../../Отчуждение как психологическое понятие

Проблема отчуждения активно обсуждалась философами, начиная с Гегеля, однако в круг общеупотребительных психологических понятий этот термин по-настоящему так и не вошёл. Как отмечает Р. Шэхт, различные авторы говорят об отчуждении применительно к столь разным феноменам, что обсуждение отчуждения вообще, без ответа на вопрос о том, кто и от чего отчуждается, является непродуктивным.

Действительно, единое содержание понятия «отчуждение», объясняющего широкий круг экономических, социальных и психологических феноменов, задаётся исключительно его теоретической интерпретацией. Наиболее хорошо известна предложенная Марксом и разработанная во Франкфуртской школе концепция отчуждения, согласно которой отчуждённый характер труда как основной деятельности человека (когда та объективно выступает средством для удовлетворения биологических и социальных потребностей человека, а не его целью, реализацией его творческих сил) ведёт к отчуждению человека от процесса и продукта труда, от родовой сущности, от других людей и от самого себя. В то же время, понятие отчуждения широко использовалось и в экзистенциальной философии несколько отличным, но вполне определённым образом: с одной стороны, как отчуждение человека от внешнего мира (М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр), и, с другой стороны, как заброшенность, отчуждение человека от Бытия, которое представляет собой его потенциальную возможность (М. Хайдеггер). Отдельный интерес представляет собой феномен отчуждения в языке, о котором говорят представители обеих традиций (Э. Фромм, М. Хайдеггер и др.).

Подробный анализ соотношения разных представлений об отчуждении требует развёрнутого обсуждения; отметим лишь, что они имеют ряд существенных общих черт. От Гегеля проистекает общее для обеих традиций представление об отчуждении как о базовом феномене, присущем человеческому бытию вообще (Entäußerung); с другой стороны (Entfremdung), и отчуждение от родовой сущности, и отчуждение от Бытия, как отмечает Р. Шэхт, имеют нормативно-ценностный характер. Философский анализ понятий об отчуждении представляет собой масштабную задачу.

Несколько проще обстоят дела в психологии, куда понятие отчуждения вошло двумя путями: с одной стороны, как теоретическое понятие, преимущественно из марксистской философии (Э. Фромм, С.Л. Рубинштейн и др.), и, с другой стороны, как обобщающее обозначение для ряда эмпирических феноменов (М. Симэн, Дж. Рэй и др.), часто не подкреплённое теоретическим объяснением. Оба варианта разработки оказались не вполне успешными: в первом случае теория слишком высокого уровня обобщения оказалась оторванной от эмпирии; во втором случае множество противоречивых вариантов эмпирической разработки отчуждения не дали единой основы для теоретического объяснения этого понятия как психологического. Исключением является, пожалуй, теория отчуждения как экзистенциального недуга, разработанная С. Мадди.

С эмпирической точки зрения, за понятием отчуждения у разных авторов стоит весьма сходный ряд субъективных феноменов: неудовлетворённость жизнью в целом или её отдельными сферами, переживание бессилия, аномия, нигилизм или цинизм по отношению к общественным ценностям, переживание изоляции, чувство утраты смысла. На наш взгляд, именно понятие смысла позволяет объяснить весь спектр когнитивных, эмоциональных и поведенческих феноменов, традиционно связанных с отчуждением, давая тем самым основу для психологической разработки этого понятия в русле деятельностного подхода.

