ENG
         
hpsy.ru/

../../Жить осмысленно. Логотерапия: поддержка для жизни. Глава.7

<< Назад к содержанию книги

Глава 7. Недолговечность и смысл

Самое страшное в жизни: смерть? - Чем менее полно мы живем, тем страшнее нам умирать - Открытость и участие? - «Онтологический смысл»: «смысл всего» - Наконец, жить! - «Экзистенциальный смысл»: смысл благодаря мне - Ключ к нахождению смысла: быть человеком означает быть адресатом вопроса - Жить означает давать ответ

В заключение давайте снова поразмышляем о жизни. Не об отдельных ее сторонах, а о жизни в целом; о том, что делает ее сущностной.Самый быстрый путь к нашей цели - обсуждение необычного, может быть, вопроса: что в жизни самое страшное? Общеизвестно, что самый большой страх на свете внушает нам смерть. Когда мы думаем о ней, у нас возникает чувство, будто в нашу жизнь вламывается неизвестный в маске старости, некто совершенно чужой и неуместный здесь. Нам жутко видеть, как смерть рыщет, отвоевывая пространство у жизни; как она коварна и неразборчива в средствах; она не гнушается ни загрязнением окружающей среды, ни радиацией. И потенциальная угроза в присутствии смерти внезапно оборачивается настоящей бедой - болезнью, несчастным случаем или катастрофой.

Соблазнены техническим прогрессом и успокоены верой во власть науки, мы пронесли через десятилетия смутную фантазию о том, что вот-вот наступит время, когда смерть не нужно будет воспринимать всерьез. В этом направлении развивались техника, биология, медицина. Ну и кое-чего мы достигли: смерть теперь вытеснена - если не из жизни, то уж из нашего сознания - точно. Никогда ещё не было так легко и необременительно стареть. Тем не менее, никогда не делалось так много, чтобы быть молодыми, оставаться молодыми, вновь становиться молодыми. «Осуществленная жизнь», как однажды назвал старость Виктор Франкл, обесценена обществом. Прошлое отсечено и отправлено на психоаналитическую кушетку. А снаружи, в настоящей жизни занимаются фитнесом, спортом, йогой, и подтягивают свое прошлое к заманчивому будущему. Мы добились того, чтобы оставаться молодыми до глубокой старости, и молодыми же - умирать. Горькая участь: тяжело умирать молодыми.

Несколько испуганными проснулись мы сегодня от грез последних десятилетий. Смерть, эта гидра, о которой мы надеялись позабыть, снова здесь. Атомные реакторы (Чернобыль!), аварии танкеров, проблемы экологии, лавины, СПИД, коровье бешенство, ящур уже у нашего порога; они доводят до нашего сведения то, что знает каждый ребенок: несмотря на все наши успехи, мы смертны. Также они говорят нам, от чего умрет завтра прогрессивный человек. Во все времена люди боялись, - и во все времена жизнь была опасной. Некоторых опасностей сегодня уже нет, чума и полиомиелит уничтожены. Благодаря прогрессу, люди стали считать себя более защищенными. Однако возникли новые опасности.

И самая большая из них - вытеснить из сознания мысли о своей смертности, не допускать их до себя, откладывать «до поры». Но эта пора давно настала; всякое время - это также и час смерти. Чем сильнее вытесняется этот факт, тем больше у нас страхов.

Нас уже не удивляет, что в то время как смерть забыта, а против ее предвестников - старости, болезни и страдания - люди успешно борются, спрос на медицину и целительство растет; это кажется само собой разумеющимся. И на лечение год за годом уходит все больше средств.

Пока смерть считается чуждой нашей жизни, а прошлое если и не отрицается, то надежно удалено в деликатный мир психоанализа, вопросам посмертного существования - и подавно место в архиве: они больше не имеют значения. Но к счастью, жизнь не дает нам покоя, она назойлива. Она не довольствуется полумерами. Она хочет быть прожитой целиком. Жизнь дарит нам удовольствия, услады и радости, но с отрезвляющей силой вторгается в уютный мир наших желаний и грез, пугая нас грубой явью. И тогда мы снова дезориентированы, - и уже не уверены даже в том единственном, что точно ждет нас: в смерти. Умирание родственников и друзей не вернуло нам соприкосновения с нею: как могли бы наши близкие передать нам этот опыт? Ведь почти все, около 90% умирают в стерильных условиях больниц. Смерть теперь принадлежит учреждению, а не человеку. Может быть, только катастрофы напоминают нам о ней чаще, чем прежде.

