ENG
         
hpsy.ru/

../../Экзистенциальная социотерапия и проблема спасения от одиночества

Терапия и болезнь

В психологических практиках, посвящая себя определенной работе, мы всякий раз открываемся некоторой ситуационной необходимости. Не только мы делаем работу, но и работа делает нас. Экзистенциальная терапия требует от нас признать себя не только терапевтом, но, прежде всего, пациентом экзистенциальной терапии. Экзистенциальная терапия - праксис, требующий принятия времени остановки, ограниченности, небытия, времени, связывающем смыслы и проживания различных периодов опыта. Время экзистенциальной терапии - время остановки - это не опыт сам по себе, это связывание опыта склеивающей, согласовывающей силой остановки.

Но признать себя пациентом экзистенциальной терапии - только половина правды, необходимо признать еще и то, что экзистенциальная терапия - болезнь. И я болен экзистенциальной терапией. Упорно практикуя, развивая ее праксисы, исследуя, утверждая блага экзистенциальной терапии, я несу ее в жизни и как благо, и как болезнь. Максимилиан Волошин похоже говорил о своей библиотеке. Он говорил, что его библиотека для него как жемчужина для моллюска и болезнь, и драгоценность одновременно. Вот и экзистенциальная терапия в жизни терапевта и болезнь, и драгоценность одновременно.

Нам следует принять болезнь. А в случае с экзистенциальной терапией принять болезнь тела времени. Имя этой болезни - одиночество (в том числе одиночество среди людей и миров). С этой болезнью - болезнью одиночества идет борьба всех, занимающихся психологией, но борьбы не достаточно. Необходимо не только бороться, но принять болезнь тела времени, чтобы быть способным поставить реалистическую цель в работе, как спасении от одиночества.

Если одним словом, то экзистенциальная терапия как переживание, как болезнь - это одиночество. Не то одиночество, когда нет друзей, детей, любимых людей, не то одиночество, когда не с кем общаться. А одиночество, о котором писал Эммануэль Левинас, одиночество, обусловленное связанностью существующего и его существования, одиночество терапевта и терапевтирования, одиночество человека, заключенного в своей деятельности, онтологическое одиночество. Развивая и наполняя свое существование, свое бытие, мы расширяем границы одиночества. Распространяем свою болезнь.

Но, приняв болезнь в своей жизни, мы видим, что болезнь экзистенциальной терапии и экзистенциальных терапевтов, то есть онтологическое одиночество, - не только их болезнь. Ей «поражены» и люди «других специальностей». (Казус принятия: принимая одиночество, мы понимаем, что другие тоже одиноки, понимаем нашу общность, но эта общность не спасает нас от одиночества). Болеют одиночеством так: одиночество не осознается, заслоненное своими следствиями, оно остается невидимой причиной тревоги и скуки. Я работаю и стремлюсь работать лучше, рядом много людей и общение с ними максимально ответственно, но одиночество все усиливается. Сегодня человек не колеблется между скукой и тревогой, как писал А.Шопенгауэр, а человек пойман скукой и тревогой, он не может из них вырваться, пока не спасется от одиночества. Человек нуждается в спасении от одиночества, но по слабости своей ищет не спасения, а избавления, а еще чаще ослабления симптомов. Стараясь избавиться от одиночества, или хотя бы ослабить тревогу перед ним, человек «съедает» все больший и больший «ассортимент» вещей. (Сегодня мы уже приступили к поеданию смыслов). Но общением, профессиональным ростом, карьерой, успехом в бизнесе, гонкой за новым имуществом, свободой в любви, человек только расширяет границы онтологического одиночества. На время оно ослабевает, но становится все тотальнее.

Случай: несколько приятелей - богатых и успешных предпринимателей в очередной раз сидят и пьют пиво, которое им уже «не лезет». Они молчат. Один говорит: «скучно, хоть бы у нас новый ресторан открыли».

Пример и модель: ресторан.

Посетители избавляются от одиночества, потребляя все больше и дольше новых и еще не надоевших им готовых вещей, блюд, форм, символов. Они платят за то, чтобы уйти на время от одиночества в питании и потреблении. Пища - это базовая связь человека с миром. Пища спасает от одиночества животных. Посетители платят за время спасения от животного одиночества. Персонал ресторана получает деньги за то, что готовит вещи в такой форме, чтобы они были не скучные и не тревожные. Они спасаются от одиночества социального, пока поток посетителей не иссякает тем, что получают время работы. И те, и другие - и персонал, и посетители - уходят от своего онтологического одиночества в ресторан. Но уходить и спасаться - это экзистенциально разные тенденции. В первом случае болезнь только расширяет свои границы. Болезнь выгодна держателям ресторанов, она создает им условия для получения прибыли. Но «выгодна» и посетителям. Рестораторы не заинтересованы в спасении от одиночества. И рестораторы от психотерапии тоже в спасении не заинтересованы.

Социум, коммуникация не спасает от одиночества. Он его увеличивает. Этот парадокс является вызовом человеку, вызовом экзистенции. Быть одиноким невыносимо, но и бытие вместе не спасает. Какой выход? Из мира «Или - Или» трансцендировать в мир «И - И». Быть одному совместно с другими. Выход не в общении, а в совместности. Социальности следует придать терапевтический характер. Социальная активность субъекта, индивидуума должна быть изменена в свете проблемы необходимости спасения от онтологического одиночества. Необходимо заботиться не только о душевном, то есть психическом аспекте бытия в мире, но и о социальном аспекте бытия, то есть об условиях возможности терапевтического социального взаимодействия.

