ENG
         
hpsy.ru/

../../Феноменология имиджа и метафизика идентичности

Если тебе комсомолец имидж, -
Имидж крепи делами своими'дж.
Речевка NewRussiansпервого призыва

1. Время имиджей

XX век завершается под знаком имиджа и в стилистике имиджмейкерства. Имидж - проблема весьма постмодернистичная. Лики, маски, симулякры, перевоплощения и развоплощения... Но дело намного серьезнее, чем игры гуманитариев. Современные бизнес и менеджмент немыслимы без формирования и энергичного продвижения привлекательного имиджа (образа) товара, фирмы, ее первых лиц. Потребителю все чаще и все интенсивнее предлагаются не просто товары и услуги, сколько определенные образы и стили: Camel, Kent, Marlboro, Coca-Cola... Заходит речь об имидже регионов - например, в плане их инвестиционной привлекательности. В политику прочно вошли технология и жаргон шоу-бизнеса: имидж политика, «раскрутка» кандидата или программы... Сама политическая жизнь все больше развивается в стилистике скандала и сенсации. Имиджмейкер - одна из наиболее высоко оплачиваемых и престижных профессий. То, что еще 15-20 лет назад было уместным только в эстраде и мире моды, сейчас начинает входить в требования к профессионализму политиков, деловых людей и даже ученых.

В случае с имиджем личности речь идет о довольно банальной вещи - некоем целостном сложившемся или чаще - сформированном привлекательном зрительном образе, впечатлении, которое человек производит на окружающих, прежде всего - в своем социальном окружении и СМИ. Несколько сложнее с имиджем социального института (фирмы, корпорации, партии), вида деятельности и т.д. В этом случае речь идет о комплексе качеств и свойств, которые невозможно представить в качестве единого зрительного образа. Менеджера, политика и т.д. в соответствующем имидже представить можно, а как представить, например, имидж фирмы? Это представления и о профиле, виде деятельности фирмы, и о том, что и как делает фирма, о качестве ее товаров и услуг, их особенностях. Связан имидж и с торговой маркой, рекламной символикой фирмы. Но имидж фирмы - это и представления о том, какова фирма в качестве партнера: рыночного (в отношениях с партнерами, клиентами, конкурентами, кредиторами) и социального (в отношениях с населением, властями, СМИ, общественными организациями). Но тогда имидж - это и репутация фирмы, сложившаяся в деловых отношениях и в обществе, впечатление, которое производят работники фирмы, стиль их поведения, внешний облик. А значит, говорить об имидже фирмы - это говорить и об общественном мнении о фирме и ее деятельности. И тогда следует заметить, что имидж фирмы существенно зависит от репутации ее руководителей, от их личного имиджа.

Суммируя сказанное и не претендуя на окончательное и полное толкование, под имиджем можно понимать символически выраженные представления о своеобразии и специфике, возможно - уникальности, личности, социального института, их деятельности, репутации, сформировавшихся в общественном мнении. И также как незнание закона от ответственности не освобождает, так и если ты не думаешь об имидже, не занимаешься его формированием и развитием, то это означает, что ты этим занимаешься, но плохо.

2. Все дороги ведут к культуре

От чего зависит имидж? Можно ли как-то влиять на его содержание и формирование? И, наконец, - зачем все это нужно? Зачем он нужен этот имидж?

Легче всего ответить на вопрос о роли и значении имиджа [4]. Во-первых, это рекламная функция, т.е. задание системы символики, используемой в различных рекламных акциях и программах. Такие символы должны быть яркими, легко распознаваемыми, запоминающимися, способствовать закреплению и расширению клиентуры. Во-вторых, это функция Public Relations, формирование и развитие общественных связей и отношений. В-третьих, имидж рефлексивен: например, имидж фирмы необходим для работы с ее персоналом, для формирования и развития мотивации работников, корпоративной культуры фирмы и т.д. На эту рефлексивность имиджа стоит обратить специальное внимание.

