<< Назад к
Оглавлению Анна Наталия Малаховская. Отрывок из первой части
книги «Апология на краю: прикладная мифология»
«И нужно быть плохим, чтобы вообще остаться в живых…»94
Именно так. Когда ты оказываешься на самом краю, как девочка Софи в 1940 году, ты вдруг распознаёшь, что кое-что у тебя есть, что ты можешь противопоставить всем этим ублюдкам, в которых внезапно превратились высокочтимые представители твоей нации. И это что-то - твоя собственная жизнь, которую (а точнее, сохранность которой) ты можешь обменять на то, чтобы остаться верным самому себе, самой себе. Не превратиться в такого же весёленького урода, «как все». В письме другу на фронт от 16-го мая 1940-го года Софи Шолль писала: «Все наши масштабы - в нас самих - только их слишком редко ищут. Может быть и потому, что это - самые жёсткие масштабы!»95
"Хотя я не много разбираюсь в политике и не имею честолюбия это делать, всё-таки у меня есть чувство, что правильно и что неправильно, ведь это не имеет отношения ни к политике, ни к национальности. И я могла бы зареветь, до чего подлы люди в большой политике, как они предают своих братьев ради выгоды… иногда у меня искушение смотреть на людей как на кожную болезнь земли. Но только иногда, когда я очень устала и люди стоят передо мной - такие большие, хуже, чем звери (…) И надо быть плохим, чтобы вообще остаться в живых»96.
Софи Шолль решилась не стать плохой. Она знала, что ей за это грозит, и пошла на это. Недаром ещё в 1939 году, 6-го октября, в самом начале второй мировой войны ей приснилось, что она «в тюремной камере, заключённая на всё время войны. Вокруг шеи у меня было толстое железное кольцо, это было самое неприятное во всём сне»97. Через 3 года, в 1943 году, её вместе с её братом Хансом казнили (способ казни - отсечение головы - ужасным образом заставляет вспомнить об этом кольце вокруг шеи).
Оставим громкие крики ликования их однокурсников в момент этой казни на совести тех, кто с тех пор царит на её родине-отчизне (конечно, мы с ними сталкиваемся, когда имеем дело с этой страной, с ними и с их потомками - а с кем же ещё?). Заглянем в глаза той, с кем пришлось столкнуться самой юной девушке, той, в царство которой она вошла, может быть, именно для того, чтобы вытащить из него то яйцо, которое мы с вами так долго ищем.
Последняя фраза Софи («и надо быть плохим, чтобы вообще остаться в живых…») корреспондирует со словами ненецкого мифологического персонажа: «не имеющий сердца человек не умрёт». Чтобы остаться в живых, надо быть плохим (=не имеющим сердца). Надо производить над собой ежедневно операцию, которую мы (в третьей части этой книги) назвали глазоприкрывательством и ушизатыкательством. А точнее было бы назвать эту операцию вывороченным наизнанку, ложным обрядом инициации. Ложный он ещё и потому, что обещает получение необыкновенных способностей (к примеру, тело из бронзы) не при помощи прохождения через ступени испытаний этого обряда, а как-то сразу, от рождения, что ли (как писал герой Достоевского Раскольников в своей «статейке»). То есть и вообще не получение способностей, а их наличие. Различие между «вошью, как все» и «человеком», проведённое в его статье, указывает на это генетическое расположение сил внутри личности, снаружи вроде бы похожей на «всех», но внутри заполненной не теми способностями, как у всех.
Как у всех? Сразу вспоминается мировой котёл с его беспрестанным смешением генетических кодов, вспоминается и недавнее открытие о том, что гены - это лишь своего рода нотная запись, а каждый из нас - сам тот дирижёр, который разыгрывает в полную мощь те из имеющихся в этой «записи» генетических предпосылок (возможностей), которые сам выберет. Но у Раскольникова всё неподвижно, как бы окоченело, закостенело в своей непререкаемости. И «вошью» оказываются все те, которые не успели или поленились запаковать свои жалеющие сердца и запрятать их подальше, с глаз долой. «Человек» для него - тот, у которого и тело не из плоти, а из бронзы, тот, кто при (своей) жизни отнимает жизнь у миллионов, а после смерти (своей) превращается в памятник, в котором уже вещественно и зримо воплощается его «медноподобная» суть.
Если для Софи Шолль надо было не иметь сердца (=быть плохим) чтобы остаться в живых, то для героя Достоевского надо было не иметь сердца для того, чтобы стать тем «человеком», который прозвучит гордо, то есть в конечном счёте бессмертным. Получается, что он как будто бы делает ещё один шаг - вперёд, за границу простого существования, которое имела в виду Софи Шолль.
Но, переступая эту границу, он уже не получит никакого подарка от Богини подземного царства, он ничего не узнает и ничего не поймёт.
-
94 Софи Шолль. 29 мая 1940, с.179.
95 там же, письмо от 16 Mai 1940; s.177 «Wir haben alle
unsere Maßstäbe in uns selbst - nur werden sie zu wenig gesucht -
Vielleicht auch, weil es die härtesten Maßstäbe
sind».
96 там же, письмо от 29 мая 1940, с.179.
97 там же, письмо от 6 октября 1939 года, с.165.