<< Назад к
Оглавлению Анна Наталия Малаховская. Отрывок из первой части
книги «Апология на краю: прикладная мифология»
Для того, чтобы победить Кащея, надо прежде всего не попасться ему в лапы, не позволить ему себя сожрать. Для этого предлагаю три способа: ориентацию на другую власть, на другую силу и на другой ум.
О том, что есть не один ум, а два ума, впервые говорит Аглая в романе Достоевского «Идиот», утверждая, что у князя Мышкина не такой ум, как у всех, а «главный ум»121. На страницах книги «Наследие Бабы-Яги» я уже довольно много писала о том, что это за феномен. Сейчас хочу пояснить на примерах из реальной жизни.
Дело происходит в роскошной вилле на берегу Ваннсее (звучит как «озеро безумия» ("Wahnsee»), но пишется по-другому, хотя то, что произошло на этом озере, можно понять, только обладая абсолютно вывернутым наизнанку разумом). В этой вилле вокруг огромного стола сидят особи в военных формах, десятеро, и ещё двое в шикарных костюмах, и обсуждают лингвистический вопрос: что обозначает словцо «эвакуация». Руководит товарищ хайдрих (гейдрих), которого вскоре после этого события убьют, но это делу не помеха. Он долго и красноречиво рассуждает о том, что всех евреев из всех стран надо куда-то эвакуировать. Но не объясняет, куда именно.
Итак, двенадцать «апостолов» собрались вокруг блистающего стола, в окна глядит строгая и скучная прусская зима, и один из них (тот, что в форме, а не в костюме) задаёт вопрос:
- Вот когда я их выстраиваю на краю рва и расстреливаю из пулемёта, это называется эвакуацией? Хорошо знать, что означают слова! («Gut zu wissen, was Wörte bedeuten» - дословный перевод по материалам протокольной записи о конференции в Ваннсее в 1942 году).
Слова могут означать что угодно - по вашему усмотрению. Поэтому я и постеснялась сказать, что вокруг этого блистающего стола собралось 12 человек - как во время последней вечери. «Расчеловечивая» мальчиков и девочек, женщин и мужчин, старых, молодых и новорожденных, они лишили человеческого статуса прежде всего самих себя, а там и своих подчинённых. Причём отнюдь не каких-нибудь отдельных садистов, эсэсовцев, как до сих пор утверждает большинство населения Германии и Австрии, а «простых» солдат, которые, по свидетельству современников, в плавках с болтающимися на животах камерами фотографировали расстрелы мирных жителей. (На вопрос о том, почему немецкие солдаты с таким рвением занимались этими расстрелами, один из историков говорит, что они это делали «ради удовольствия» («Aus Spaß»).
Что переименование необходимо для того, чтобы приступить к убийствам, мы уже заметили. хайдрих приделал почти невинному слову «эвакуация» новое значение. Но мы не для того заглянули сейчас на эту конференцию, чтобы полюбоваться его лингвистическими изысками. А вот для чего:
Как уже говорилось, среди собравшихся двое были не в униформах, а в гражданских костюмах. И вот их-то хайдриху пришлось особенно долго уговаривать. Не потому, что у них зашевелилось что-нибудь вроде совести. Причина совсем другая, для нас с вами особенно интересная.
Дело в том, что один из них, верховный юрист третьего райха, был автором и создателем так называемых нюрнбергских законов, согласно которым евреи лишались всех гражданских и не только гражданских прав. По этим законам одна «раса» (та самая «тевтонская», о которой мы читали у бисмарка) имеет все права, в том числе и право размножаться, а другая «раса» никаких вообще прав (не отнятых даже и у скота) не имеет.
И вот этот юрист действительно возмутился: как же можно так нагло перепрыгивать через его детище: так красиво сконструированные законы, уничтожавшие эту «расу» по всем статьям?! Зачем же ещё к тому же уничтожать её и, так сказать, физически? В чём логика? После поголовной стерилизации они и так не смогут размножаться, так чего ещё? Зачем тратить невероятные миллионы и миллиарды на построение всех этих концлагерей, зачем тратить амуницию на расстрелы? К тому же поезда с этими тысячами, которых «эвакуировали», застопоривали движение эшелонов на фронт и с фронта. К чему всё это?
Какую роль в этом возмущении играло ущемлённое самолюбие, для нас сейчас несущественно. А существенно то, что носитель тёмносинего костюма указал на абсурдную, ни в какие ворота не влезающую нелогичность этого плана.