Главное в проблеме имиджа - соответствие представлений социального субъекта (личности, фирмы) о самом себе; образа в каком он хотел бы предстать в обществе; и реально сложившегося в обществе его образа. Поэтому главная задача социального субъекта или имиджмейкера - уяснить чего ждет от личности или социального института социальное окружение, какими хотят видеть их близкие, клиенты, партнеры, конкуренты, инвесторы, органы власти, СМИ, общественные организации, посторонние люди. С этой точки зрения проблема имиджа предстает как проблема практического маркетинга: изучение спроса (кому и зачем я нужен), формирование в имиджа в соответствии с этой востребованностью, его продвижение и сбыт «клиентуре». В Public Relations как технологии формирования и продвижения благоприятного имиджа действует старое маркетинговое правило: не рассказывать клиенту о своих семенах, а рассказывать ему о его газоне. Имидж предстает то ли как специфический товар, то ли как упаковка товара.

И товар этот - сам социальный субъект (личность или социальный институт) и его деятельность. Имидж зависит от профессии и образа жизни (имидж журналиста, художника, профессора, офицера и т.д.), профиля деятельности фирмы, ее особенностей и технологии, от потребителей товаров и услуг фирмы, от масштабов этой деятельности, от финансового состояния и возможностей, от материально-технической базы (здания, оборудования, оргтехники, транспортных средств....) и, ... от культуры: личности, сотрудников, руководителей.... Опять мы натыкаемся на культуру.

Короля играет свита, имидж личности - выражение ее культуры, имидж фирмы - выражение ее корпоративной культуры, которая отнюдь не сводится к дизайнерским разработкам фирменного стиля. Она складывается из: информационного дизайна - знаковой системы графических, изобразительных, словесных, звуковых и т.д. символов фирмы; архитектурного дизайна, включая место расположения производственных и офисных помещений, внешний вид здания (или подъезда), размещение построек, их планировку; оформительского дизайна; внешнего облика сотрудников, включая одежду, прическу и макияж; стиля управления; стиля деловых отношений; стиля поведения, в том числе в свободное время; ... личной культуры. Современная фирма все в большей степени предстает, фактически, как субкультура со своими ценностями, идеалами, нормами, традициями, фольклором, легендами, героями и т.д. И опять перед нами оказывается проблема культурогенеза и самоопределения.

3. Бессилие постмодернизма

И в этой связи проблема имиджа оказывается весьма показательной в плане перспектив развития гуманитарной парадигмы. Как уже отмечалось, на первый взгляд, проблема имиджа прямо-таки создана для осмысления в постмодернистском (еще точнее - постструктуралистском) контексте. Однако, именно на вопросе о самоопределении и культурной идентификации как раз и видны границы этой установки.

Развенчание логоцентризма обернулось его приумножением и факторизацией, последней ступенью развоплощения Логоса, лишившегося своих характеристик телесности и присутствия, окончательно порвавшего связи с означаемым, замкнувшегося в самодостаточности отсылающих друг к другу означающих. Критика логоцентризма обернулась апофеозом грамматоцентризма. Красота этой игры означающих без означаемых, следов без подлинников, симуляций без оригиналов, не должна скрывать от нас, что место для такой игры, в которую постепенно, деконструируясь, превращается культура, - даже не виртуальное информационное пространство, в котором можно решать реальные задачи, а царство теней, Нежить.

Со все более явно ощущаемой остротой испытывается необходимость осмысления и обоснования новой парадигмы гуманитарной культуры, приходящей на смену постструктуралистско-деконструктивистскому подходу, являясь, одновременно, его развитием и преодолением. Потребность в таком парадигмальном сдвиге вызревает по мере того как, с одной стороны, критика деконструкции, исходящая из традиционных и сциентистских представлений, все более явно обнаруживает свое теоретическое бессилие, а с другой - не менее явным становится и переходный характер деконструктивизма и постмодерна в целом. Главным вопросом становится не после чего они, а перед чем и в обоснование чего.

