1991. - 56 с.
  29. Колісник О.П. Ідентифікація та ідентічність як психічні механізми саморозвитку особистості / Проблемы загальної та педагогічної психології. Збірник наукових праць Інституту психології ім. Г.С.Костюка АПН України. / За ред. Максименка С.Д.- К.: 2001 - т.Ш. ч. 2. - с.152-158.
  30. Коул М., Гриффин П. Социально-исторический подход к переопосредствованию // Познание и общение. Под ред. Б.Ф.Ломова, А.В.Беляевой, М.Коула. - М.: Наука, 1988. - с. 24- 35.
  31. Кочетов А.И. Буддизм. - 2-е изд. - М.: Наука, 1983. - 177с.
  32. Культурология. ХХ век. Антология. Отв. ред. С.Я.Левит, Л.Т.Мильская. - М.: Юрист, 1995. - 703с.
  33. Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. - 3-е изд. - М.:Изд-во Моск. Ун-та, 1972. - 575 с.
  34. Лодыженский М.В. Сверхсознание и пути къ его достиженію. Індусская Раджа-Йога и Христіанское Подвижничество (опыт изследования). - СПб.:Типография "Сельского Въестника", 1911. - 399 с.
  35. Лосский Н.О. Избранное. - М.: Правда, 1991.
  36. Налчаджян А.А. Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (интуиция в процессе научного творчества). - М.:Мысль, 1972. - 372 с.
  37. Недоспасова В.А. Психологический механизм преодоления центрации в мышлении детей дошкольного возраста: Дис… канд.психол. наук. - М.: НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР, 1972. - 154 с.
  38. Обухова Л.Ф. Концепция Ж.Пиаже: За и против. - М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1981. - 191 с.
  39. Орлов А.Б.Триалогический подход в психологическом консультировании. / /Вопросы психологии, 2002, № 2, с. 3-21.
  40. Пашукова Т.И. Эгоцентризм: феноменология, закономерности формирования и коррекции. - Кировоград: Центрально-Украинское издательство, 2001. - 338 с.
  41. Пиаже Ж. Психология интеллекта / Избранные психологические труды: Пер. с англ. и фр. - М.:Просвещение, 1969.
  42. Роменець В.А., І.П.Маноха. Історія психології ХХ століття: Навч. Посібник / Вступ. стаття В.О.Татенка, Т.М.Титаренко. - К.: Либідь, 1998. - 992 с.
  43. Роменец В.А. Жизнь и смерть в научном и религиозном истолковании. - К.: Здоровье, 1989. - 192 с.
  44. Росс Л.,Уорд Є. Наивный реализм в повседневной жизни и его роль в изучении социальных конфликтов и непонимания / Вопросы психологии. - 1999, № 5, с.61-77.
  45. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. Отв. Ред. Е.В.Шорохова. - М.: Педагогика, 1976. - 416 с.
  46. Сант Кирпал Сингх. Молитва: ее сущность и метод. - Русский университет, 1999. - 128 с.
  47. Сатпрем. Шри Ауробиндо, или путешествие сознания. - Л.: Изд-во Ленингр. Ун-та, 1989. - 334 с.
  48. Славская А.Н. Соотношение эгоцентризма и альтруизма личности: интерпретации // Психологический журнал, 1999, №6, с.13-23.
  49. Столин В.В. Самосознание личности. - М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1983. - 284 с.
  50. Соловьев В.С. Соч. в 2-х томах. Т.2. - М.: Правда, 1989.
  51. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. - М.: Наука, 1987. - 239 с.
  52. Успенский П.Д. Психология возможного развития человека // Синтез мистических учений Запада и Востока. - Т.1. - Н.Й.:Эзотерическое общество, 1990. - с. 209-229.
  53. Успенский Б.А. Поэтика композиции. - М.: Наука, 1970.
  54. Фейдимен Дж., Фрейгер Р.Личность и личностный рост, Восточные теории личности. М.: Изд-во Российского открытого университета, 1994. - 127 с.
  55. Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии. - М.: Институт психологии АН СССР, 1991. - 244 с.
  56. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. В 3-х т. - М.: Правда, 1991.
  57. Франк С.Л. Сочинения. - М.: Правда, «Вопросы философии», 1990. - 607 с.
  58. Франк С.Л. Реальность и человек. - М.: Республика, 1997. - 479 с.
  59. Фридман Л.М. Еще один взгляд на феномен Пиаже // Вопросы психологии. - 1999, № 6, с. 48-53.
  60. Эльконин Д.Б. Психическое развитие в детских возрастах / Избранные психологические труды. - М.: Ин-т практической психологии; Воронеж: НПО "МОДЭК". - 1995. - 416 с.
  61. Эриксон Э.Г. Идентичность: юность и кризис: Пер. с англ. / Общ ред. и предисл. Толстых А.В. - М.: Издательская группа «Прогресс», 1996. - 344 с.
  62. Maratsos M.P. Non-egocentric communication abilities in preschool children // Child development, 1973. - № 44.
  63. Smedslund J. Piagetian Psychology in practice // British Journal of Educational Psychology. - 1978. - vol. 47. - Part.1. - pp. 3-9/
  64. Shroder H. Structur interpersonaler Fahigkeiten // Vorwerg M., Shroder H. Personlichkeitspsychologische Grundlagen interpersonalen Verhaltens. Band 1. - Leipzig: Karl-Marx Univ.,1980. - S.98 -275.

Дьяконов Г.В.,

Статья была опубликована в журнале "Соціальна психологія", № 4(6) за 2004 год. Об авторе: Дьяконов Геннадий Витальевич, кандидат психологических наук, доцент. Профессор кафедры практической психологии Кировоградского института региональной экономики и управления (КИРУЭ). dia_kon@ukr.net

См. также
  1. Дьяконов Г.В. Проблема общения и взаимодействия: диалогический подход
  2. Дьяконов Г.В. Концепция диалога М.М. Бахтина – основа Экзистенциально-онтологической психологии
  3. Дьяконов Г.В. Концепция диалога М.М. Бахтина как методология научно-гуманитарного мышления и мировоззрения
  4. Дьяконов Г.В. Диалогийная концепция эстетики и литературоведения М.М. Бахтина
  5. Дьяконов Г.В. Этика поступка и концепция "Другого" М.М. Бахтина - исток и предпосылка психологической онтологии диалога
  6. Дьяконов Г.В. Диалогическая интерпретация антиномической методологии П.А. Флоренского
  7. Дьяконов Г.В. Диалогическая интерпретация психологии со-бытия в духовной онтологии П.А.Флоренского
  8. Дьяконов Г.В. Диалогика символизации и интерпретации в герменевтике П. Рикера
  9. Дьяконов Г.В. Психологическая онтология отношения и обращения в диалогике М. Бубера
  10. Дьяконов Г.В. Диалогическая интерпретация психологии самобытия и со-бытия в онтологии С.Л. Франка