<< Назад к
Оглавлению Анна Наталия Малаховская. Отрывок из первой части
книги «Апология на краю: прикладная мифология»
Что нужно сделать, чтобы убить человека и при этом чувствовать себя чистеньким и отмытым, как в первый день творения? Во-первых, уж конечно свалить ответственность на кого-нибудь другого, на того гитлера или полпота или не будем указывать двумя пальцами, кто был твоим военачальником и отдал тебе этот приказ («А что, я только приказ выполнял!» - говорили и до сих пор говорят военные преступники, тем самым превращая самого себя в пустышку, в игрушку начальников, в марионетку или в мычащего скота - см. в главе про милитаризм). Пока не будем углубляться в эту тематику, а только на полях для памяти запишем эти два слова с вопросительным знаком: свобода выбора? Ответственность? Был ли свободен тот человек, о котором я писала в рассказе «Тепло и доброе обращение»26, когда он расстреливал нежных детей и женщин на краю ямы с глинистыми краями - взял ли он на себя ответственность за это? Почему он считал, что заслужил «тепло и доброе обращение» после того, как подвергал изнасилованию собственных дочерей? Что в нём должно было сместиться или съехать набекрень, несмотря на еженедельные посещения церкви и несмотря на чёрные кресты по стенам в доме - или как раз наоборот, на них-то именно и смотря? И может быть, не зря любитель гитлера и его причендалов и символов, фюрер австрийских правоэкстремистов по фамилии Страхе в мае 2009 года вылез на трибуну предвыборной борьбы с большим чёрным крестом в руках, чтобы показать, чем именно он собирается выгонять из страны иностранцев, если благодарные сограждане отдадут ему в руки бразды правления?
Но вернёмся назад, к нашему вопросу: Что нужно сделать, чтобы убить человека и при этом чувствовать себя чистеньким и отмытым, как в первый день творения? Для этого, во-вторых, прежде, чем убить, надо превратить того, кого ты собираешься убивать, во что-то другое. Не в человека, такого же, как ты сам, а во вредное насекомое, (в вошь, как Раскольников, который превратил старуху именно в это насекомое, прежде, чем занести над ней топор, или в паразита, как красноармейцы, которые расстреливали людей лишь за то, что у них были не натруженные руки, а одну юную девушку (может быть, и не одну её!) расстреляли лишь за то, что у неё был кружевной платочек - признак принадлежности к другому классу!).
В точности так же и любовь нельзя было погубить, не дискредитировав её сначала, не переименовав. Когда сделанный впоследствие «святым» архиепископ Кирилл подбивал христиан Александрии разорвать на куски Гипатию, он не говорил: пойдём-ка в академию наук убивать самого великого философа современности, пойдём рвать на куски прекраснейшую и мудрейшую, ту, что мудрей своего отца родилась (узнаёте нашу Василису Премудрую?). Нет, он говорил примерно так: городской голова недоволен тем, что мы с вами совершили столь богоугодное дело, учинили еврейские погромы, освободили наш город от этих свиней. Почему бы это? Как можно понять такое негативное отношение к нашим подвигам? Уж конечно его кто-то подговорил. Но кто? Да и искать недолго: есть в нашем городе такая, профессор называется, красоты необыкновенной, её ум уж конечно от дьявола, да и красота - тоже, если не она, то кто же ещё мог задурить голову городскому голове? А если так, если она - колдунья, ведьма…
И так далее и тому подобное. Долго их уговаривать не пришлось. От Гипатии и куска тела не осталось, чтоб похоронить. А святым Кирилла церковь провозгласила уже потом27…
Что для нас с вами сейчас в этом случае важно заметить, это - переворот в наименовании, переименование: Гипатию из великого философа превратили в злую колдунью с такою же лёгкостью, как советского учёного Марра из гения во врага народа (а вместе с ним - и сотни других гениев, тысячи талантов и миллионы нормальных людей, не виноватых ни в чём кроме того, что их переименовали).
Про переименование писали уже многие учёные и писатели, начиная с Орвелла с его словарём переименований. Один из первых примеров переименования мы заметили в разговоре Сони с Раскольниковым, когда она его невнятные объяснения на кащейском языке («тварь ли я дрожащая или право имею…») перебивает переводом на язык Матери сырой земли: «убивать? Убивать-то право имеете?»28.. Выдающаяся исследовательница Рут Водак предостерегает: фашизм начинается с языка, с переименования.
Посмотрим, каким образом удалось переименовать эротическую любовь и превратить её - если использовать выражение из журнала «Вера и жизнь» - в «языческую мерзость»29.