Эта проблема выводит нас на практику экзистенциальной социотерапии. Истоки этого праксиса лежат не в медицинской традиции целительства индивидуального тела, а в традиции культурных и религиозных горизонтов согласования тел времени. Экзистенциальная социотерапия остается экзистенциальной терапией в ее главных операциональных характеристиках, но меняется место и время ее применения. Меняется онтологический статус свободы. Меняются условия ее реализации. Из времени терапии мы переходим к соответствию времен.

Более подробно

Психотерапия и другие, сложившиеся и утвердившиеся в существующем экономическом контексте виды личностной помощи открывают экзистенцию человека в горизонте одиночества, необходимости материализовывать способы отвлечения от одиночества, необходимости жить настоящим временем и свободой выбора. Для психотерапии этот горизонт открывается тогда, когда человек потерял большую часть своих возможностей творить время, привык к ограниченности своего бытия во времени, и не подвергает сомнению непреодолимость одиночества, не видит специфически человеческой обязанности и необходимости трансцендировать время настоящее в будущее. Когда человек, озабоченный риском настоящего, не понимает, что будущее не приходит само, а требует особого экзистенциального усилия. То есть, когда человек ушел достаточно далеко от опыта совместности и культурные горизонты терапии ему уже не видны. Видны только душевные. Такой человек потерял связь с базовой свободой совместности и выброшен в свободу в пределах одиночества, то есть в свободу выбора. (Примечание: свобода выбора онтологически более поздняя свобода, первичнее свобода придавания смысла, выбора тенденции порядка, об этом писал физик И.Пригожин. Это свобода быть субъектом в симфонии времен.)

Творение времени - это онтологически более базовая свобода, чем свобода выбора, и может быть понята как свобода быть началом, серединой или концом, то есть свобода решения о тенденции хода жизни. Непринятие ответственности в границах этой свободы приводит к так называемым «психологическим проблемам», а если говорить шире, то к психологическим состояниям. Человек, творящий время переживает бытийные состояния и соответственно бытийные проблемы.

Поэтому психотерапия, ставя в центр терапевтического события индивидуальное чувствование, имеет дело лишь со следами и результатами человеческой экзистенциальной активности. Психотерапия, способствуя благополучию пребывания во времени личностных выборов, не предполагает творение будущего. Конечно, экзистенциальная терапия и не отрицает этой перспективы, но строго говоря, сотрудничество в свете творения будущего, может иметь место лишь в качестве подарка от терапевта, сделать это по контракту не представляется возможным. Психотерапия необходима, но не достаточна, она работает во времени, но не работает во временах, в вечности.

Необходимы такие концепции и практики, которые будут позволять устанавливать терапевтический контакт тогда, когда горизонт свободы творить время открыт. Этим условием является исполняющая смысл совместность, и представляющаяся в связи с этим важной, концепция называется социотерапией. Содержанием совместности является наличие места и времени. Место и время, таким образом, - есть основные единицы структуризации праксиса экзистенциальной социотерапии.

Психотерапия, имея дело с одиночеством и тревогой, помогает тем, что расширяет их границы на все сферы человеческой жизни, помогает быть одиноким и тревожиться правильно. Тревога, одиночество, лень и скука при расширении поля коммуникации, становятся общими. Социотерапия помогает видеть спасение от одиночества и индивидуальной тревоги в совместности. Экзистенциальная социотерапия - это культурный горизонт терапевтического праксиса в области смысла жизни.

Безвыходность общения

Не так просто уловить разницу между психотерапией, расширяющей границы одиночества и социотерапией, спасающей от одиночества. В случаях успешной терапии кажется, что этой разницы нет. Но даже история самой экзистенциальной традиции показывает, что экзистенциальная терапия - это не лекарство, а болезнь, но болезнь - спасение, болезнь - дверь к новой жизни.

Экзистенциальная психология в научном сообществе признана несколько десятилетий назад, для нас это уже событие прошлого века, причем экзистенциальная психология представляется чуть ли не самым заметным открытием двадцатого века в области гуманитарных наук. Экзистенциальное направление в искусстве признано немого раньше. Экзистенциальная философия оформилась еще раньше. Экзистенциальная психотерапия в масштабе истории психотерапии как науки двадцатого века, утвердилась в качестве одного из классических направлений в психотерапии. Не будем утверждать, что все существующие под названием «экзистенциальных» формы культурного взаимодействия истинны, что они важнее, чем другие или что они не содержат в себе противоречий, слабостей и опасностей. Но, так сказать, «по определению» очевидно, что современные экзистенциальные праксисы имеют в себе самоорганизующие и саморегулирующие основания, которые позволяют в конкретных ситуациях преодолевать их собственные ошибки, искать решения и расширять сферу живого пребывания. Эти основания задаются открытостью бытию-в-мире, являющейся базовой во всех практических интерпретациях экзистенциальной традиции. И эта базовая открытость бытию, кроме всего прочего, воплощается в открытости выбору: служить общению или служить совместности, раздвигать границы одиночества или спасаться от одиночества.