Более того, постмодернизм, в первую очередь - в его постструктуралистском выражении и особенно - в деконструктивистской методологии пришли в окончательный тупик платонистского разрыва и противопоставления реальности и духовности. А демонстративный отказ от личности, позиции, ответственности, постоянное ускользание привели к невменяемости мысли, ее выражения реализации. Выявился своеобразный шок гуманитарной интеллигенции перед новой цивилизацией, требующей соответствующих изменений в духовном опыте, мировоззрении, метафизике, нравственности, художественной, научной, политической практике. Постмодернизм оказался неконструктивным в том плане, что застыл в стадии перехода на остранении (деконструкции) привычного. Но необходим следующий шаг - новая реаггрегация остраненных смыслов.

4. Новый парадигмальный сдвиг: движение вглубь

Каждый парадигмальный сдвиг, как и любое новое осмысление, как это было показано русскими формалистами, а также ван Геннепом и В.Тернером при анализе ритуалов перехода, включает три фазы. Во-первых, остранение, делание привычного непривычным, лишение его обычных статусных признаков, деконструкция буквально как монтаж, во-вторых, игра с этими остраненными смыслами, порождающая новые ассоциации и коннотации, и в-третьих, выстраивание нового смыслового ряда, новая сборка или ре-аггрегация, монтаж. Деконструктивизм успешно осуществил первые две стадии парадигмального сдвига, но его критические, "разборные" процедуры сами по себе еще не пересекают порога к третьей, решающей стадии формирования новой парадигмы.

Речь буквально идет о новом парадигмальном сдвиге взглядов и позиций, открывающем не видимое ранее и в свете чего привычное предстает по-новому. Такой сдвиг должен отвечать нескольким требованиям: не отрицать, а обобщать опыт деконструктивизма, критики логоцентризма; быть по-настоящему междисциплинарным; давать осмысление нового цивилизационного опыта, его оснований и перспектив; делать акцент не столько на статуарной структурности, сколько на процессуальной динамике осмысления и смыслообразования, творчества как порождения новых смыслов; и в этой связи - опираться не столько на структурно-плоскостные модели, сколько на принципиальный учет роли и значения личности - главного, если не единственного источника этой динамики. В силу ограниченности своего бытия в пространстве и времени, человек осмысляет действительность всегда с какой-то позиции. Поэтому смыслообразование является результатом глубоко личностного опыта, проявлением человеческой свободы и ответственности.

Такой сдвиг предполагает выход из тупиков постмодернизма не в истоптанном им до и за горизонтом поле, а за счет выхода в другое измерение, «нырка в глубину». На первый план выходит «глубокая» (deep) семиотика, дополняющая семантическое, синтаксическое и прагматическое измерения измерением метафизическим, связанным с прорывом к трансцендентному, смещение акцента со смысловых структур на процессы смыслообразования и их динамику, роль в этих процессах личности и самосознания, метафизики свободы и ответственности. Чрезвычайно плодотворными в этой связи оказывается круг важных и перспективных идей Г.Г.Шпета, Н.М.Бахтина (старшего), Б.Ф.Поршнева до сих пор не имеющих адекватной рецепции в научно-философском обиходе. Исключительно важны в этом плане анализ обыденного и религиозного опыта, научного и художественного творчества, выявление реальной роли личностного метафизического опыта прорыва к трансцендентному.

Этот комплекс идей легко конкретизируется в рассмотрении роли самосознания личности в развитии культуры, проблем антропо- и культурогенеза, формировании и развитии политической и корпоративной культуры. Именно в данном ключе раскрывается нетривиальность проблемы имиджа, выявляя перспективы дальнейшего развития гуманитарной культуры.

5. Идентичность и границы личности как границы свободы и ответственности

Феноменология, экзистенциализм, философская герменевтика весьма убедительно продемонстрировали, что интерпретация, понимание и даже язык - не только коммуникативные процессы, а являются проблемами поиска человеческой позиции, проблемами человеческого бытия, иными словами - являются проблемами метафизики, трансцендентальны. Деконструкция - один из шагов в поиске Я, реализации свободы и ответственности. Но свобода - понятие не физическое, а сверхфизическое. Она не находится в измерениях бытия, она "под" бытием, она "до" и "сверх" бытия, как то, что хочет воплотиться в бытии. Свобода предшествует бытию, являясь "безосновной основой бытия". В мире до и без человека нет свободы, она суть специфически человеческое измерения бытия. Не дано человеку, как существу конечному, познать бесконечное во всей его полноте. Необходимо занятие некоторой позиции как выход в некий контекст для осмысления, и свобода, в силу своей добытийности, дает человеку возможность такого выхода.