Поместим эротическую любовь как самую главную в системе ценностей слева и посмотрим, что с нею произошло в течение веков. Слишком далеко в древность забираться не станем, посмотрим, что с нею происходит в дошедшей до нас системе ценностей Нового завета.
А ничего с нею не происходит!
В Евангелиях, в которых так много говорится об исцелениях, волшебных или чудодейственных, при помощи слюны, размешанной с землёй, вот в этих же самых евангелиях о любви между мужчинами и женщинами - ни слова. Так, словно бы этой любви отродясь не бывало. Если в Ветхом завете есть о ней чудесный гимн - Песня Песней - так неужели во времена Христа она исчезла с лица земли?
Это очень удобно: уничтожать невниманием, делая вид, что чего-то просто не существует. Исчезла не сама любовь, а упоминания о ней, вытравленные последователями четырёх апостолов, решивших присвоить себе всю власть в перспективной области нового религиозного течения и погубить всех остальных претендентов на эту власть - последователей остальных апостолов - вместе с их евангелиями, которые (те, которые не успели сжечь) властолюбцы стали называть апокрифами, то есть такими текстами, которым доверять нельзя, поскольку им не хватает легитимации. Почему это так произошло - сейчас обсуждать не будем, а заметим только одно: в тех священных текстах, которые дошли до нас не в апокрифах, а во всем доступных книгах Нового Завета и на которых строилось то движение, что стало впоследствии церковью, всё, что касается любви между полами, начисто выбелено, вычищено, так, что осталась голая плешь. Прогалина, на которой (свято место пусто не бывает!) раздался вдруг жалобный голос апостола Павла: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?»30
(Казалось бы, не первый и не последний, кто жаловался на телесные недуги.)
Догадываетесь? Да тут, впрочем, и догадываться нечего. Не на глаза он жаловался, которые заболели, не на голову, что слегка поглупела, не на забывчивость и не на камни в почках. Даже не на разбитые от многодневных переходов ноги. Он жаловался на какую-то другую часть своего тела, прикрытую по обычаям того времени и всё же не дающую ему - мудрецу - покою. Конечно, он прикрывает эту часть словом помилее, поприличнее, называя часть по целому (один орган всем телом - метонимия, лингвистический приём) - опять-таки переименование. Но суть от этого не меняется. Так почему же именно этот орган вызывает у апостола, которому полагалось бы восхвалять созданное Творцом человеческое тело, такое негодование (явно еретическое)?
Да именно потому, что, как только любовь эротическая была свергнута со своего трона, - любовь многострунная, отзывающаяся сразу всем струнам человеческого существа - на долю этого жалкого сморчка не осталось ничего, кроме одного из тысяч других аксессуаров этой царицы мира, кроме одной маленькой части, которая в теле человека напоминает о сверженной вершине. Сексуальность без любви, вне её царства оказалась никчемным придатком. И не просто никчемным, а вредным, с которым надо бороться!
И борьба началась! Её повели те, кого принято называть «отцами церкви». По сравнению с тем, что на эту тему писали такие «отцы», как Августин или Тертуллиан, написанное апостолом Павлом кажется просто-напросто отчаянным возгласом бедного старичка, которого хочется пожалеть.
Отрыв секса от любви буквален: в этом смысле стоит рассмотреть анекдот про отрезанные пенисы, который курсировал во времена «охоты за ведьмами»31. Про угрозу потерять власть над самим собой подробно писал Джек Холланд32..
Присмотримся внимательнее к тому случаю, который произошёл в реальной жизни совсем недавно и который наглядно обнаруживает, как срабатывает и к чему приводит этот страх потерять власть над самим собой.
-
26 Наталия Малаховская и Елизавета Хотина, «Перекличка в
тумане времён», С.Петербург, «Алетейя», 2009. с. 68.
27 Jack Holland, Misogynie, Zweitausendeins, s.128-130.
Originalausgabe: «Mysogeny. The World's Oldest
Prejudice" bei Robinson, an Imprint of Constable &
Robinson Ltd., London, 2006. В дальнейшем - Jack
Holland.
28 «Наследие Бабы-Яги», с.292.
29 Вера и жизнь. № 64. 1987. С. 26.
30 Рим.7:24.
31 Jack Holland, с.158. «Анекдот о пропавших пенисах авторы
книги «Молот ведьм» рассказывают со смертельной серьёзностью,
отличающей ледяной фанатизм».
32 там же, с. 126-127.