У жизни всегда наготове возможности смысла - Смысл как «ценность переживания» - Девять более подробных описаний смысла и его поиска - Ключевые позиции к поиску смысла
При всей своей непредвиденности и непредсказуемости, в одном отношении жизнь неизменно последовательна: в какие бы обстоятельства, в какие бы условия мы ни были поставлены, у нее всегда припасен для нас смысл. В предыдущей главе мы определили направления, на которых его можно обрести: ориентируясь на ценности переживания, человек отдается прекрасному; на ценности созидания - посвящает себя задаче или другому человеку. Ценности переживания и созидания - это средства, которые помогают нам делать свою жизнь осмысленной. В обоих случаях смысл - это преданность чему-то, для нас ценному. И только когда оба способа выразить свою преданность для нас закрыты, когда мы лишаемся способности работать и наслаждаться, - тогда, вопреки обиде и горечи, открывается еще одна, последняя возможность: пользуясь своим отношением, своим «нет», вырвать у жизни самый сокровенный, самый персональный смысл. Наслаждаться прекрасным или созидать что-либо сравнительно легко, но особое достижение человека - в выдерживании тягот судьбы и преодолении естественного отчаяния. (Подробнее о ценности отношения и возможности обретения смысла в страдании можно прочесть в: «Страдания от бессмысленности жизни», гл. «В чем смысл страданий»14; «Доктор и душа», гл. «Смысл страдания»15; и особенно - в «Homo patiens»16, перепечатанной в книге «Страдающий человек» ([VII]).17)
Сегодняшняя медицина занимается физическим и душевным здоровьем, рассматривая его как способность к работе и удовольствию. В таком представлении отсутствует еще одно измерение - то, что выводит на первый план зрелость и величие человека: его способность не сдаваться судьбе, не склоняться под ее ударами, способность принимать страдание.
Эти три «магистрали смысла» открывают шанс на осмысленность в любых условиях - до последнего вздоха! В жизни невозможно найти такие обстоятельства, смысл которых не раскрывался бы по крайней мере на одном из этих путей. Все многообразие жизни, вплоть до самых крайних и прекрасных соцветий личных судеб, заключено в пространстве этих трех векторов. Я сам неоднократно убеждался в том, что это понимание приносит надежду, уверенность и силы многим людям в самых тяжелых обстоятельствах.
Мне часто доводилось встречаться с людьми, которые устали от жизни и думают о самоубийстве. Их желание лишить себя жизни вполне обосновано. Кто из нас хотя бы изредка не задумывался о возможности уйти - после череды разочарований, когда что-то, к чему мы особенно привязаны, рухнуло, когда жизненное пространство стало чересчур тесным в результате физической или душевной болезни? Многие жизненные обстоятельства могут вызвать мысль о самоубийстве. Эта мысль - ответ на чувство безысходности, охватывающее человека, когда он перестает видеть то, что мы назвали выше потенциальной осмысленностью жизни. В те минуты, когда человек всерьез размышляет о самоубийстве, ему нечего противопоставить этим мыслям: он потому и чувствует себя «в тупике», что больше не видит для себя возможности жить. Он стоит над зияющей пропастью бессмысленности жизни, и именно в этом - подлинная причина опасности самоубийства в тяжелой ситуации. Пребывая в суженном состоянии сознания, в отчаянии человек не находит ничего, за что мог бы держаться. В своем нетерпении он больше не видит возможности развиваться. Но возможности есть - всегда и для каждого.
Смысл не только повышает ценность жизни, но и сам постоянно становится важной ценностью переживания. Он каждый раз помогает определить курс, который жизнь берет на ценность - высшую ценность в данных обстоятельствах.
Здесь полезно еще раз уточнить определение сложного понятия «смысл». С этой целью ниже приводится более подробное описание разных граней смысла, и разбираются некоторые характерные заблуждения, которые, как показывает опыт, возникают у людей в этой связи. Давайте еще раз спросим себя, что значит «жить осмысленно».