Вытеснив смерть, мы едва не лишились слишком многих проявлений жизни. Жизни, которую мы черпаем теперь не только во всесилии человека, а еще и в цветении деревьев, журчании вод, в способности всего живого к росту, развитию и восстановлению.

Мы перестали отмахиваться от законов природы; мы понимаем ее собственную значимость и снова открываемся ей; мы больше не грабим ее ради своего удобства.

Давайте теперь спросим себя еще раз: правда ли, что именно смерть пугает нас? Разве не знаем мы людей, которые вопреки естественному страху смерти сохраняют присутствие духа? Можно припомнить великих, от Сократа до отца Максимилиана Кольбе; но я думаю сейчас и о тех безвестных, обыкновенных людях - со многими из них мы с вами были знакомы, - которые с достойным восхищения спокойствием смотрели смерти в глаза. Для них умирание не было самым страшным на свете.

Так что же делает смерть такой тяжелой? Когда она становится нашим главным пугалом?

Чувство упущенной жизни превращает смерть во врага, а умирание - в муку. Это результат множества упущенных возможностей:
любить,
действовать,
страдать.

Эти возможности в точности соответствуют трем «дорогам к смыслу», по Франклу: ценность переживания, ценность творчества, и ценность отношения (см. гл.3).

Смерть так ужасна из-за чувства, что жизнь еще не осуществлена, не принадлежит нам во всей своей полноте. Кончина преждевременна, когда мы чувствуем, что до сих пор не очень-то и жили. Человек будет противиться приближению смерти до тех пор, пока жаждет настоящей, цельной, наполненной жизни; пока не утолена его глубинная тоска по ней.

Тяжелее всего - когда мы чувствуем, что жизнь упущена при нашем участии. Есть много способов жить деятельно и одновременно упускать жизнь. Зачастую в таком поведении есть и достоинство, и правота, и чистота, и подлинность. Однако войдя в привычку, оно становится значимым уже само по себе, и тогда его жесткие рамки ограничивают нас и стесняют в движении. Когда много тревоги, суеты, когда нам уже не до смеха, - течение жизни нарушается.

Так, один упускает жизнь, потому что очень ценит стабильность: тогда смертный час ужасен, невыносим, потому что его ни предсказать, ни отсрочить.

Страхи другого сосредоточены на возможной причине его смерти. Действительно, можно ведь бояться всего - и отравления, и простуды, и рака, и атомной войны, и радиации. Конечно, стоит принимать меры для снижения риска, - но смысл жизни заключается не только в профилактике зла, но и в приверженности добру, тому, что мы считаем ценным; а также - в переживании радости.

Третий боится боли и страданий, сопровождающих умирание.

Но разве нет возможности и здесь, в этой неприглядной действительности увидеть смысл? Может быть, у кого-то из вас есть опыт, показывающий, что страдание, при всей своей тягостности, приносит не одну только боль, но и способствует развитию? Те, кому довелось пережить страдание и стать сильнее, вероятно, встретят последний этап своей жизни с несколько большей надеждой.

У кого-то наибольшую тревогу вызывает прощание с близкими. Невероятно тяжело умирать, когда твои дети еще маленькие, еще так нуждаются в семье, когда их привязанность только формируется. Экзистенциальный анализ дает нам шанс в этом страдании: он задает вопрос, присутствовали ли мы и прежде во всей полноте, целиком ли мы были рядом с нашими любимыми? Мы ничего уже не можем сделать, - но это-то мы в состоянии исполнить до конца. Мы способны на глубинную встречу, когда живем в сознании единственности, неповторимости, исключительности каждого мгновения. Когда мы время от времени осмеливаемся подумать: а что бы я сейчас сделал или сказал, если бы знал, что эта встреча - последняя… И может быть, я сейчас могу сделать что-то, что потом уже будет делать поздно. Наша жизнь более экзистенциальна, если с самого начала принят и до самого конца не выпускается из виду ее финал.