Тексты классиков экзистенциального направления наполнены интуициями осознания себя и жизни, они вечны своим душевным богатством. Много основательного мы можем найти в методологическом, мировоззренческом, творческом отношении. Но мы должны признать, что присутствие экзистенциального праксиса в мире до сих пор остается очень уязвимым, маргинальным, часто трагически отстраненным. Парадоксальным образом обращение внимания на включенность человека в сеть связей и отношений с миром, отбрасывает экзистенциальные праксисы как социальное явление на обочину экономической и политической жизни личности. В центре событий общественной жизни, творцами, хозяевами времени, чувствуют себя не экзистенциалисты, а как раз те, кто презирают экзистенциализм. Презрение не мешает им эксплуатировать ресурсы экзистенциальных концепций и экзистенциального опыта. Они используют модели, категории, способы, опыты, имена, превращают их в абстракции разного уровня, которые успешно распродают в нашем экономически обусловленном мире. Чем больше у человека возможностей выбирать, тем позже он придет к экзистенциальному праксису, перед этим он «перепробует» все «товарно-обезжизненные» способы помощи, и только если разочаруется и отчается, рискнет преодолеть свою тревогу перед специалистом, утверждающим, что его практика основывается на возможностях «сделать жизнь более подлинной и аутентичной». В такую позицию практик ставит себя тогда, когда провозглашает экзистенциальное измерение главным. Оно действительно главное, но разве о главном прямо думают или говорят?

Сделав вопрос об экзистенциальном измерении главным, практик отчуждается от вульгарных взаимодействий, которые наиболее привлекательны экономически, становится одиноким. Напротив, вульгарный прагматик, уловив общечеловеческую сущность из высокого исследования, превратив ее в предмет и объект, «задвинув» в область второстепенного экзистенциальные основания, выдвигает на первый план техническую новизну и становится социально мощным. Он общается. Технические модели и техничные действия энергичных прагматиков вовлекают в свой оборот больше денег, слов, социального внимания, чем личностные, неповторимые события подлинного экзистенциального пребывания.

Есть вопрос, на который мы должны ответить: экзистенциальный праксис и люди, посвятившие себя его утверждению действительно обречены находиться на обочине основного социального движения и утешаться тем, что они духовно открыты? Они всегда должны представлять несогласное социальное меньшинство и быть в оппозиции магистральным направлениям в практике?

Если в экзистенциальном праксисе мы не спасаемся от онтологического одиночества, если ограничиваемся установкой, что терапевта и клиента связывает в реальное действие только личностный опыт переживания кризисов своей жизни, то вероятно, да.

Но если мы посмотрим вокруг, то воочию убедимся: люди не имеют того, к чему стремятся не только в области своего личного здоровья, но и во многих областях своего человеческого существования - в работе, любви, отдыхе, культуре. Люди, еще не дошедшие до кризиса в личном мире и не имеющие оснований для составления терапевтического контракта, интересуются экзистенциальным опытом, который может быть им профессионально обеспечен, даже не зная, что это такое и не умея этого попросить. Они интересуются реальностью своей жизни, они ищут всего того, на чем основывается экзистенциальный праксис, но они не хотят быть в психологическом кризисе, они не хотят признать себя клиентами психотерапевта, они не хотят делать центром своего внимания душевные отходы. Они хотят быть более свободны, более живы, более счастливы. Они не только боятся встречи с собой и своей ответственностью, они интуитивно чувствуют, что у психотерапевта нет того, что им необходимо. Нет у психотерапевта нужного товара.

Экзистенциальный терапевт с этим и не спорит. Мы не имеем того, чего хотим потому, что этого в принципе нельзя иметь. Мы нуждаемся в спасении, а не в удовлетворении. Сознание человека свободно, поэтому человек, даже будучи очень близко к горизонту свободы, не хочет его достигать. А значит, и идти к экзистенциальному психотерапевту он тоже не хочет. Кроме того, психотерапия, в современной российской культуре отождествляется с личностной и умственной слабостью, человеку не свойственно ее признавать, так как это противоречит его стремлению к социальной мощи и социальному достоинству.

Но самое главное препятствие в другом: экзистенциальный опыт - это вопреки распространенному недоразумению, не общение и не самореализация. Это не потребление готового товарного продукта (лекарства, процедуры, средства, техники, методики, услуги). Экзистенциальный опыт - это трансцендирование настоящего времени в будущее, творение будущего. А люди думают, что будущее наступает само, что заботиться следует о том, чтобы жить хорошо в настоящем. Экзистенциальный терапевт и нуждающийся современный человек не могут говорить о главном, не могут найти место и время терапии пока «клиент не упадет до дна». А терапевт его на дне ждет?

Экзистенциальный праксис как психотерапия, психологически труднодоступен человеку, так как современная психология - это психология общения, а экзистенциальный опыт - это не общение, и человеку не видно, что же это такое - экзистенциальная терапия. И эта трудность не внутренних противоречий и мотивов, не трудность выбора, которая неизбежна и является непременным условием решения о психотерапии, эта трудность социальной природы, это следствие социальных установок и социальных ожиданий. Это проблема работы в культурных горизонтах. Экзистенциальный опыт может быть полезен иному человеку в его конкретной жизни и даже привлекателен, но человек предпочтет короткую информационную консультацию, новый впечатляющий опыт, новую информацию, книгу и не станет платить временем и деньгами основательному экзистенциальному терапевту. Он постарается пережить свою слабость, опираясь на культурные стереотипы, постарается найти помощь в дружбе, любви и работе, развлечениях, обучении.

Я думаю, что в этом наблюдении вызов современным экзистенциалистам. Можем ли мы стать приличны и достойны настолько, что человек обратится к нам не только когда «упал до дна», но и когда он трезв, полон сил, настроен на созидание отношений, когда он хочет более полноценно и честно учиться, отдыхать, свободно проводить свои дни и вечера? (Понятно, что это психологическое благополучие относительно, оно зависит не только от объективных характеристик, но и от самоидентичности человека, но можем ли мы говорить об этом?). Можем ли мы встретиться с человеком не только в пространстве его личностного кризиса, но и в пространстве приличного бытия, то есть в пространстве культуры?