Его в конце концов успокоили, объяснив, что дорогие пули тратить на этих «насекомых» не придётся, что «наши гениальные изобретатели» нашли способ травить этих ненаших гораздо более дешёвым способом, при помощи газа…
Потом на него оказали некоторое давление. То, что на языке психологии называется «нажимом со стороны группы». В кулуарах, наедине, объяснили, что сделают с ним самим и с его семьёй, если он не подчинится решению большинства. И он, поморщившись, согласился и документ подписал. Документ, который они на этой конференции приняли: о том, что все евреи - вообще все - должны быть уничтожены, ради процветания замечательной «тевтонской расы» и их великой державы.
Я не знаю, о чём думал этот блюститель юстиции, когда возвращался с этой конференции домой. Наверное, не о том, что сделают именно с ним в его родном Нюрнберге через четыре года, когда обнаружат на том самом документе и его подпись. Думал, скорее всего, о том, как его «перепонтили». И, может быть, уже больше не задавал себе вопрос: а где же здесь логика, во всём этом предприятии? Зачем убивать в таких количествах, зачем тратить деньги и силы на убийства, когда выгоднее было бы…
Может быть, и у нас, даром, что в таких бесподобных костюмах нам щеголять не грозит, зашевелится та же самая мысль? Гнать её, потому что все такие мысли кончаются в выгребных ямах и в газовых камерах. Логики нет. Логическим умозаключениям не место, когда весь мир начинает скатываться в лапы к Кащею. В этот миг надо выбежать из своей привычки к логическому мышлению и из своего собственного оптимизма и успеть захлопнуть за собой дверь. Кто стоял в очередях в «душевые кабины» гитлеровских лагерей? Сплошь оптимисты, которые, как отец знаменитой венгерской писательницы и философа Ашер Хелль, не могли поверить, что нация со столь высокой культурой… могла бы совершать столь некультурные, антикультурные акции… и к тому же до такой степени нелогичные!
Логику и оптимизм придётся отнести к нашим самым опасным врагам.
Мы с вами вновь попадаем в сказку о двух лягушках, но теперь это - вывернутая наизнанку сказка, потому что лягушка-оптимистка попадается в лапы к тому, кого надо обходить за много-много километров, а лягушка-пессимистка успевает выскочить из уходящего (к нему) поезда.
Не один только отец Ашер Хелль попал в Освенцим. По идее всех евреев в Венгрии должны были «эвакуировать». Но никто тогда не знал, как и тот генерал на берегу озера Безумия, что именно означает это слово - эвакуация. Нам известно о двух подростках, лет по шестнадцати, которых «загребли» в один определённый день в столице Венгрии, с целью отправить… куда-то. Это мы с вами теперь знаем, что означают такие названия, как Освенцим или Бухевальд, и мы уже присутствовали при расшифровке слова «эвакуация». Но собравшиеся в неуютном помещении типа казармы ничего этого не знали, а если бы им и расшифровали, то не поверили бы (потому что акулов, как известно, не бывает - а такого рода «акул» и на самом деле до тех пор никогда и нигде не бывало). Они думали, что их отправляют куда-то именно работать.
Подростку, которого звали Имре Кярташ, было очень не по себе. Он переходил от группы к группе и пытался разузнать, что же это такое происходит, куда их отправляют и зачем. С полной путаницей в голове и с душой, на которой кошки скребли, он вслед за всеми вошёл в переполненный вагон. Почему именно он остался в живых - это совершенно необъяснимо. Его книги о том, что он пережил в Освенциме, знают во многих странах мира. А девочка Ашер в поезд не вошла и спрашивать о том, куда их всех собираются везти, не стала. Она не поверила своему горячо любимому отцу, который (незадолго до этого дня) говорил ей, что культурная нация ни на какие ужасные преступления не способна. Она поверила тому, что было - оно ведь стояло в воздухе вокруг неё, вокруг всех этих особей в германских униформах. Оно всё есть, то, к чему стоит прислушиваться. И она прислушалась: к тем самым кошкам, которые скребли на душе. Поэтому, схватив за руку свою мать, она ухитрилась из этого помещения типа казармы выскочить - и скрыться.
Для нас тут интересно как следует уразуметь, к чему прислушивался мальчик Имре и к чему прислушивалась девочка Ашер. Он слушал то, о чём говорили вокруг. Она слушала то, о чём вокруг не говорили.
Поясню на примере ещё двух «лягушек» - уже более современных. Два случая, которые произошли в нашем, тогда ещё новорожденном веке (да, в 21-м). Герои этих двух историй - десятилетняя девочка Наташа Кампуш, которая в один вполне обычный день шла в школу в большом городе - в Вене. А герой второй истории - пожилой мужчина, американец, работавший кассиром в Америке.
-
121 «Зато главный ум у вас лучше, чем у них у всех, такой даже, какой им всем не снился, потому что есть два ума: главный и не главный», - говорит князю Мышкину Аглая (Достоевский Ф.М., Идиот. Лениздат,1987, С.445). Подробнее в книге: «Наследие Бабы-Яги», с.218-226.