Итак, о чем идет речь? Основания для страхов и тревог есть всегда, так же как всегда возможны неудачи, стрессы и травмы: они свойственны жизни. Но жизнь этим не исчерпывается. В нашей привычке к повседневному существованию заключена экзистенциальная опасность: мы упускаем жизнь, когда оказываемся не способными так обойтись с потерей, чтобы она стала духовной победой и привела к нашему внутреннему росту и созреванию, когда нам не удается воспринимать и принимать беды, разлуки и страдания как наш шанс, как часть бытия. Так мы упускаем смысл бытия и отвергаем полную жизнь, - то есть жизнь в этой реальности, в соответствии с действительными фактами и возможностями. Все разрушительное, опасное, угрожающее и прискорбное, если присмотреться, может быть пережито как полное надежды, вожделенное и желанное, - исключительно в реальности. Это отличительный признак экзистенциальной зрелости: идти по жизни с такими вот открытыми глазами. Мы больше ничего не можем сделать, - но нам и не нужно ничего делать. Потому что жизнь идет своим чередом, и земля совершает свой путь, - и я должен только следовать своей дорогой.

Пренебрежение к логике жизни может привести к страхам и другим психическим расстройствам. Чаще всего в их основе лежат события, которые не были нами вполне прожиты. За ними, а скорее и, по всей видимости, в связи с ними всегда обнаруживаются жизненные установки, которые уводят нас от поддержки, от ценностей, от подлинной встречи или шансов на развитие.

Жить полной жизнью - значит не щадя сил участвовать в каждом событии. И совершать при этом не какие-то произвольные действия, а только те, которые мы находим осмысленными. Чем больше в нашей жизни таким образом прожитых событий, тем полнее она в конце. Тем больше почвы под ногами.

Тогда - как быть смерти, если я переживаю каждое мгновение моей жизни? В самом деле, что может меня пугать, когда я не отвергаю требований и даров жизни, а включаюсь в них? - Не то чтобы смерть стала от этого ласковой. Пожалуй, она может быть нам другом и избавителем, но точно также способна мучительно, больно, грубо и безжалостно сломать, разрушить, прервать, уничтожить нашу жизнь. Вероятно, некоторое беспокойство в связи со способом прихода смерти всегда останется. Но она может утратить свое разрушительное влияние, которое пронизывает наше бытие, лишая его смысла, - если мы будем помнить, что в каждое наше мгновение у нас есть шанс полного согласия с жизнью. Потому что страх смерти питается тоской по непрожитой жизни, врожденным стремлением человека к исполненному и цельному бытию. Экзистенциальный анализ и логотерапия утверждают, что именно эта потребность лежит в основе всех желаний человека. Динамика страха смерти обусловлена волей к осмысленной, исполненной жизни.

Но страх смерти остается пока неопределенным: ведь мы еще не поняли, каков его предмет. Собственно говоря, смерть - лишь символ, только ссылка на что-то более глубокое. В глубине же, оказывается, страх смерти тождественен страху перед Ничто. Это страх не-быть; не-жить; не-быть-самим-собой; а также - не-состояться. То есть страх смерти может касаться и пустоты в жизни.

Удивительное дело: придя в мир, мы чувствуем, что наше присутствие здесь должно иметь какое-то значение. В этот «онтологический смысл» нашего бытия мы можем заглянуть лишь частично, как мы уже упоминали выше. Потому что смысл вещи, если он есть, известен, вообще говоря, только ее создателю. Я не могу знать ответа на вопрос, почему все это есть - этот мир, я, болезни, горе и беды. «Онтологический вопрос о смысле» нам недоступен. Ответ на него можно пытаться найти в философии, - но по сути он находится в ведении религий. Их ответ выходит за пределы человеческого опыта.

Так что мы не можем с достоверностью утверждать, каков смысл у нашего собственного существования, - разве что через посредничество веры, если она у нас есть. Но мы несем в себе чувство, что мы здесь не просто так. Мы ощущаем, что в этом что-то есть. Поэтому очень тяжело чувствовать, что жизнь прожита «ни для чего». Это такое вполне ясное ощущение: я прошел мимо смысла жизни. Неразрешенное противоречие между этими переживаниями - изначальной значимости своего бытия и бестолково прожитой жизни - приводит человека к отчаянию.

