<< Назад к
Оглавлению Анна Наталия Малаховская. Отрывок из первой части
книги «Апология на краю: прикладная мифология»
Загадка смерти Кащея, которая кажется такой неразрешимой, когда мы подходим к ней спереди, пытаемся дёрнуть за первую нитку - эта же самая загадка разматывается сама, стоит только подойти к ней с другой стороны и потянуть не за первую, а за последнюю нитку. Отступим на шаг и присмотримся к тем парочкам, которые выдвигает этот сказочный рассказ для решения ребуса:
на дуб идёт медведь,
причём сундук, если сбить с ног дуб, раскроется сам;
на зайца идёт заяц;
на утку селезень;
а на яйцо - щука.
Вот мы и приблизились с другой стороны, как бы сзади, со спины, к решению этой части вопроса. Ведь про щуку мы уже давно знаем, что она и есть помощница богини смерти и мудрости. А любой Кащей, кто бы он ни был, не властен в любом случае лишь над одним - над естественной смертью. Лишь она одна и выступает в конечном счёте как его окончательная и непобедимая противница. Ведь умереть может лишь то, что живёт жизнью, а эрзац бессмертен. Мы определяем, живое ли перед нами растение или же оно - его мёртвый двойник (подделка) - не по чему-либо иному, а по его опавшим или пожелтевшим листьям. Смерть даёт нам свидетельство о жизни. Поэтому яйцо вытаскивает из воды именно щука (или другое водяное животное - выдра - в Ирландии).
Уже само имя Кащея, вернее, его фамилия даёт нам указание на то, чего он больше всего боится, даже и до того, что утверждает, будто бы он это нечто победил. Это - естественная смерть, чреватая в любом случае жизнью, всё новой жизнью, а Кащея это обновление не устраивает.
И для этой естественной («садовой») смерти он сочинил эрзац, как и для всего остального. Мы могли бы вернуться к нашему дубу и внимательнее рассмотреть, какие эрзацы он для чего насочинял. Свергнув основной принцип - принцип уникальности любого живого существа, - он поставил на его место принцип заменяемости (формулы Кащея).
Именно этот основной принцип его работы - принцип создания эрзацев - и может навести нас на мысль о том, символом чего именно можно считать это яйцо, эту предпоследнюю ступень в цепочке превращений:
Как и любое другое яйцо, и это по всем статьям должно было бы заключать в себе будущую жизнь.
А кто такая щука? Вестница богини мудрости и смерти.
Смерть выносит жизнь со дна, из глубины подводного царства.
Пока что мы говорили о том, что Кащей стремится превратить в эрзац всё. Но вот теперь мы пришли к тому порогу, на котором мы непременно должны поставить себе вопрос о том, чем же он мог бы заменить, хотя бы в теории, эту самую глубинную, скрытую от глаз ипостась богини, то есть естественную смерть.
Эрзац естественной смерти?
Никакого другого эрзаца быть не может, кроме смерти насильственной. Поэтому та игла, что засела в яйце - это и есть стремление избавлять от смерти естественной весь мир - то есть - идеология, которая утверждает, что будто бы нет ничего прекраснее войн, убийств и массовых уничтожений. Идеология милитаризма.
По сходству материала, из которого сделана игла, с тем материалом, из которого, по его собственному убеждению, был создан кулак бисмарка, высказываю предположение, что искомая игла и кулак этого господина - идентичны. Что игла, о которой говорит в сказке Баба-Яга, была не металлической, а, например, каменной - в это поверить трудно. Трудно поверить и в то, что она была медной (медь легко гнётся и для шитья плохо пригодна) или сделанной из какого-нибудь другого металла. Однако ставлю это своё убеждение пока как предположение: посмотрим, что из него получится.
Итак, предположим, что железный кулак бисмарка, чреватого гитлером и его последователями, и есть то самое убеждение, которое скрывается в нужном нам с вами яйце. Назовём иглу её настоящим именем - милитаризм.
Милитаризм с его превознесением красоты убийства возможен лишь внутри того отношения к естественной («садовой») смерти, которое существует в нашем мире с тех пор, как система ценностей съехала набекрень. Лишь из-за поистине «смертельного» страха перед смертью естественной и возникло предпочтение ей смерти неестественной - убийства - в ореоле мнимого бессмертия («герои», то есть убитые убийцы, уходят в этот вымышленный мир посмертного блаженства - утешалка для террористов).
Но превознесить «красоту» убийства на словах, как это делал бисмарк, и убивать безоружных людей без разбору, стрелять направо и налево, как это делали немецкие «удальцы» в Новгороде в 1941 году106 и как это делают и до сих пор «герои» разных стран и народов, возможно лишь в том случае, если полностью отказаться от убеждения в уникальности каждой человеческой личности. Это убеждение было разрушено в своё время церковью ради того, чтобы победить «грех» эротической любви (см. главу «Уникальность»). Для Богини, для которой главным делом была именно эротическая любовь, уникальность каждого человека была очевидна (иначе зачем было бы надевать железные сапоги и грызть каменный хлеб, если бы люди могли обойтись без этой - единственной - любви?). Бисмарку и иже с ним такое представление и не снилось. «Двуногих тварей миллионы» только потому и могут стать «орудием» в руках очередного бисмарка или наполеона, что он их подсчитывает, так, как если бы они были чем-то одинаковым, (как доллары или рубли). (См. в главе «время-деньги»). Только убеждённость в том, что каждый человек уникален, может разбить это циничное представление о заменяемости человека - и не только в том, что касается любви, а и в том, что касается убийства («Что тот солдат, что этот» - название одной из пьес Брехта).
Но, чтобы понять величие и смысл Божественной Уникальности, надо перестать быть зайцем-рабом, искалеченным затхлым сундуком невыносимого воспитания в ветвях «высокой» власти власти - тем сундуком, который до сих пор так успешно боролся с уникальностью каждого из нас с вами! Ту часть твоей души, что все эти годы и тысячелетия не укрывалась в этом сундуке, а весело и легко скакала по лугам и лесам, не боясь никакого риска, - вот её позови, и пусть она разорвёт ту твою ипостась, что давно срослась и смирилась с душным сундуком.
-
106 «Перекличка в тумане времён», с.55.