Жить осмысленно - значит, попросту говоря, выполнять свою непосредственную задачу. Иногда эта задача может заключаться в том, чтобы ничего не делать, отдыхать, слушать музыку или наслаждаться вкусной едой. В следующую минуту задачей может стать оказание кому-то необходимой помощи или выполнение какой-то работы. Жить осмысленно - значит воспринять главную ценность мгновения и наилучшим образом реализовать ее. Не какую-то произвольную, наугад выбранную ценность, а ту, что по совести видится сейчас как наилучшая. Иными словами, смысл - это дело, которым надлежит заниматься в данный момент времени. Слово «смысл» можно заменить выражением «в каждом случае должное». Минуту назад этого «должного» еще не было, оно появляется только теперь - благодаря мне. Обнаружение смысла - всегда ответ на сиюминутное предложение или требование часа ради отрезка будущего. Так что смысл включает в себя «программу действий», наилучшим образом учитывающую обстоятельства часа.
Смысл нельзя предписать. Родители не могут указать ребенку, что должно быть его смыслом. Равно как и начальник - служащему или врач - пациенту. Смысл нельзя ни вручить, ни назначить, - каждый сам должен узнать, обнаружить его. Все, что становится смыслом, сначала неизбежно продевается сквозь «игольное ушко» личного опыта, осознается или ощущается как неизбежное или пленительное - каждым - самостоятельно.
А что происходит в тех случаях, когда я повторяю за другими «да, так поступать хорошо», не пропустив это через себя? Когда подчиняюсь требованиям начальства или действую по подсказке родителей без внутреннего согласия? Как бы ясно и отчетливо ни видели мою задачу другие, мною, не признавшим ее своей, чужие указания воспринимаются как принуждение. Но подлинный смысл не может быть принуждением; его голос никогда не звучит как «ты должен!». Смысл - дитя свободы. То, в чем я увидел смысл, не станет принуждать меня. Но и не даст себя отменить - после того, как я его опознал. Даже если я воспротивлюсь и не стану осуществлять то, что увидел как осмысленное, смысл не перестанет быть смыслом.
Если нечто можно обнаружить, увидеть, узнать, то оно должно уже существовать, когда мы приступаем к поискам. И это действительно так: возможности смысла присутствуют в мире в виде обстоятельств, задач и ценностей - самых разных шансов, «материала», предлагаемого нам для «обработки» ([X]). Смысл - это возможности, прочитанные нами между строк действительности. Это то, что призывает, «захватывает», удивляет и восхищает нас. То, что увлекает меня, когда я гляжу на горы в свете заката или изучаю клеточную ткань под микроскопом.
Ценность созидания, читаемая «между строк» реальности, - это «единственно необходимое» - та задача, которая сейчас взывает именно ко мне, для которой я предназначен. Своими действиями я могу дать жизнь тому ценному шансу, что кроется в обстоятельствах.
Обратимся еще раз к ценностям отношений и спросим себя, что такое то «сокровенное», к чему можно пробиться в несчастье. Смысл, который можно вырвать у безысходности, лежит в области возможных ответов на вопросы как и ради чего. В страдании речь идет о нашей позиции по отношению к ополчившейся на нас судьбе. Но не только. В любой беде заключено еще и ради чего, которое нам предстоит обнаружить за своим страданием. Это может быть другой человек, Бог или как минимум свобода отношения и человеческое достоинство, сохраненное перед лицом сокрушительного рока.
Чем тяжелее условия жизни, тем глубже скрыт между ними смысл. И тем жарче должен гореть в нас вопрос Ради чего, чтобы выплавить ответ - как металл из пустой породы - хотя бы в форме смутного представления.
Смысл - всегда личное «притязание», в двойном значении этого слова: и стремление, и требование. Благодаря ответу на притязание еще одна нить жизни вплетается в ткань моей личности.