Наверное, ни одно направление не открывает больше и реалистичнее сферу возможностей, чем экзистенциальное, почему же мы встречаемся с людьми в таком тесном пространстве упущенных и не осознаваемых возможностей? Почему мы открываем глаза только после того, как нам «погасили свет»?

Я предполагаю, что одной из причин такой ограниченности является неспособность (точнее очень ограниченная способность) психотерапевта открывать перед клиентом культурные горизонты жизни, как психо-терапевт он должен «вычищать» осознание клиента от всего, что не связано непосредственно с его личными решениями и ответственностью, он должен держать границы индивидуального и конкретного бытия-в-мире. Конечно, в какой-то степени психотерапевт открывает горизонты культуры, открывая через опыт терапии бытие принятия решений, выбора, сочувствия, свободы, времени, духа и многого другого, он открывает эти горизонты экзистенциально не как абстракции, а не спеша в переживании клиента. Но их взаимный опыт ограничен личностным сознанием, ближайшим горизонтом общего опыта, точкой заказа. Часто в книгах можно прочитать, что само бытие терапевта и клиента именно во время консультации есть их предмет работы. Но что происходит до встречи, после встречи? Можем ли мы сотрудничать до получения заказа о личной проблеме? Кто оплачивает время, длящееся, сохраняющееся живым после снятия заказа, ведь клиент уходит, а экзистенциальный праксис должен сохраняться и совершенствоваться. Мост через реку должен стоять даже тогда, когда по нему не проезжают.

Можно ли обогатить жизнь другого свободой, любовью и тревогой не в таком интимном контакте, который когда-то открыл Зигмунд Фрейд, а в более свободном поле культуры, работы, образования, в социальном строительстве? Конечно, можно, и это часто происходит. Но для такого рода сотрудничества не разработано этических норм. Точнее они существуют в неспецифических формах. Не утверждена этическая функция времени. Мы можем убедиться, что те мастера экзистенциального направления, которые достигли высокого социального статуса, не только являются хорошими психотерапевтами, но они внесли заметный вклад в социальные условия личностного осознания. Они сотворили будущее (как великие садовники посадили сады или парки, которые живут после их смерти). Они внедрили новые традиции, совершили методологические революции, вдохновили многих людей на новые точки зрения, организовали новые социальные институты. Правда, именно организация нового социального института, пережившего своего основателя, наверное, самая большая редкость среди классиков экзистенциализма. Книги, слова, произведения остаются жить, а вот организации без явного присутствия своего «отца» изменяют экзистенциальной традиции и становятся просто социальным институтом, общим местом, а не экзистенциальной совместностью.

Существующее социальное устройство не просто не является раем для экзистенциального праксиса, оно существенно ослабляет его распространение и преемственность, иногда сдерживая, иногда восхваляя, приводит его к ослаблению. Экзистенциальный терапевт борется не только с невротизмом человека, но и с социально-психологическими условиями отвержения идеи совместности как спасения от одиночества и превознесения идеи коммуникации, с естественной захваченностью человека своей самоактуализацией.

В качестве примера можно привести трудности, с которыми сталкивается терапевт, работающий не в медицинском и не в специализированном психотерапевтическом учреждении. А, например, в университете. К нему обращаются студенты, друзья и знакомые, как они говорят, за помощью и советом. Консультация в соответствии с этическими правилами не возможна, так как имеют место двойные отношения. Но если отказывать в таких обращениях, тогда зачем преподавать? Ведь личное обращение - это развитие терапевтических отношений. Услышанное в курилке, на лекции, на тренировке и т.д. составляет содержание жизненного личностного опыта, и иногда очень заметно влияет на выбор, самоопределение и пребывание человека.

Я преподаю экзистенциальную психологию в университете. И я не уверен, что это умножает благополучие людей. Лекции по экзистенциальной психологии доступнее и легче переживаются, чем экзистенциальная терапия, но на самом деле лекции во многом вредят, так как они отдаляют человека от действительной встречи с экзистенциальным терапевтическим опытом. Так же информация о психологических теориях создает ощущение компетенции, но уводит от тревоги личной ответственности и творчества личной жизни. Из нескольких десятков студентов клиентами не становится ни один, но на вопрос узнают ли они свою жизнь в том, что рассказывается на лекции по экзистенциальной психологии и важно ли им испытывать такой опыт, все отвечают «Да». Почему же они удовлетворяются наличием знаний, мнениями, а не стремятся вылечиться. Они неправы, или наоборот, этим самым они выражают свою свободу выбирать важнейшее, не принимая путь лечения? Они не находят оснований обратиться к этом опыту сейчас, ведь пока не так сильно болит, общения впереди много, оно будет смягчать одиночество. Кроме этого они должны учитывать социальные связи - заботиться о своей внешности, о своем отдыхе, о своих развлечениях и о своих социальных достижениях. Факультатив по «имеджеложеству» им сейчас важнее, чем «подлинность существования».

Экзистенциальный праксис отдаляется в неопределенное время естественными социальными условиями, тогда как все, противостоящее экзистенциальному праксису все время определяется в приближающемся времени. Подобно тому, как неопределенное во времени утверждение на табачных изделиях «курение опасно для вашего здоровья» не пугает курильщиков, не имеет экзистенциального эффекта, так и неопределенная во времени возможность полноты жизни не привлекает и не обнадеживает человека.