Этот выход и есть идентичность, самоопределение.

Постигая бесконечный мир осмысленно, то есть неизбежно с какой-то позиции, с определенной точки зрения, человек оказывается связанным с выбором этой позиции. И каждая такая позиция является неповторимой, уникальной, а ее занятие - актом свободы. Поэтому метафизика идентичности принципиально неустранима из человеческого познания и духовного опыта в целом.

И человек тем этичнее (свободнее-ответственнее), чем шире сфера его идентичности. Традиционные общества ограничивали ее своим этносом, позже ее ограничивали расой, нацией, классом. А. Швейцер распространял этическое поведение на все живое. В наши дни этическое самоопределение в смысле очерчивания предела свободы и ответственности распространяется уже практически на весь мир. Для общества и для личности в нынешних условиях научно-технического прогресса они совпадают, включая среду обитания не только одного человека, но и природу в целом.

У человека как существа, наделенного разумом, нет алиби в бытии. Он ответствен в силу самого факта своего существования. Всяк за все и вся в ответе. Глубина же и содержание этой ответственности, т.е. мера свободы выявляются только в результате интеллектуального усилия самоопределения как идентификации. За кого я держу сам себя? Что, где и когда есть я?

Где и когда Я? Где и когда личность? К концу ХХ столетия эти вопросы звучат весьма нетривиально. Субстанция свободы и ответственности становится виртуальной, уподобляясь иррациональным числам и становясь недоступной здравому смыслу и обыденной практике.

Может Я станет "точкой ответственности" в стихиях, стоящих за видимым миром", странником" по этим стихиям, "точкой сборки" самосознающего Я, которое не столько отделено от бытия, сколько вплетено в его ткань. Оно подобно пучку, нитей, вплетающихся в ткани бытия, прорастающих в нем, образуя неповторимый узор - то ли войлок, то ли ковер. В античной мифологии богини судьбы - Мойры - именно этим и занимались.

Можно предложить и другую, более современную математическую метафору, если уподобить Я - всюду негладкой ("ёжистой") функции вроде функции Дирихле. Или, может быть, Я подобно волновой функции?

Человек - маленькое существо, которое окружено, затемняется, поддерживается, пересекается и приводится в движение целой иерархией миров. Человеку остается от него самого и мало и много - возможность путешествия в этих мирах. Человек - странник миров, исследователь этих миров. "Странник, вечный странник, и везде только странник", - писал В.В.Розанов.

Но тогда - что есть свобода и ответственность? Тогда их границы утрачивают четкость Нового и новейшего времени. Границы свободы в XIX-XX веках есть границы собственности (доля, кусок, объем). Но в XX-XXI веках свобода приобретает пучкообразный вид или вид волны - и где тогда ее границы? Она везде, где точка-Я, осознающего свою ответственность.

Похоже, что Я как точка сборки ответственности, как волновая функция свободы, как странник в возможных мирах и есть грядущие метаморфозы и открытия нравственности, предвестником которых является постмодернизм. Если я обречен смотреться в зеркало рациональных схематизаций, то я остаюсь в кругу невменяемости. Если Я - конструкт этих схематизаций, то меня собственно и нету. Но Я - не продукт, не результат, а путь. В целом мире. И познание возможно только через сопричастность этому целому. Истинное знание достигается не размышлением, оно - тот путь, тот сюжет, та траектория бытия, которые открылись вменяемому человеческому осмыслению.

Идентичность - самосознание, то есть наиболее важное проявление человеческой сущности. И при этом, - наиболее трудно постижимый феномен. Единство человеческого "Я" нельзя найти в готовом виде, оно не "отрезано" и не "отвешано", как говорил Г.Г.Шпет. Его можно только осуществить неустанным усилием утверждения скрытой сущности, сущности свободы. Самосознание "Я" внеприродно и внефизично именно потому, что есть чувствилище свободы. Самосознание субъекта и есть самосознание свободы.