Смутно чувствуя, что ведешь почти или полностью бессмысленное существование, обнаруживаешь посреди своей самой деятельной жизни бездну экзистенциального вакуума ([VII]). Можно иметь все, что наполняет жизнь, - и при этом ничего из того, ради чего ее стоило бы вести. Это типичное переживание экзистенциальной фрустрации (там же). Если ты день за днем развлекаешься и используешь бесчисленные средства ради избавления от пустоты и скуки, и тем не менее страдаешь от них, то приходишь к мыслям о том, насколько же ужасной должна оказаться смерть! Она ведь еще хуже непрожитой жизни, она - Ничто?!

Теперь мы понимаем также, почему человек пытается вытеснить смерть, обыграть ее. - Потому что его подтачивает чувство бессмысленности, и он бежит всего, что в его глазах означает «пустоту»: квартира, в которой никого нет, исчерпавшие себя отношения, - в той же мере, что спокойствие или смерть. Однако именно будучи вытесненной, смерть по-настоящему лишает жизнь даже шанса на осмысленность. Избежать чувства ничтожности своего существования, у-ничтожения нашей экзистенциальной сущности мы можем, только если у нас будет, для чего жить.

Но это «для чего» не сделать, и оно не сконструируется само. «Для чего» уже есть, и должно быть воспринято человеком, обнаружено. Здесь нет произвольности; это каждый раз совершенно определенная и бесценная возможность, сокрытая в событиях прошлого. И она воплощается в мой смысл, только если окажется впору именно мне.

Ни сила воображения, ни желание; ни любезный намек, ни компетентная ложь из сочувствия не помогут отчаявшемуся. Средство от «экзистенциального вакуума» - наш здравый смысл, практичность, которая не вытесняет факта человеческой смертности, а рассматривает кончину как фундаментальную часть жизни. Когда этого не происходит, мы не живем; мы словно спим.

Потому что - правда: смерть не чужда жизни и не представляет собой враждебного жизни начала. Она, собственно говоря, делает жизнь возможной, как и любой другой процесс - роста, развития, становления. «Едва придя в мир, человек достаточно стар, чтобы умереть», - так об этом говорит богемский поэт Аккерманн. Мы позволяем себе придерживаться представлений о собственном бессмертии; этот мираж мешает нам жить по-настоящему. И если мы хотим, чтобы наша жизнь сбылась, то нам стоило бы осознать новую точку зрения:

человек смертен - ИЗНАЧАЛЬНО, с первого дня своей жизни, -
и в любую минуту наша жизнь может стать свершившимся фактом.
Тогда мы могли бы наконец начать жить!

Потому что - только ради конечности жизни мы осознаем, что она у нас одна. Иначе не происходит главного, и мы уподобляемся тому пьянице, который услышал от врача, что давно уже пора прекратить пить, и смиренно проговорил: «Слишком поздно!» - «Что Вы, - возмутился врач, - бросить пить никогда не поздно!» - «Да?.. - ну так у меня еще есть время».

Конечно, длительность жизни не влияет на ее осмысленность. Так же, как качество биографии не зависит от числа страниц в ней, как написал однажды Франкл.

Итак, мы с вами уже поняли, что, будь человек бессмертен, он не нуждался бы в поисках смысла. Он был бы совершенным. Мог бы пребывать в покое и благости. Неограниченным оказалось бы и время для всего, что нужно сделать: оно было бы в нашем распоряжении сегодня, завтра, целую вечность. Однако поскольку это не так, поскольку человек несовершенен, а его жизнь имеет пределы, то любой миг - самое время для чего-то, причем каждую минуту уже давно пора. Потому что каждый миг - особый. Он никогда не повторится. В нем уже ничего не изменишь. Обстоятельства сложились, не спросив нас. Если мы действительно сознаем, что у нас не всегда будет время, и что нужно хватать каждый миг, пока не исчез он, а с ним - и частица нашего бытия, - тогда мы близки к сути, и это хороший старт для осмысленной жизни. Мы уже говорили об этом в конце 4 главы; но здесь, ввиду исключительной значимости такого взгляда, стоит еще раз вкратце упомянуть о нем.