Видеть смысл означает охватить целое. Благодаря «духовным нитям» из разрозненных лоскутов создается нечто целостное, открыто предлагающее нам включить в него самих себя. Из холодного, ни к чему не обязывающего появляется отношение - к обстоятельствам, к вещи, к человеку. Смысл - это в конечном итоге защищенность бытия, в которую мы снова и снова можем укутывать свою жизнь. Ибо открывая смысл, мы выходим за узкие рамки видения ситуации, мы как бы приподнимаемся над обыденностью и получаем ответ на вопрос «ради чего» в более широком контексте. С точки зрения наших рассуждений, вообще говоря, не играет роли, в чем человек видит этот более широкий контекст, в котором находит себя - в Боге ли, в отношениях или, может быть, в идее. Для осмысленности важно лишь, что включить себя в какой-либо контекст мы можем только находясь во взаимосвязи с кем-то или с чем-то.
Много лет назад я услышал красивую притчу, иллюстрирующую, насколько велик разброс смысловых контекстов, в которых можно видеть одну и ту же реальность. Я хотел бы привести ее здесь:
Как-то в глубоком средневековье брел пыльной дорогой путник. Всякий раз, встречая людей, он останавливался и спрашивал их, что они делают и для чего. Дело в том, что с некоторых пор он перестал понимать, что должен делать и ради чего. Устав от размышлений, путник решил послушать, что побуждает других - может быть, их ответы помогут ему понять, что он упустил. Тут он увидел на обочине человека, который сидел согнувшись в три погибели и долбил по камню. Путник остановился и долго наблюдал за ним. Не понимая, что тот делает, он сказал: «Друг, я уже долго наблюдаю, как ловко ты стучишь по этому камню. Можешь ты поведать мне, чужаку, ничего не сведующему в твоем ремесле, что ты делаешь?» «Не видишь, что ли? Я обтесываю камень», - недовольно буркнул каменотес, не прерывая своего занятия.
Погрузившись в мрачные раздумья, путник пошел дальше. «Что это за жизнь, - спрашивал он себя, - все время тесать камни?» Вскоре его недоумение возросло: чуть позже путник снова увидел человека, который сидел и терпеливо стучал по камню - точно так же, как и другой до него. Сочтя эту встречу удачей, путник подошел и к нему и спросил: «Друг, для чего ты бьешь по камню?» Испуганный неожиданным вопросом, тот ответил несколько сердито: «Что тут непонятного, чужак? - я зарабатываю себе на жизнь!»
Смущенный своей недогадливостью, путник пошел дальше. Отчаяние его росло, потому что он никак не мог принять услышанное. Все счастье жизни состоит в том, чтобы тесать камни или зарабатывать себе на пропитание?.. Глубоко задумавшись, он чуть было не прошел мимо еще одного человека. Тот тоже сидел в пыли на обочине и точно так же стучал по камню. Путник в изумлении остановился и долго стоял поодаль. Убедившись в том, что и этот просто бьет по камню с тем же усердием, он медленно приблизился и, не в силах сдержаться, обратился к каменотесу с вопросом: «Друг, скажи мне, что ты делаешь? Обтесываешь камень или зарабатываешь на жизнь?» - «Нет, незнакомец, - ответил тот, вытирая пот со лба. - Ты разве не видишь? Я строю храм».
Разумеется, осмысленность находится на ином уровне жизни, чем удовольствие, преуспеяние и благосостояние. Смысл выше материальных благ, которые, собственно, еще не представляют собой конечной цели. Благосостояние - ради чего? Ради благосостояния? Смысл также не имеет ничего общего и с уверенностью, которая сулила бы нам более легкие пути и приятную жизнь.
Не удобную страховку, а вечный вызов представляет собой смысл. Вызов, связанный со всевозможным риском, на который вынужден идти предприниматель любого масштаба. Смысл подобен курсу, которого придерживается судно, послушное компасу, чья исправность может быть подтверждена только впоследствии, когда достигнут порт назначения. Избранный курс, как и смысл, не может гарантировать безопасности судна, он дает лишь надежду достичь той цели, ради которой и был покинут безопасный порт. Смысл - это жизненный курс, выбранный на определенный промежуток времени. Следуя нашим ценностям, мы выбираем его и отправляемся в путь. И, как всякое путешествие, этот путь полон неожиданностей, а иногда - и лишений.