В общем, не лишена смысла гипотеза о том, что собственно психотерапия уже слишком тесная форма для актуального экзистенциального праксиса, что она закрепилась во времени, связанном с переживанием индивидуально-личностного кризиса, но не вмещает в себя время многих других личностных кризисов, разворачивающихся в сфере социального. Что и «терапевты», и «клиенты» нуждаются не столько во времени лечения, то есть в настоящем времени, но и во времени образования, то есть в будущем, наступающем, неопределенном и нестабильном, но действительном и подлинном времени, «времени с телом».

Сегодня достаточно ясно видно это другое время, время совмещающее, а не обобщающее психотерапевтическое взаимодействие. На этот новый праксис в самой психотерапии есть много ярких указаний. Александр Ефимович Алексейчик и «Интенсивная терапевтическая жизнь» - создание терапевтического пространства и времени, библиотерапия - лечение книгой - создание переживательного опыта с текстом, Терапия творческим самовыражением Марка Евгеньевича Бурно - создание для человека с дефензивным характером способа идти к людям, превращать время своей болезни во время своего творчества, множество примеров образовательных практик, основанных на опыте, создающих образовательное, исследовательское и развивающее пространство и время. Особенность всех этих образовательных и терапевтических пространств в том, что они преодолевают социальный характер естественной среды, социальным творчеством сверхъестественного экзистенциального взаимодействия. Множество успешно развивающихся практик, являются указаниями на возможности обогащения жизни через встречу в мире совместности (в мире отношений, но не в мире общения) - в мире Mitwelt, в "мире с", "между".

Но этим указаниям мы внемлем только в узком контексте уже привычных нам личностных форм отношений психотерапевтической проблематики, только в диапазоне психологических проблем. Мы связаны привычным мнением, что посредником, обеспечивающим нашу совместность, может быть только работа клиента с его болезнью. И хотя теоретически экзистенциальная психотерапия утверждает, что она не квазимедицинская практика, а культурно-воспитательная, социальный аспект экзистенциальной психотерапии остается именно квазимедицинским.

Экзистенциальная терапия не выходит за пределы квазимедицинского праксиса и в связи с ограниченностью феноменологическим методом. Феноменологическое описание позволяет понять реальность, но потом отдает свое понимание для обобщений и манипуляций. Понимание различает существующего и его существование, то есть одиночество человека, но не разрывает болезненной связи, порождающей одиночество, не создает условий для связывания и творения времени. Феноменологический метод дает пищу общению, хорошее средство расширять границы одиночества.

Но люди нуждаются во времени взаимодействия, и не только в поводах и предметах для работы, но и в самой работе, в совместности не только посредством болезни как таковой, но и посредством работы, отдыха, обучения. То есть в горизонтах культур. Необходим метод согласования времен. Это не феноменологическое понимание, хотя и с опорой на него. Это диалектический метод.

Мы должны открыться ответственности учиться быть с человеком не только в контексте понимаемого предмета, но и в контексте творимого времени совместности - в контексте творения будущего не только от болезни, но и от интереса, отдыха, достоинства, красоты. Для этого мы должны стать не только психотерапевтами, но в значительной степени социотерапевтами, обеспечив себе право и возможность работать не только в больницах и центрах помощи, но и в институтах социального строительства, так как социальные условия все больше и больше требуют личностного участия именно потому, что социальная машина вертится и без личностного участия, и чем дальше, тем быстрее. (Когда в образовании или милиции процент люмпенов и ублюдков становится не случайным, а постоянным, никакое количество денег не спасет страну от катастроф).

Социальные условия не являются фиксированной данностью в современном мире, они в значительной мере являются сферой личной жизни сотрудничающих друг с другом людей. Но это сотрудничество не только психологического характера. Это сотрудничество людей действительно решающих, выбирающих, действующих и работающих. И, прежде всего, выбирающих совместное будущее. Но выбрать совместное будущее - это спастись от одиночества, а это, как говорилось выше, не укладывается в существующие концепции личностной помощи.

Психотерапия далека от жизни. Посетить терапевтическую группу у страдающего от неподлинности жизни, путающегося в суете удовольствий и соблазнов, вовлеченного в свою работу менеджера времени не найдется, и денег ему тоже будет жалко, но на рыбалку, в боулинг или на концерт он придет, не говоря об алкоголе. Почему? Для него на концерте реальности больше, больше жизни. Ведь он знает, что избыточное погружение в себя не поможет ему быть менеджером, а активное пребывание в спортивном зале поможет. Потом перестанет помогать, но пока поможет. Естественная социальная среда поддерживает установку искать надежду в развлечениях, в новизне товаров и в свободном общем уже организованном времени. В экзистенциальной психотерапии для него нет надежды.

Современные активные люди, слегка следя за существующей психотерапией, чувствуют, что психотерапия «хочет сделать их счастливыми ценой расширения их одиночества», они настороженно смотрят на психотерапевтов, чувствуя, что те потребуют усомниться в собственной социальной силе, признать свое фундаментальное одиночество. Люди не хотят терять уверенность в своей уникальности и в своей взрослости, они хотят сохранить уверенность в своем социальном бытии, они верят в свое социальное бытие, так как без веры им невозможно успеть и преуспеть. Они не верят в психотерапию, так как она для них не в настоящем времени, она «пригодится, если заболею, а пока можно как все отвлечься, поменять жену, работу, машину…». Психотерапия доступна только тем, кто уже потерял веру в свой социальный мир. Большинство людей всеми силами защищают свой социальный мир, хоть не подлинный, не устраивающий, но их собственный.