Если мы сознаем, что любое обстоятельство единственно и неповторимо, и что каждый человек не имеет себе равных и незаменим, то речь может идти только о максимально личном отношении. Суть бытия может состоять только в том, чтобы преодолеть свою бренность, отдавая себя каждому уходящему мгновению.

Это можно резюмировать так: Я человек - значит, жизнь взывает ко мне; я живу, если ей отвечаю.

Если мы хотим жить осмысленно, то нуждаемся, во-первых, в своей открытости к жизни. А во-вторых, - в поступке: когда мы приветствуем каждый свой шанс, вопреки конечности и бренности, и отвечаем на него именно ради его невосполнимости.

Эти мысли не слишком привычны на сегодняшний день. Считается, что жизнь заключается в удовлетворении как можно большего числа потребностей: «Если многое тебе доступно, то жизнь твоя удалась». Попав в ловушку собственных притязаний, мы легко можем и вовсе потерять смысл. Потому что наши житейские радости - только шанс его найти.

Экзистенциальный поиск в своей основе противоположен описанной стратегии. Бытие обретает смысл только при нашем полном обращении, в результате радикальной перемены отношения к бытию. Отсюда опять-таки ясно, что не сочинение ценностей наполняет существование смыслом; предпосылки к осмысленности приходят изнутри, из нашего подхода к жизни. Именно в нем мы обнаруживаем зачастую совершенно иные ценности, чем кажется со стороны.

И когда мы задаемся вопросом, что, с точки зрения психологии (а не религии, где используется отдельный подход к этой теме), является ключом к осмысленной жизни, а таким образом, - и к отсутствию страха перед смертностью, то исходной точкой и основной предпосылкой к ответу оказывается открытость перед запросами жизни. В прилагающемся «Пособии к поиску смысла» очерчен круг тем, которые в рамках экзистенциального анализа и логотерапии способствуют такой открытости, в соответствии с четырьмя шагами «Метода нахождения смысла» ([XI]).

Ключ к поиску смысла - это, в первую очередь, отношение открытости ко всему тому, что есть; может быть, иногда - вплоть до любопытства ко всему сущему. Это также наша доступность ценностям, то есть нашему собственному отклику на этот мир и на самих себя: что в нас происходит и что наши чувства говорят нам о наших переживаниях и поступках.

Это открытость и к собственным творческим, созидательным способностям. Они показывают себя в наших намерениях и решениях. Такой подход позволяет изо дня в день быть включенными в жизненно важные вопросы и решать их.

Речь идет также об искренних отношениях с грядущим, которое может прийти в этот мир через нас. К нашему общему будущему, которое нам предстоит еще создать или вкусить. К сотрудничеству и взаимному влиянию, которые так или иначе затрагивают, а тем самым - и с необходимостью вовлекают каждого.

Это экзистенциальный смысл.

Это смысл, присутствие которого в нашей жизни зависит от нас. Это отношение, при котором человек участвует в созидании и структурировании своего бытия. Если бы мы не вкладывали душу в его формирование, если бы не принимали свое существование близко к сердцу и не вносили в него наши мысли и чувства, нашу способность любить и страдать, наша жизнь не была бы исполненной смысла.

Тогда мы бы, в сущности, и не жили; и тогда, действительно, вряд ли наша жизнь имела бы смысл.


