Современная ситуация межкультурного взаимодействия показывает сколь наивно представление о том, что мир должен быть устроен именно так, как это представляет себе европеец начала XXI века. Сейчас уже очевидно, что ни одна культура не может претендовать на исключительную истинность своих исходных предпосылок, по отношению к другой культуре. Но если это так, то мы утрачиваем опору на казавшиеся незыблемыми априорные истины. В силу этого возникает новая философская задача проблематизации априорной смысловой структуры, результатом чего должно стать ее раскрытие в становлении.
Отказ от определенных истин не означает ни скептицизма, ни релятивизма, речь идет лишь о том, что формальные структуры не могут вместить полноты содержания жизни. Реальный мир, в котором мы живем, бесконечно многообразен, и в этом многообразии непостижим. Каждая культура упорядочивает мироописания в соответствии с собственной парадигмой. Априорная структура мироописания отфильтровывает все, что не укладывается в культурный космос, выявляя лишь один из возможных срезов реального мира. В силу этого различные априорные структуры мироописания обуславливают различные, но равноправные культурные космосы. Их различие может быть столь сильно, что исключает возможность взаимопонимания. Однако если мы рассмотрим, как формируются априорные структуры мироописания, то не только найдем основу межкультурного взаимопонимания, но и обнаружим возможность изменения структуры собственного мироописания.
Для этого необходимо проблематизировать любые определенные формы сознания. Речь идет о радикализации методического сомнения Декарта, поставившего под сомнение только эмпирическую данность, но еще не смысловые определенности разума. Необходимо идти дальше, проблематизировав, во-первых, саму смысловую априорную структуру сознания, и, во-вторых, структурированный предзаданными априорными принципами жизненный мир. Рассмотрим эти два этапа проблематизации.
Первый этап проблематизации, это радикализация феноменологического метода. Гуссерль ставит под сомнение все эмпирическое и случайно-психологическое, открывая за этим пласт смысловой определенности, понимаемый им как самоочевидности сознания. Однако всякая определенность, в том числе и смысловая - не первичный опыт, а результат работы сознания. Критически-феноменологический метод предполагает не просто описание данности сознания, но такую ее проблематизацию, благодаря которой за ней выявляется первичное содержание. Поскольку все определенные данности проблематичны, то лежащий в основе них первичный опыт неопределен, что делает невозможным его непосредственное описание. Однако его возможно охарактеризовать не как данность, а как процессуальность, в движении от первичной неопределенности к определенной данности. Именно в этой процессуальности можно раскрыть смысловую и эмоциональную сферы, выявляя тем самым первичный неопределенный опыт, обозначаемый как трансцендентальное предчувствие. Благодаря этому становится возможным описать сам процесс формирования априорной структуры смыслового и эмоционального бытия, выявляя возможность альтернативных априорных структур, определяющих различные культурные космосы.
Говоря о смысловой сфере, мы должны различать те или иные формы выражения смысла - смысловые энергии, и смысловую потенцию многообразно выражаться - сущность. Помимо этого можно говорить еще и о смысловой форме - горизонте его энергийных выражений. Лишь когда мы выделяем отдельно форму смысла, то получаем абстрактное понятие, смысл же сам по себе динамичен в своей энергийной жизни.
Смысл возникает из неопределенности энергийного становления жизни, переживаемого в трансцендентальном предчувствии. Возникновение смысла обнаруживается как акт стягивания феноменального разнообразия в единство. Благодаря нему из потока жизни вычленяются события и вещи. Этот акт является действием воли, полагающим границу смысловой определенности, очерчивающей предел энергийной реализации смысловой потенции. Из такого понимания следует, что смысловая структура сознания не предзадана, а возникает из трансцендентального предчувствия и может быть оформлена в различных априорных системах, что объясняет многообразие возможных мироописаний.
Не только смысл, но и эмоцию следует рассматривать в становлении к определенности. Эмоциональное переживание - это не сама интенция и не схватываемое ей содержание, а инерция интенции. Эта инерция содержательна, она всегда выражается в разнообразных переживаниях, которые сами по себе неопределенны. Поэтому эмоции определяются лишь через значимость, которую заполняют собой. Иначе говоря, определенность не имманентна эмоции, но задается извне значимостью, на которую эта эмоция направлена. Значимость выступает как цель эмоциональной направленности; таким образом, эмоциональная определенность не предзадана, но целеположена - это телеологическая определенность.
Благодаря этому становится возможны разграничить неопределенное эмоциональное переживание, составляющее первичный эмоциональный поток, и структурированность этого потока в соответствии со системой значимостей, которую я называю эгометрическим масштабом. Взаимоотрицание значимостных аспектов позволяют описать разнообразные формы проявления страдания, а нивелирование значимостей - иронию.
Второй этап проблематизации предполагает проблематизацию самого жизненного мира, структурированного теми или иными априорными принципами. Это - экзистенциальное сомнение. Как можно убедиться в реальности мира, если поставлены под сомнение все его структурирующие определенности? Необходимо пройти до конца в сомнении, чтобы выявить самоочевидное. У нас нет внешних критериев оценки, реален мир или нет, но экзистенциальный опыт жизни в нем заставляет сомневаться в реальности. Сомнение вызывает несоизмеримость переживаемой самоценности жизни и ее реальным обесцениванием в мире, что проявляется в страдании и абсурдности бытия. Лишь признав ложным все экзистенциально противоречивое удается обнаружить то, что недосягаемо для этого сомнения - интуицию присутствия. Реальность мира конституируется непосредственный данностью другой субъективности, т.е. присутствием Другого. Никакого иного реального мира, кроме мира взаимного присутствия, мы не знаем. Благодаря интуиции присутствия становится возможным провести различие между реальным миром и миром аутиста, а также разоблачить суррогатные описания мира, создаваемые массовыми идеологиями.
Поскольку все определенности уже поставлены под сомнение, интуиция присутствия не может принадлежать сфере определенно данного, поэтому она обнаруживаема только на уровне трансцендентального предчувствия как его трансперсональный момент.
Обосновать трансперсональный опыт можно путем выявления в имманентном интенции переживании, ее сопричастность другим интенциям сознания. Единство сознания возникает благодаря сопричастности имманентного переживания интенции синхронным интенциям феноменального потока. Но эта сопричастность не дана в определенности, а проясняется из трансцендентального предчувствия. Именно так пробуждается чувство единства сознания, которое не может быть схвачено ни в какой конкретной интенции. Поскольку сопричастность проясняется из первичной неопределенности трансцендентального предчувствия, она не может быть загнанна в определенные границы субъективности. Это позволяет выявляться сопричастности не только синхронным интенциям собственного сознания, но и интенциям иной субъективности, на основе чего возникает трансперсональный опыт эмпатии, являющийся ступенью прояснения интуиции присутствия.
Лишь на таком понимании интуиции присутствия можно обосновать подлинность общения, отличая его от неподлинного общения, в основе которого лежит принцип проекции собственных представлений на Другого. Если мы рассмотрим историю, как опосредованное событиями общение, то и в ней сможем выделить первичный неопределенный уровень - гилетический поток истории, и структурирование этого потока в соответствии с исторической концепцией. Лишь когда исторический поток редуцируется к концепции, можно говорить о неподлинном суррогатном описании.
Таким образом, в анализе различных сторон человеческой субъективности мы обнаруживаем, что никакие определенные структуры не предзаданы, их следует понимать в становлении из неопределенного, содержательного и самоочевидного опыта трансцендентального предчувствия.