Академические науки, наполняющие классическое образование, также не удовлетворяют потребности человека в подлинности социального бытия. Наука явно служит уничтожению личных форм жизни, вовлекая все, к чему она прикоснется в экономический оборот ресурсов и продуктов, сводя все личностные формы пребывания в общественные. Антропология, которая несет в себе сущности культуры, превращается в оружие политических переворотов и рекламные штампы. Чем больше знания о личностях другого народа, тем интенсивнее этот народ меняется в обобщении через политические перевороты, революции и реформы. Психология и психотерапия даже стала основным атрибутом героев «иронических детективов». Изданные психологические теории разменивают на коммерческую литературу технологии манипулирования людьми.

Социальная среда в том естестве как она есть изучает сущности культур и устраняет из них личностное начало. Восточный танец пришел на Запад, и во что он превратился? Он стал модной формой аэробики - средством, обещающим соответствие эстетическому стандарту. Я слышал как молодые женщины, перепробовавшие все виды аэробики говорили, что восточный танец - самое скучное из всего. Разве это не потеря лица восточного танца, разве он стал бы скучным, если бы сохранил свое лицо и тем самым, свою социальную экзистенцию?

Человек современного общества нуждается в приобщении к другим культурам. Потребность в Другом далеко превышает потребность в психотерапевте, она призывает к Другому в трансцендирующем опыте. Вокруг нас постоянно трансцендируют другие существа, но мы не видим этого необходимого нам опыта, так как не имеем опыта посвящения в это видение. Кошка, живущая дома разве не трансцендирует в нашей изменяющейся, культуре, разве ребенок не трансцендирует каждый день, в каждом решении? Еще как! Они на наших глазах творят свое и наше будущее. Но мы не видим этого, не умеем, как не видим лица восточного танца, если используем его как средство профилактики ожирения.

Нам нужна наука, которая не будет оружием против личного, как антропология и не будет замыкаться одиночеством как психотерапия. Эта должна быть терапия, но не психо-, так как психо - уже существо от социального бытия, а не условие социального порядка. Новая наука должна опираться на бытие, быть экзистенциальной, стремиться открыть условия возможностей совместного взаимодействия. Сделать для социальной сферы человеческого сознания то же, что сделала психотерапия для сферы личностно-индивидуальной. Мы должны создать такой воспитывающе-образовательный праксис, который будет позволять переживать культуру в ее конкретных проявлениях личностно. Выпить чашку чая, не просто повторяя механизм чайной церемонии, а выпить хоть глоток чая так, чтобы личная форма жизни открылась более полно и подлинно. Не просто тратить время на бессмысленное повторение движений из восточных единоборств, а сделать один раз одно движение, но диалогом с жизнью средневекового китайца стать ему современником и свою жизнь сделать действеннее и решительнее.

Механическое вовлечение в культуру часто отвлекает человека от его современной жизни. Нужен праксис, который позволит преодолеть эту естественную смерть культуры в цивилизации, сверхъестественным усилием экзистенциального решения взаимодействующих людей.

Этот праксис должен опираться на культурные горизонты экзистенциального опыта. Что можно отнести к экзистенциальным горизонтам культуры? Именно к горизонтам, а не к феноменам? Видимо то, что стоит за пределами всяческого владения. Горизонты культуры - это то, что в принципе нельзя иметь, но и то, что не существует само по себе. Здоровье, в какой-то степени, является горизонтом культуры, если принять установку, что здоровье - состояние коллективное. Но здоровье - это психологически не выражаемый горизонт, поэтому психология в медицине - служанка. Психологически гораздо более важным является горизонт спасения. А в нашей цивилизации, в которой отчуждение - краеугольный камень всех психологических состояний и категорий, самым важным горизонтом является горизонт спасения от одиночества. Причем, как уже указывалось, следует говорить не об эмоциональном или коммуникативном смысле одиночества, а об онтологическом. Об одиночестве, которое неизбежно, но и не выносимо. Спастись от которого - значит встретиться с Другим.

Встретиться с Другим - заявление не новое, против встречи никто не возражает, в чем проблема? Проблема в том, что в сознании людей речь идет не о встрече с другим, а о встрече с тождественным. Об этом говорит то, что люди обычно предполагают, чем кончается встреча, то есть идут не в будущее, а в настоящее, в уже существующее. Встреча ведет или ни к чему, к абсурду или к общности. А общность ведет снова к одиночеству. То есть горизонта спасения от одиночества мы не видим. И не сможем увидеть без определенной работы. Вот эту - то необходимую работу мы и называем социотерапией.

Подробнее об экзистенциальной социотерапии

Социо- и психо-. Важны ли эти приставки, если в обоих случаях речь идет об экзистенциальной терапии? Важны. Психотерапаевт зарабатывает деньги на человеческом страдании, на болезни. Социотерапевт зарабатывает, выполняя социальные обязанности, обязанность социального строительства. Социотерапевт тоже работает с личностью и не чужд душевным процессам, но участвует в жизни как связь времен. Несколько сравнительных положений экзистенциальной психотерапии и экзистенциальной социотерапии.