Читать далее: Приложения

Лэнгле А.,

См. также
  1. Лэнгле А. Психотерапия - научный метод или духовная практика? О соотношении между имманентным и трансцендентным на примере экзистенциального анализа
  2. Лэнгле А. Стоит ли полагаться на чувства?
  3. Лэнгле А. Грандиозное одиночество. Нарцисцизм как социально-антропологический эксперимент (doc)
  4. Лэнгле А. Значение самопознания в экзистенциальном анализе и логотерапии: сравнение подходов
  5. Лэнгле А. Четыре основных условия исполненной экзистенции (гл. из книги Смысл жизни. К вопросам экзистенциальной индикации психотерапии)
  6. Лэнгле А. Фундаментальные мотивации человеческой экзистенции как действенная структура экзистенциально-аналитической терапии (Word)
  7. Лэнгле А. Экзистенциально-аналитическая психотерапия (Спор между В. Франклом и А.Лэнгле)
  8. Лэнгле А. Дотянуться до жизни... Экзистенциальный анализ депрессии
  9. Лэнгле А. Переживание одиночества (конспект лекции в Москве 10.03.2016)
  10. Лэнгле А. Виктор Франкл – поверенный личности (Перевод с немецкого Алексея Лызлова и Бориса Братуся)
  11. Лэнгле А. Жить аутентично: как, несмотря ни на что, стать самим собой?
  12. Лэнгле А. Боль утраченного Я. Истерия: причины, понимание и экзистенциальный подход
  13. Лэнгле А. Терапевтический случай нахождения собственного я (применение метода персонального экзистенциального анализа)
  14. Лэнгле А. Введение в экзистенциально-аналитическую теорию эмоций: прикосновение к ценности
  15. Лэнгле А. Экзистенциальный анализ – найти согласие с жизнью
  16. Лэнгле А. Нахождение аутентичной внутренней позиции и ответственного способа её выражения. Пример терапевтической беседы по методу Персонального экзистенциального анализа
  17. Лэнгле А., Зайцев С.Н., Шумский В.Б. Экзистенциальный анализ в практике телефонного психологического консультирования
  18. Лэнгле А. Травма и Смысл. Против утраты человеческого достоинства
  19. Лэнгле А. Эмоциональное выгорание с точки зрения экзистенциального анализа
  20. Лэнгле А. Ради чего все это? Путь, ведущий к смыслу
  21. Лэнгле А. Влечения и желания в человеческой жизни. Экзистенциально-аналитический взгляд на сексуальность (публичная лекция в МПГУ, 20 февраля 2009 г.)
  22. Лэнгле А. Психопатология и экзистенциальные темы в шизофрении
  23. Лэнгле А. Терапевтичский случай (перевод видеозаписи терапевтической работы А. Лэнгле 18 октября 2007 года)
  24. Лэнгле А. Отчаяние и бессилие: жизнь все еще имеет смысл? Конспект лекции
  25. Лэнгле А. Является ли любовь счастьем?
  26. Лэнгле А. Экзистенциальные депрессии (возникновение, понимание и феноменологический подход к лечению)
  27. Лэнгле А. Person. Экзистенциально-аналитическая теория личности: Сборник статей: (избранные главы)
  28. Лэнгле А., Орглер К., Кривцова С.В. Шкала экзистенции (Existenzskala) А. Лэнгле и К. Орглер
  29. Лэнгле А. Жить осмысленно. Логотерапия: поддержка для жизни
  30. Лэнгле А. Когда нас заставляют, мы не включаемся в жизнь (конспект лекции в РПУ 6 октября 2016 года)
  31. Лэнгле А. Экзистенциальный анализ синдрома эмоционального выгорания
  32. Лэнгле А. Влечения и желания в человеческой жизни. Экзистенциально-аналитический взгляд на сексуальность
  33. Лэнгле А. Гонка за успехом ведет к эмоциональному выгоранию (конспект доклада )
  34. Лэнгле А. Травма. Как сохранить достоинство в страдании?
  35. Лэнгле А. Психическая травма. Сохранять человеческое достоинство в страдании (стенограмма лекции)
  36. Лэнгле А. Эмоциональное выгорание - пепел после фейерверка (стенограмма лекции)
  37. Лэнгле А. Самость во плоти. Экзистенция и психосоматика
  38. Лэнгле А. Отчаяние и бессилие: есть ли выход?
  39. Лэнгле А. Что удерживает пару вместе?
  40. Лэнгле А. Эмоциональное выгорание с позиции экзистенциального анализа
  41. Лэнгле А. Когда нет диалога, мы потеряны (интервью)
  42. Лэнгле А. Что делает нашу жизнь ценной? Значение ценностей, чувств и отношений для того, чтобы взрастить любовь к жизни
  43. Орлов А.Б., Лэнгле А., Шумский В.Б. Экзистенциальный анализ и клиентоцентрированная психотерапия: сходство и различие
Страницы:

1 2 3 4 5 6 7 8 9