Тяготы, свойственные любому пути, часто представляются нам излишними, потому что мы приписываем их собственной неумелости. Но без трудностей все дается лишь в сказочной стране с молочными реками и кисельными берегами. Какой бы отрезок своей жизни я ни взял, мне едва ли удастся припомнить свершение, которое не было бы связано с трудностями. Занятия искусством, литературой, языками или культурой разных стран приносит мне глубокое чувство исполненности. Однако - сколько сил я вкладываю в следование своим склонностям, занимаясь действительно интересным делом, сколько труда охотно беру на себя, сталкиваясь с тем, что дается мне тяжело!
Так же неоднократно бывало у меня и с тем, что мы назвали «ценностями созидания». Творчество тоже может включать в себя трудные этапы - особенно в середине пути, когда первое очарование уже прошло, а успеха еще не видно. Не было ни одного крупного проекта, включая учебу и диссертацию, когда у меня не возникало бы желания, чтобы все уже закончилось - а до завершения было далеко. Точно так же дело обстоит и теперь, когда мне случается писать большую статью или просто расписывать стены комнаты. Без сомнения, во многих случаях я предпочел бы с большей ловкостью устраиваться в жизни, и многое могло бы обойтись мне дешевле. Но, согласитесь, все же есть разница между самостоятельным путешествием и изучением местности по карте.
Смысл навсегда, общий смысл нашей жизни нам недоступен: его не ухватишь. То, что мы понимаем под смыслом, - всегда конкретная, доступная нашему пониманию, не вызывающая возражений возможность. Смысл предстает перед нами в обличье конкретных жизненных обстоятельств. Иными словами, он меняется с изменением ситуации. Сейчас он один, а уже в следующую минуту может стать другим. Осмысленная жизнь подразумевает гибкость в восприятии ценного.
Цитата, приведенная ниже, еще раз подчеркивает, насколько в понимании смысла индивидуальность человека переплетена с контекстом:
«Итак, смысл - всякий раз конкретный смысл конкретной ситуации. Это всегда «требование часа». И у этого требования всегда есть конкретный адресат. И так же, как любая ситуация единственна и неповторима, уникален и любой человек.
Итак, каждый день, каждый час преподносят новый смысл, для каждого - свой. Т.е. смысл есть для всех, но для каждого - особый.
Кроме того, получается, что смысл, о котором в каждый момент идет речь, должен меняться как от случая к случаю, так и от человека к человеку, - но при этом он вездесущ. Нет таких обстоятельств, в которых жизнь не предлагала бы нам варианты смысла, и нет человека, для которого она не приготовила бы задание. Возможность осуществить смысл каждый раз одна, и человек, который может это сделать, - единственный» ([III]).
Находя в каждом случае верный ориентир, мы воплощаем наилучшую из имеющихся возможностей и создаем наилучшие условия для будущего - т.о. наша жизнь обретает смысловую целостность. Камень за камнем строится дом, шаг за шагом проходится путь. Мы определяем верное направление с помощью внутреннего чутья подобно тому, как определяют с помощью отвеса вертикаль при кладке стен. Чувство «правильного» - глубинное знание, весть, приходящая изнутри («со-весть») - дает нам понять (помимо всякой логики, здравого смысла, любого усвоенного представления), как поступить именно в этих обстоятельствах, чтобы прожить, умножить или сохранить то хорошее, что в них присутствует. Это персональное чутье открывает путь неразвитому прежде чувству полноты жизни.
Смысл - это то, что всегда актуально, независимо от того, говорим ли мы о нем, ищем ли его сознательно (что вообще-то бывает в исключительных случаях). Примером того, что возможности смысла (чаще всего - малозаметные и не слишком значительные), присутствуют в нашей жизни каждый день, может послужить такая заурядная история. (Есть некоторая опасность в том, чтобы включать в свое повествование «будничные» примеры; наверное, ожиданиям читателей больше отвечала бы история «особенная». Но «особенное» сюда можете привнести вы - если размышления над моим рассказом помогут вам - теперь или позже - более осознанно формировать свою повседневность).