Самосознание "Я" всегда индивидуально конкретно, что и выражается в идентичности. Но тогда можно утверждать и что границы личности задаются свободой и ответственностью. Человек проделал путь от целостности мифа, сливающего человека в неразличимый синтез с природой, обществом, к этносу, роду, классу и, наконец - к личности. От безличного человека к индивидуальной личности.

6. Идентичность, синергетика и новая Россия

Проблема идентичности имеет прямое практическое значение. Это очевидно применительно, например, к ситуации в современной России?

Современное российское общество балансирует на грани полного экономического и политического краха, раздирается корпоративно-клановыми интересами и политическими амбициями лидеров. Социальный распад деморализует, тем самым, еще более обессиливая и обескровливая общество. Тем более важно искать начала, не противопоставляющие, а объединяющие, сплачивающие людей, придающие смысл их совместному существованию.

Так сложилась наша история, что чаще всего нас объединяет общая беда, требующая общего чрезвычайного напряжения, чтобы ее преодолеть, перемочь, пережить. Ну а в мирное время, в буднях обыденной жизни - что нас объединяет, дает ощущение, переживание общности. И кто такие «мы»?

Русские люди? Россияне? Бывшие советские?

Речь идет о некоей культурной идентичности, о том, с какой культурой отождествляет себя человек. Речь идет не только и не столько о сфере культуры, том, чем занимаются учреждения культуры, сколько о специфическом образе жизни, особенностях отношения человека к миру, другим людям, самому себе, своему месту в мире, среди других людей.

Нет и не может быть развития в обществе, в котором у людей нет чувства общности, общей судьбы, общего пути. И именно культура и идентичность как самосознание принадлежности к ней делают людей обществом. В том числе и обществом, способным ставить общие экономические и политические цели, работать над их достижением, оставаясь единым во всех потрясениях и катаклизмах. В этом плане культура и идентичность не после, а до экономики, не после, а до политики, как необходимое условие, важнейший фактор этого развития, нравственный стержень личности и общества, как системообразующий фактор консолидации и развития общества в национальном и региональном масштабе [3].

Без идентичности, без консолидации на его основе населения и трудовых коллективов, предпринимателей и молодежи невозможно осуществление никаких экономических реформы, планов, целенаправленное формирование и продвижение привлекательного образа лидера, партии, региона, консолидация населения в переходный период экономических и политических реформ; воспитания новых поколений; мобилизация электората во время выборов, привлечение отечественных и зарубежных инвесторов, определение и закрепление места России в мировом сообществе.

С точки зрения П.Бурдье, культура как информационная рефлексия - один из ресурсов (капиталов) формирования социальных систем, наряду с «капиталами»: влияния (власти), финансами, природной средой и т.д. Другими словами, идентичность - один из ресурсов возникновения и развития [1]. С точки зрения различных концепций автопоэзиса (саморазвития и самовоспроизводства) идентичность - фактор, обеспечивающий устойчивость системы в процессе ее развития, в том числе и колебательного и кризисного. Только в случае сохранения внутренней идентичностии системы можно говорить о ее динамике как динамике чего-то целостного.

С точки же зрения синергетической, в известной степени обобщающей современные концепции и подходы к объяснению процессов развития, самоорганизация может начаться в любой точке притока новых ресурсов - без такого притока нарастание негэнтропии невозможно [2]. Применительно к социальным системам это означает, что культурогенез как появление новых парадигм, нормативно-ценностных систем может начаться вокруг самых различных источников притока ресурсов. «...Когда б вы знали - из какого сора растут цветы, не ведая стыда...».Как для образования жемчуга необходима песчинка или соринка, попадающая под мантию жемчужницы и на которую начинает наслаиваться перламутр, так и культура образуется там где возникает приток ресурсов: на основе благоприятных природных условий, финансовых потоках, аккумулировании военной властной силы, новом религиозном опыте...

В этой связи становится ясной двоякая роль культурной идентичности. В ситуации нормального развития она обеспечивает устойчивость развивающейся системы. В моменты фундаментальных кризисов происходит утрата идентичности, буквально - смыслоутрата. Такие кризисы потому и фундаментальные, что система утрачивает свою идентичность. Социальный субъект перестает быть таковым: личность становится неадекватной, общество распадается.