  1. Смысл жизни, а так же все остальные экзистенциальные парадоксы, обнаруживаются и находят место своего разрешения на основании позитивной установки к жизни культуры. Именно к жизни культуры, а не только к ее атрибутам и сущностям. Культура как живой бог заставляет нас быть социально, быть между, она заставляет нас быть своим тотально всеобъемлющим присутствием и во вне и внутри личностного мира. Позитивная установка к жизни культуры, к бытию культуры, к личной жизни культуры, а не к фиксированным сущностям позволяет обнаружить смысл социальной жизни. (Самым близким понятием, отражающим природу позитивной установки к жизни культуры является совесть.) В социотерапии важен опыт передачи этой установки тем, кто в психотерапии называется «клиент» и определяется категорией болезни. В социотерапии можно было бы использовать термин агент, указывающий на то, что мы имеем дело с живущим во времени социальной передачи, согласования, связи. Не клиент, потребляющий услугу, а агент, создающий условия для согласования времен, пребывания в смысловом поле, связывающий времена. Конкордер, если следовать современному обычаю произведения терминов от английских слов. (concord - гармония, согласованность (действий и явлений), согласие). Но может это все излишние сложности. На самом деле в экзистенциальной социотерапии мы видим человека не как чувство или действие на фоне здоровья или болезни, а как совесть на фоне стыда. Это в принципе иные отношения, отношения во времени, а не в сущностях. Совесть не велит и не ведет, но всегда в пекле жизни, в самом центре, всегда судит.
  2. Личные формы жизни - это автономные жизни, поэтому культурный опыт - это не то, что можно сделать для улучшения жизни человека, подобно тому, как экзистенциальная психотерапия не есть нечто, что можно сделать для клиента, чтобы его жизнь стала лучше. Культурный экзистенциальный опыт - это возможность более реалистично увидеть мир между времен, более реалистично увидеть время взаимодействия. Социотерапия ориентирована на условия связи автономных существ. Связать личности, живущие на своих местах, не обобщая их, а создавая совместность, как это происходит в культурном опыте. Подобно тому, как в экзистенциальной психотерапии важнее быть с человеком, а не жить для человека, в экзистенциальной социотерапии так же важно быть совместно (при этом физически и в разных местах), а не делать вместо чего-то или кого-то.
  3. Культура обладает потенциалом свободы. Вне экзистенции культуры, не достигнув совместности с Другим, человек несвободен. Заземляя личность в точку культурного понимания, культура предоставляет большую широту горизонтов бытия, обосновывая первую свободу человека, не свободу выбора, а свободу быть собой с Другими. Другие степени свободы открываются в симфонизации времен. Экзистенциальная социотерапия нужна для того, чтобы помочь человеку принять ответственность за эти степени свободы в конкретном культурном горизонте.
  4. Как и в экзистенциальной психотерапии, в социотерапии важное место занимает опыт принятия границ. Прежде всего, это необходимость совместности. Существует вульгарное понимание культуры вне ее жизни, лишь как средства взаимодействия. Это преступное упрощение приводит к утверждению более мертвых форм времени. Использование культуры только как легкодоступного средства для взаимодействия отнимает у человека реальность бытия. Эта закономерность аналогична тому, когда человек отказывается от принятия и поддержания границ своей ответственности и приобретает негативную свободу (свободу от обязанностей) ценой своего бытия, становится изолированным. Это социальная смерть.
  5. Культура - это свобода самоограничения. Человек свободен жить и ограничивать свою социальную реальность как в сторону добра, так и в сторону зла, поэтому знания сущностей и способов культурного поведения недостаточно. Если мир - это самоограничение Бога, то социальный мир - самоограничение человека культурой, но ответственное и свободное. Свобода самоограничения порождается несвободой Другого, принятием совместности моей жизни с несвободой Другого.
  6. Важной специфической ориентацией в экзистенциальной социотерапии является понимание ответственности как несимметричной, необратимой упорядочиваемости жизни во времени. Ответственность не порождается ответами на вопросы настоящего, ответственность - это ответственность за будущее, то есть ответственность не как ответ, а скорее как вопрос, запрос, долгосрочная ориентация, или вообще временная ориентация.

Таким образом, мы можем видеть, что экзистенциальная социотерапия и близка, и отличается от экзистенциальной психотерапии. Она имеет свое пространство предметов и движения. Она поддерживает праксис, развитый психотерапией, но проходит в другие контексты и создает новые предпосылки для терапевтического взаимодействия в масштабе культурных времен. Экзистенциальная психотерапия тоже живет между временами и вечностями, но, опираясь на феноменологический метод, концентрируется на индивидуальном сознании, вмещающем в себя общество, согласно выражению Н.Бердяева. Экзистенциальная социотерапия преодолевает феноменологию, не отказываясь от нее, но определяя феноменологическое описание как начальное. Основным методом экзистенциальной социотерапии является диалектика. Диалектика времен, тел времени.

Экзистенциальная терапия в своем процессе - это личностная философия. Подобно тому, как М.К.Мамардашвили определял процесс философствования как «иметь мужество прожить мысль до конца», так и экзистенциальная социотерапия может быть определена как мужество прожить до конца жизненный парадокс времен, момент жизни, решение, чувство, контакт, связь, горизонт, границу и т.д., то есть не только мысль как выделенную интеллектуальную сущность, но мысль, воплощенную в экзистенциальном опыте, смысл жизни.

Философские основания экзистенциальной терапии не следует подвергать сомнению в статье, так как они представляют собой вопросы, на которые не может быть абстрактных ответов, вопросы, на которые должен отвечать каждый сам. Но горизонты, тенденции и перспективы на конкретный период времени или действия должны быть определены. Поэтому имеет смысл теоретическое осмысление вопроса о том, в каких временах возникает экзистенциальная терапия.