Господин Б. рассказывает в дружеском кругу об одном вечере, когда буквально все препятствовало его планам. Он работал над срочным заданием, которое необходимо было выполнить к следующему дню. В разгар работы жена позвала его ужинать. «Ого, как, оказывается, уже поздно!» Мысль о детях, которым скоро пора спать, заставила его прервать работу и присоединиться к семье. Дети, заждавшиеся отца, засыпали его накопившимися за день вопросами и просьбами. Невыполненное задание призывало Б. обратно к работе, ему не очень хотелось идти у детей на поводу, но что он мог поделать? Тут позвонил коллега: не могли бы они сегодня вечером?.. - «Невозможно, у меня сегодня еще столько дел! Да, большое тебе спасибо за последнее письмо с дружескими советами. Верно, нужно бы встретиться как можно скорее. Как насчет следующей недели, я как раз буду в…»
Еда была вкусной; Б. и не знал, что так проголодался. Он открыл еще бутылку пива и, с аппетитом заканчивая ужин, обсуждал с женой события дня.
Вообще-то, он собирался вернуться к работе сразу после еды: время поджимало, и важно было успеть. Но после еды Б. почувствовал себя усталым. Он закурил и устроился рядом с женой на кухонном диванчике. Она читала роман, и его тоже радовала возможность немного расслабиться за книгой.
За чтением Б. не заметил, как пролетело время и, взглянув на часы, вскочил и устремился в кабинет. «Мне нужно хотя бы несколько минут, чтобы снова включиться в работу,» - думал он, когда раздался звонок в дверь, совершенно неожиданный для такого позднего часа. Оказалось - знакомый, который как раз шел мимо. Он вошел с такой решимостью, что у захваченного врасплох г-на Б. как-то не повернулся язык попросить знакомого зайти в другой раз. «У меня было долгое совещание, мне необходимо выпить!» - «Да, конечно, но…» - «Плохи мои дела.» Б. неохотно, со скрытой досадой пригласил его в комнату. «И так уже за полночь, а теперь вообще непонятно, когда я освобожусь», - думал он. «Меня увольняют», - рассказывал гость. На его глазах выступили слезы. У него мелькнула мысль о самоубийстве; но тут он вспомнил о Б. Вспомнил и недолго думая решил зайти. Он не помнил себя. Только теперь к нему понемногу возвращается способность рассуждать. Б. поинтересовался, как дело дошло до увольнения; они обсудили, что можно предпринять завтра. Знакомому нужны были деньги, Б. предложил ему нужную сумму.
Добрый час спустя Б. попросил гостя позволить ему вернуться к работе: «На сегодня мы все обсудили. Если завтра дело не выгорит, позвони мне!» Они попрощались, Б. вернулся в кабинет. Было очень поздно, сил на работу не осталось. Но что он сделал не так? Может быть, не нужно было открывать на звонок? Или следовало поскорее отделаться от знакомого - сразу спросить, не нужны ли ему деньги, объяснить, какая у Б. сейчас неотложная работа? «Но кем бы я был, если бы не откликнулся, как мог, на просьбу ближнего?» - Такие вопросы вертелись у него в голове. Тут Б. понял то, что прежде только чувствовал на уровне интуиции.
Хотя приятель действительно пришел очень не вовремя, его визит ничего не менял в отношении работы: Б. все равно уже не успел бы выполнить свое задание.
Вот такой случай произошел с моим знакомым Б. Это все же не повседневная история: к счастью, знакомые с мыслями о самоубийстве заглядывают к нам нечасто. Но она могла бы стать такой обыденной, что ее не стоило бы и рассказывать. Если бы Б. не открыл дверь, если бы не впустил приятеля или от неожиданности отказал бы ему и из-за своей черствости не узнал бы ничего о его суицидальных мыслях. Человек, открытый к запросам от жизни, в любых обстоятельствах (как, например, в описанном случае), найдет для себя ценности, к которым можно обратиться. Важно лишь всякий раз действовать так, чтобы и в будущем можно было сказать себе: я за этим стою. Моральное удовлетворение - не всегда результат отлично сделанного дела, порой его может принести осознание, что, руку на сердце положа, я и не мог сделать это лучше.