Теоретические основания для разработки отчуждения как утраты смысла дают работы А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и их последователей (Д.А. Леонтьев, К.А. Абульханова-Славская и др.): так, А.Н. Леонтьев называет отчуждённой деятельность, у которой сохранены лишь побудительные мотивы в отсутствие смыслообразующих, а С.Л. Рубинштейн говорит о возможности преодоления отчуждения идеала путём его реализации, ведущей к преодолению отчуждения человека от человека и к аутентичной жизни. В экзистенциальной психологии понятие отчуждения хорошо соотносится с понятием экзистенциального вакуума (В. Франкл) и используется рядом авторов (Э. ван Дорцен, А. Лэнгле и др.). С. Мадди, опираясь на работы Ж.-П. Сартра и Э. Фромма, описывает отчуждение как экзистенциальный недуг, суть которого состоит в отказе человека от совершения творческого выбора в пользу неопределённости, связанной с осуществлением уникального смысла собственной жизни, в результате чего последняя приобретает конформистский характер, становится осуществлением биологических потребностей и социальных ролей.

Опираясь на представление об утрате деятельностью смысла как о механизме, стоящем за феноменами отчуждения, мы используем термин «смысловое отчуждение», предложенный Д.А. Леонтьевым, чтобы ограничить используемый нами конструкт и избежать сверхобобщения, с опасностью которого связано всякое употребление термина «отчуждение».

В отличие от понятия утраты смысла, которое обычно используется применительно к жизни в целом, понятие смыслового отчуждения применимо и к отдельным её сферам или отдельным видам деятельности и на этом уровне может выступать объяснением феноменов, связанных, например, с такими понятиями как внешняя мотивация (в терминах Э. Деси и Р. Райана) и профессиональное выгорание (К. Маслач). Так, человек может испытывать смысловое отчуждение в рамках конкретной деятельности (в качестве таковой может рассматриваться не только трудовая или учебная, но и, возможно, межличностное общение), не испытывая при этом утраты смысла жизни, если последний осуществляется им в каких-то других видах деятельности. И наоборот, мотива, придающего осмысленность конкретной деятельности, в которой человек реализует себя, может быть недостаточно для переживания им общего смысла жизни.

С другой стороны, смысловое отчуждение имеет и социальный аспект. Опираясь на идею «неклассической психологии» (Д.Б. Эльконин, А.А. Леонтьев и др.) о надындивидуальном существовании (в психике и во внешней предметной, знаковой форме) смыслов и ценностей как содержаний культуры, можно говорить о различных уровнях обобщённости смыслов (Б.С. Братусь), выделяя общечеловеческие смыслы и ценности, а также более конкретные формы их реализации, принятые в рамках отдельных социальных групп. Общечеловеческие ценности более универсальны и как цели, и как средства, способные придать смысл жизни человека, однако их и сложнее присвоить, чем ценности конкретного социума, представленные в дискурсе и на языке отдельной социальной группы; последние в различной степени согласуются с первыми, и могут им эксплицитно противоречить. Таким образом, оказывается возможным говорить о смысловом отчуждении человека от других людей или социальных групп, в зависимости от того, в какой мере он реализует в своей жизни смыслы и ценности, разделяемые этими людьми или группами; антонимом термина «отчуждение» в этом смысле может выступать слово «причастность».

Можно предположить, что индивидуальное развитие идёт в направлении от присвоения ценностей и смыслов конкретного социума к формированию индивидуальной системы ценностей и смыслов, в той или иной мере согласующейся с общечеловеческой. В ходе поиска и обретения аутентичности человек вынужден постоянно решать «задачу на смысл» (А.Н. Леонтьев) и утверждать этот смысл, реализуя его не только во внутренней, но и во внешней деятельности, направление которой может идти вразрез с социальным status quo (С. Мадди). И, как показывает К. Уилсон в книге «Посторонний», экзистенциальная позиция главного героя одноимённого романа А. Камю, в которой конвенциональные ценности перестают действовать и мир вообще утрачивает для человека ценность, является не конечным идеалом, а лишь исходной точкой пути к обретению аутентичности.

Путь, ведущий к обретению себя (и, в потенциале, к преодолению смыслового отчуждения от человечества), может одновременно вести к смысловому отчуждению от других людей. Вероятно, именно это имел в виду К.Г. Юнг, говоря о том, что за верность собственному закону и за развитие личности человек вынужден платить одиночеством.

Осин Е.Н.,