<< Назад к
Оглавлению Анна Наталия Малаховская. Отрывок из первой части
книги «Апология на краю: прикладная мифология»
Перед нами - три ветви, три отсечённые и три выросшие на месте отсечённых. Но если запрокинуть голову и посмотреть, что там, наверху, мы увидим, что из каждой отсечённой ветви вырастает новая, а порой даже несколько новых, генетической программой древа жизни совсем не предусмотренных и этой программе противоречащих во всех своих проявлениях.
Воспитание детей как объектов престижа прямым ходом привело к тому, что в сказках называется сундуком: это уже не ветвь, хотя и из дерева сделан этот предмет, но дальше не растёт. Развитие происходит не вне, а внутри этого деревянного вместилища, и говорить об этом возможно на совсем другом знаковом уровне, на другом языке - в следующей главе книги.
Отсечение почитания эротической любви привело к почитанию безбрачия или аскетизма как высочайшей духовной ценности. А из аскетизма выросли и такие ветви, которые с непривычки могли показаться и вовсе странными - почитание так называемой «чистоты» - о котором мы уже говорили.
Итак, при ближайшем рассмотрении оказалось, что построение Кащея действительно разрастается, как дерево:
Разрушение прежнего (в сказах запечатлённого) представления о том, что такое любовь, и разнимание её на части, чтоб удобнее было одну часть опозорить, а оставшуюся без сил задушить, это не один из элементов в той сети, которою Кащей улавливает весь наш мир. Это - та программа, по которой разрастается его дерево, плоды которого не случайно сваливаются нам на голову, а вырастают закономерно: как из веток яблони не могут вырасти жёлуди, так и из запрета любить, из осмеяния любви не может не вырасти либо жадность (скупость), либо извращение, а из аскетизма не может не вырасти представление о некоей высокомерной чистоте («ах, какой я чистенький!»). Как только чистота в смысле очищенности от всех «посторонних элементов» становится новой ценностью, то есть ещё одной веткой, из неё не может не вырасти представление о том, что тутси не место рядом с хуту, меньшевикам - рядом с большевиками, а еретикам - рядом с правоверными. И что надо «бороться» за «чистоту партийной линии» или расы, или нации, или веры. А из этих окончательных ветвей уже сочится кровь миллионов - мы с полной логичностью упираемся в так называемый уничтожизм (не хочу употреблять это слово в виде иностранного термина, как оно употребляется в книге Гольдхагена «Хуже войны», и перевожу на родной язык). Пусть позабавятся продолжатели дела своих отцов, как та дочь эсэсовца, с которой я встретилась пару лет назад возле дома Моцарта. Где она мне с кислой улыбочкой промолвила: «А куда бы мы все делись в Европе, если бы Гитлер не уничтожил всех этих людей, сколько их там было миллионов?»
- Мы ведь просто не поместились бы! - воскликнула она, и в неярких её глазках промелькнуло что-то вроде невинного, почти детского триумфа. «На Гитлера ведь было 26 покушений, как вы думаете, почему ни одно из них не удалось?»63. Из веток вырастают плоды, в точности, как эта Стефания выросла из своего отца Хорста. Говорят, что есть такие отдельные личности, которые сопротивляются наследственности и стыдятся своих биологических предков, военных преступников, заплечных дел мастеров, но у уничтожителей нарождаются и новые потомки «по вере», родство не обязано быть генетическим, как в случае со Стефанией.
Но для того, чтобы победить дерево, разросшееся у нас на глазах, почему-то недостаточно было бы только вырыть его - выкорчевать, лишить силы его глотающий землю корень, поставить под вопрос ту программу, по которой оно выросло, и по очереди снимать оболочку за оболочкой, маску за маской со всех его недобрых превращений. Недостаточно разоблачить «великого» инквизитора, недостаточно разнять на составные части и углубиться в дебри, в суть статейки Раскольникова о том, что существуют некие такие «необыкновенные» и пр..и пр. - всего этого явно недостаточно. Снимешь одну маску, он прикроется другой, вырвешь один корень, он приспособится по-другому, по-новому травить жизнь, потому что тропинки проложены, уже вдавлены в суть земного существования не простые, а отравленные колеи, по которым и протекают, друг из друга вырастая по логическим законам, всё новые и новые ветви, отравляя нас и наших родных деревьев и птиц (а о рыбах и черепахах и подумать страшно!). «Мы движемся по колеям, которыми управляют безличные силы», как метко установил Мэтью Кроyфорд в книге «Я мастерю, поэтому я существую»64.
-
63 «Перекличка в тумане времён», с.55.
64 Matthew B.Crawford, Ullstein Verlag, 2010. «Ich schraube, also
bin ich».