С одной стороны, иногда бывает так трудно понять, какое направление будет верным, с другой - это понимание так мало зависит от уровня интеллекта. Смысл невозможно измыслить. Рефлексия иногда может стать даже препятствием на пути к смыслу - если она используется как защитный механизм, позволяющий отчужденно рационализировать то, что ощущаешь в глубине души. Смысл захватывает меня целиком, я улавливаю его чутьем мгновенно, гораздо раньше, чем постиг бы сознанием.
Г-жа Н. сорока с небольшим лет прошла долгий путь в своем личностном развитии. Она была воспитана в тесных рамках общепринятой морали. В конце концов ей удалось освободиться от их влияния. Помимо всего прочего, она читала много специальной литературы о подавлении сексуальности, в особенности - у женщин. После первого, необыкновенно приятного сексуального опыта с посторонним мужчиной она поняла, что полностью раскрыться и обрести себя может только в безудержной сексуальности - вне традиционного брака, в котором жила. Тайком, без ведома мужа и взрослых детей она пускалась в эротические приключения так часто, как могла. Однако с некоторых пор все пошло не так гладко: она чувствовала себя виноватой. Особенно - перед мужем, который в последнее время намного больше заботился о ней. Тем не менее, г-жа Н. продолжала тайно искать себя. Спустя несколько недель, когда бремя вины стало чересчур тягостным, она пришла «за избавлением» к психотерапевту. Однажды - после своего первого сексуального приключения - она уже обращалась к психотерапевту. Тот помог ей понять, как сильно она нуждается в этих похождениях, насколько необходимы они ей, чтобы окончательно освободиться от влияния других людей и своих «интернализованных родителей». Г-жа Н. сразу восприняла эту точку зрения, что позволило ей «наконец дать волю своим склонностям, а через них - и самой себе. Я была счастлива, что нашла терапевта, который сумел освободить меня от чувства вины, одобрив мое начинание».
Несомненно: г-жа Н. точно знала, что поступает неправильно, но не хотела этого замечать. Чувствуя вину, она не желала ее признавать. Искала оправдания себе в соответствующей литературе. Прибегла к помощи психотерапевта, надеясь, что он избавит ее от вины окончательно (например, припишет это чувство непроработанному неврозу), мастерила себе теорию раскрытия себя, которая стала бы ее идеологией. Но вопреки всей ее изобретательности, чувство вины, черт возьми, не давало ей покоя. С помощью здравого смысла к нему было уже не подступиться.
Логотерапия ни в коем случае не осуждает людей, но так же мало оправдывает их. И то, и другое - прерогатива собственной совести человека или принятой им религии. Поведение г-жи Н. совершенно понятно в контексте ее биографии. Но ее выбор не был единственной доступной ей возможностью, ее поведение не вытекало из прошлого с необходимостью. За свои поступки отвечала только она, хотя ответственность за ошибки, допущенные при ее воспитании, лежала не на ней. Она выбрала свой путь осознанно и добровольно, поэтому при всем понимании, с которым относилась к себе в этой ситуации, не могла избавиться от чувства вины.
Собственно говоря, г-жа Н. повторяла ту ошибку, в которой упрекала родителей, а именно - подавляла свои подлинные чувства. Возникающее снова и снова, упорно не желающее отступать чувство вины перед собой и мужем уже не было результатом воспитания. Это уже она сама начала защищаться от собственных мер подавления - потому что своим изобретательным умом, своей жесткой логикой собиралась сделать себе «духовный аборт».