Эти выводы имеют важное практическое, если не политическое значение - применительно к современной России. Для нынешнего российского обществе характерны очевидные симптомы утраты идентичности. Это и агрессивные противостояния, и кризис власти, утрата ею доверия населения, и практическое отсутствие общенациональных праздников, священных дат и событий, объединяющих граждан общества, и ностальгия по «национальной идее». Не случайно местные элиты приступили, практически повсеместно к активнм действиям по формированию «локалитеета», локальной идентичности, в том числе и на основе противопоставления властному центру.

Дело не в сепаратизме и необходимости придумать национальную идею. Проблема глубже. Она метафизична. Национальная идея не может быть придумана кем-то и административно-канализационно спцщена сферху в качестве благодати на общество. Она как чувство юмора и как деньги: либо есть или нет, выражая наличие или отсутствие общей идентичности.

Поэтому проблема современной России состоит в осознании, глубокой рефлексии - существует ли еще консолидирующая общество идентичность или ее эрозия зашла настолько глубоко, что следует ожидать начала нового культурогенеза вокруг сохранившихся или возникающих ресурсов. И тогда надо приступать на основе самоопределения к строительству Своего Нового Дома. И делать это не мешкая и засучив рукава.

7. Игра имиджами и перспективы метафизики нравственности

Итак, границы идентичности совпадают с зоной ее свободы и ответственности. И тогда становится ясной природа озабоченности имиджем. За нею скрывается отчаянный поиск самоопределения, свободы и ответственности современного человека. Или стремление уйти от этой свободы и ответственности.

Об этой тенденции свидетельствует и обостренный интерес в конце ХХ столетия к так называемой "трансперсональной (то есть внеличностной) психологии", духовным практикам в духе Кастанеды, интегральной йоги Ауробиндо и т.п. Общим для всех них является поиск органической связи человека с бесконечным полем сознания (универсальным разумом или космическим сознанием), то есть выходом конкретной личности за рамки пространственно-временных и причино-следственных границ.

Современный человек находит детали своего облика, знакомые свойства, связи, структуры, но только не себя самого. Движется по направлению к себе, но никогда не достигает себя, проваливаясь в окружающий его предметный мир.

Я как странник в возможностях универсума - все равно означает бытие в этом целом мире, среди других. Найти себя можно только в мире, среди других. Искать, найти, пройти путь. Открыть и вверить себя безгранично открытому динамизму творческих перемен мира. Самоосмысление возможно только на путях выхода из себя, как странничество в мирах и проекциях. Как поиск и конструирование новых и новых имиджей в качестве ответа на востребованность. Как ответственность за свой путь, за себя как иного, чем другие. Как собственное иночество, как инаковость.

С постмодернистической точки зрения, «человек - это тотальная видимость», «высшая реальность мира - это его кажимость» и «всякое «я», насколько оно возможно - ирреально». Именно поэтому проблема идентичности предполагает «включение в духовно-экзистенциальный план, где собственно и происходит порождение во всех его возможных ...размерностях вне канонов и фиксированных символов» [5, 338]. Речь идет не столько о дегуманизации и расчеловечивании, сколько о перспективах нового гуманизма. Духовные итоги ХХ в. парадоксальны для человека: с одной стороны - его обостренное чувство собственной индивидуальности и свободы, с другой - все большее отсутствие этой индивидуальности, самоотрицание собственной свободы, бегство от самого себя и распыление. Означает ли рушащаяся индивидуальность конец человека? Человек нынешний - больше чем одинок. Он проблематичен. Кто или что человек? Кто или что личность?

ХХ век принес осознание того, что главное не борьба за свободу и даже не достижение свободы, а переживание свободы, способность ее вынести. Это переживание может быть бегством от свободы, уходом в невменяемость. Может оно обернуться и свободой как волей к неволе. Может обернуться и прямым произволом, насилием над природой, обществом, другим человеком. Но может открыть гармонию мира, меру и глубину ответственности за нее.