Намного чаще мы воспринимаем смысл интуитивно, «самопроизвольно», нежели постигаем его умом в результате сознательных усилий и долгих размышлений. Уважать и считать истинным только то, что человек полностью осознает, значило бы приносить истинные возможности человека в жертву интеллектуальным амбициям: зона действия радаров человеческого чутья во много раз превосходит ту область, на которую простирается власть интеллекта.
Смысл доступен любому человеку, независимо от возраста и уровня интеллекта, до тех пор, пока человек в состоянии принимать решения - хотя бы простые и повседневные, незаметные со стороны. Для того чтобы воспринять смысл, человеку не нужен ни один из пяти органов чувств, потому что орган смысла18 - это внутреннее чутье на правильное. Собственно говоря, это чутье можно назвать «совестью».
Бессовестные, как и добросовестные действия возможны в любом возрасте, при любом интеллекте; они не зависят ни от пола, ни от мировоззрения, ни от конфессии.
Многочисленные экспериментальные исследования подтверждают ([V]), что способность находить смысл относится к человеческой сущности. Возраст, опыт, воспитание, уровень образования и культуры, структура личности, религиозная принадлежность и интеллект - всего лишь рамки, условия, в которых формируются свобода и ответственность, необходимые для нахождения смысла, т.е. определенной, соразмерной конкретному человеку и его актуальным обстоятельствам возможности.
У смысла множество граней. Некоторые из них, наиболее полезные и важные с практической точки зрения, мы рассмотрели выше. Теперь же давайте отвлечемся от частностей и в завершение этой главы поищем универсальный ключ, которым можно открыть двери ко всем возможностям смысла.
Мы повторяли здесь на разные лады, что смысл - такой ориентир, который может указать человеку направление к исполненной, удавшейся жизни. Если это правда, то он должен представлять собой простую схему, по которой в любой момент можно найти путь к осмысленной жизни, схему, не зависящую от каких-либо идей о смысле.
Мы говорили, что смысл содержится не в нас. Его необходимо искать. Смысл - это то, что должно делать в существующих обстоятельствах. Но все это мы уже слышали. Дальше мы спрашиваем: «А как я узнаю, что мне должно делать?» И находим, что должное ощущается как «требование» - нечто, к нам взывающее, захватывающее нас или прочувствованное как необходимость. «Но ведь то, что уловлено чутьем, недоказуемо!» - возразят некоторые. - Верно. Но что дало бы нам доказательство? Оно мало того что невозможно, так еще и не нужно. Потому что истинно распознанный смысл - «самое несомненное». Однако если мы не до конца искренни с собой или нерешительны, затруднения все же остаются. Все-таки многое принципиально зависит от ценности, о которой идет речь. В конечном счете, на вопрос, было ли «самое несомненное» правильным, ответит жизнь.
В фундаменте любой осмысленной жизни лежит совершенно определенная позиция - позиция открытости к запросам:
Быть - значит быть адресатом запросов.
Жить - значит отвечать: отвечать на требования часа.
Франкл пишет, что вопрос о смысле человеку следует развернуть на 180 градусов, повернуть к себе: «Жизнь сама задает человеку вопросы… Человек - адресат вопросов жизни и, отвечая ей, он несет перед нею ответственность. Но его ответы могут быть только конкретными ответами на конкретные «вопросы жизни». Ответ бытия - ответственность человека, самим своим бытием он «исполняет» ответ на свои вопросы»19.
Ключ к смыслу - наша открытость; он лежит в обращенности
человека к жизни. Пусть мир, в котором мы родились, далек от
здоровья. Тем не менее, в нем никогда нет недостатка в
возможностях смысла. Поворачиваться к ним спиной - означает
отвергать мир, который породил нас. Но от этого проиграл бы не
только мир; мы и сами оказались бы обманутыми - ведь мы нуждаемся
по меньшей мере в развитии нашей экзистенции. Нацеливаясь на
смысл - принимая его, - мы приводим нашу жизнь к
исполненности.
14 ([III]
15 ([I]
16 «Человек страдающий», лат.
17 Книги «Homo patiens» и «Страдающий человек» на русский язык не переведены.
Читать далее: Глава 5. Как приходит успех?