Зеркала имиджей и постмодернистских рефлексий не создают и не воссоздают гармонии. В них двоятся, троятся и т.д. умножаются без нужды сущности, забивая сознание воспроизводством узнаваемых шаблонов и штампов. Но разум вторичен по отношению к свободе и ответственности и дан человеку для осознания меры и глубины ее. И потому зло суть большее добро, потому как указывает на наличие пути и необходимость его поиска. Так и постмодернизм указывает на заблуждение и необходимость ответственной работы ума и души.

Значение постмодернизма прежде всего и именно - в создании предпосылок новой постановки проблемы свободы и ответственности. Деконструкционизм как деперсонологизм оказывается предпосылкой новой персонологии и метафизики нравственности.

Примечания

  1. Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля // Истина и политика. - СПб, 1999, с.125-166;
  2. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. Синергетика и теория социальной самоорганизации. СПб, 1999;
  3. Тульчинский Г.Л. Россия: прошлое или будущее //Мост. - 1998. - № 21. - с.49-51;
  4. Тульчинский Г.Л. Public Relations. СПб, 1994;
  5. Язык и текст: онтология и рефлексия. СПб. 1992;

Тульчинский Г.Л.,

Феноменология имиджа и метафизика идентичности //Символы, образы, стереотипы: исторический и экзистенциальный опыт. - СПб: Эйдос, 2000, с.100-111

Тульчинский Григорий Львович
Засл. деятель науки РФ,
завед.Международной кафедры (ЮНЕСКО) по философии и этике СПБ НЦ РАН,
докт.филос.наук профессор СПб Госуд. Университета культуры и искусства
См. также
  1. Бревде Г.М., Габдуллина Л.М., Тульчинский Г.Л. Расширение личностного потенциала: теория, гипотезы, эксперимент.
  2. Тульчинский Г.Л. Гуманитарность против гуманизма?
  3. Тульчинский Г.Л. О природе свободы
  4. Тульчинский Г.Л. Гуманитарная экспертиза как социальная технология
  5. Тульчинский Г.Л. Цивилизационный выбор: рациональность и религия
  6. Тульчинский Г.Л. Смысл и гуманитарное знание
  7. Тульчинский Г.Л. Трансцендентальный субъект, постчеловеческая персонология и новые перспективы гуманитарной парадигмы
  8. Тульчинский Г.Л. Свобода – эпифеномен культуры?
  9. Тульчинский Г.Л. Нормативно-ценностное содержание социализации в условиях массовой культуры: российский вариант
  10. Тульчинский Г.Л. Культура в шопе
  11. Тульчинский Г.Л., Эпштейн М.Н. Проективный философский словарь: Новые термины и понятия (под редакцией Тульчинского Г.Л., Эпштейна М.Н.)
  12. Тульчинский Г.Л. Николай и Михаил Бахтины: консонансы и контрапункты
  13. Тульчинский Г.Л. Льюис Кэррол: нонсенс как предпосылка истины
  14. Тульчинский Г.Л. Философская антропология и онтология свободы
  15. Тульчинский Г.Л. Духовные итоги XX столетия и новый парадигмальный сдвиг
  16. Тульчинский Г.Л. Современные факторы культурогенеза
  17. Тульчинский Г.Л. Исповедь: бытие под взглядом, или Философический эксгибиционизм
  18. Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма: от феноменологии невменяемости к метафизике свободы
  19. Тульчинский Г.Л. Философствование как самодеятельность, или Персонологическая природа философии.
  20. Тульчинский Г.Л. Смена онтологической парадигмы: от сущего к потенциальному
  21. Тульчинский Г.Л. Возможное как сущее
  22. Тульчинский Г.Л. Два типа рациональности
  23. Тульчинский Г.Л. Рациональность: насилие или жизненная компетентность?
  24. Тульчинский Г.Л. Самозванство, массовая культура и новая антропология: перспективы постчеловечности
  25. Тульчинский Г.Л. Вещь и тело как онтофания свободы
  26. Тульчинский Г.Л. Культура в шопе
  27. Тульчинский Г.Л. Сущность и существенное
  28. Тульчинский Г.Л. Нормативно-ценностное содержание социализации в условиях массовой культуры: российский вариант