Экзистенциальная терапия, как психотерапия развивается в смысловом поле между полюсами индивидуальное - общее. И время экзистенциальной психотерапии ограничивается предельным одиночеством терапевта и клиента. Человек может стать клиентом психотерапевта (и только в качестве клиента он может стать экзистенциальным партнером) тогда, когда он потерял большую часть своих социально-духовных благ и богатств, то есть возможностей делать свою жизнь более подлинной во встречах с людьми. Психотерапевт появляется в смысловом поле человека тогда, когда то, что человек хочет сказать уже никто не будет слушать кроме психотерапевта, и когда то, в чем человек нуждается, уже никто не подарит, а только профессионал «продаст». Когда жена, дети, родители, друзья, коллеги, ученики, предки и потомки не слушают и не слышат, не говорят и не создают своим разговором условий для подлинного экзистирования.

До тех пор, пока человек еще надеется на то, что его социальная сфера может стать для него животворной, он не чувствует себя нуждающимся в психотерапии, он чувствует нужду в совместности с близкими людьми. В спасении от одиночества.

Психотерапия, в том числе и экзистенциальная, живет в мире отношений Я - Ты с не преодолимой тенденцией Ты - Мне, Я - Тебе. Время психотерапии начинается именно с выбора тенденции к отношению Ты-Мне, Я-Тебе, с выбора подчиненности этому закону.

Но психотерапевт, особенно экзистенциальный, только отчасти психотерапевт. Он еще и человек, старающийся сделать жизнь более подлинной и аутентичной. Поэтому психотерапевт, в некоторой степени еще и социотерапевт, человек, спасающий и спасающийся от одиночества. Человек ждущий, встречающий, слушающий, живущий совместно.

Социотерапия осуществляется в мире отношений Мы - Вы с тенденцией Между Ними и Вами, то есть социотерапия конституирует условия возможности взаимодействия Личного и Совместного, тогда как психотерапия конституирует условие взаимодействия Индивидуальное - Общее.

Полюсность Индивидуальное - Общее обрекает психотерапию на материальность, заставляет теоретиков колебаться между онтологической и антропологической направленностью. Не выпускает из мира свободы выбора, из мира Или - Или: или обречь себя на одиночество, или отказаться от себя и обречь мир на одиночество в толпе. Именно социальный аспект смысловой полюсности Индивидуальное - Общее, характерный для психотерапевтических концепций в очередной раз воплощает библейскую истину о том, что благими намерениями выстлан путь в ад. Так называемое «общение» расширяет пределы одиночества.

Успешные события психотерапии, обобщаясь в своих следствиях, в конце концов становятся «общим местом» и из них исчезает экзистенциальный опыт, так же как очарование исторического места исчезает, когда по нему бредешь в одном из множества туристических стад. Совсем иначе обстоит дело, когда гуляешь по историческому месту с человеком, понимающим это место. Общие места - это те места, где совместность отвергли, они определяются не физической формой, а формой социального смысла, формой времени.

Экзистенциальная социотерапия принимает практику психотерапии в отдельных стадиях и масштабах. Особенно похожа социотерапия на психотерапию в начальной стадии, когда смысловое поле еще является вопросом будущего, жизнь происходит в настоящем, расширяет и оформляет человеческое одиночество, открывая содержание индивидуального сознания, открывая уникальность сознания. Но с развитием терапевтического контекста расширяется смысловое поле совместности. Опыт проживания феноменологического понимания индивидуальности делает понятным аналогичные случаи, накапливает определенные качества присутствия, возникает потребность связать их и утвердить времена. Возникает трансценденция настоящего в будущее. Вот тут и появляются специфические для экзистенциальной социотерапии события. Специфическими для экзистенциальной социотерапии событиями, как указывалось выше являются события конституирования времени совместности, когда каждый на своем месте и остается на своем месте, при этом основной порядок возникает между, в симфонии уместных жизней. Остановимся на понимании совместности.

Совместность

Совместность противостоит общности по смыслу. Общность - это расширение одиночества до масштабов общества. Общность - событие настоящего времени и за пределы настоящего не выходит. Совместность - это спасение от одиночества. Совместность - это трансценденция в будущее. Необратимость времени в совместности приобретает иной характер. Возникает порядок более высокого уровня - порядок из личных времен - симфония времен. Тенденция к общности уменьшает совместность. Так популяризация уникального явления или произведения, способа или метода, делаясь всеобщим достоянием, в последствии присваивается индивидуумами и используется уже не совместно, а антисоциально, эгоцентрично. Это путь развития цивилизации.

Социотерапия воплощает в микромасштабе путь развития культуры и говорит на соответствующем языке. В смысловом поле «Между Ними и Вами» традиционно самые сильные языки - это языки искусства, религии и экономики.

В социальной психологии известен феномен канальных факторов. Факторов, которые кажутся при проектировании процесса индивидуального - общего не значимыми, но на самом деле оказывающих решающее ситуационное влияние. Их еще называют ситуационными. Но с точки зрения психологического времени это факторы условий смыслообразования.

Возьмем искусство. Поэзия, живопись, литература, театр стали формами, образовавшими соответствующие психотерапии. Что является животворным в искусстве для терапевтической практики? Искусство - это место совместности, уместность совместности. Если рассматривать жизнь искусства во времени, то очевидно: произведение, стиль, жанр, способ живут дольше, чем время их непосредственного творения. Художник замечателен тем, что он трансцендирует время настоящего, его конкретного настоящего в будущее. Он взаимодействует с миром не только во времени акта рисования, исполнения, сочинения, но и во времени стиля, традиции, школы, языка, веры, хотя может об этом и не думать в явном виде, феноменологически можно и не найти этого содержания в его сознании. Но художник реализует шанс быть индивидуальным и быть совместно. Произведение, стиль, жанр - это шансы совместности. Их реализуют и художники и ценители. Но могут и не реализовать, склонившись к антиномии индивидуальное - общее. Обобщение произведений и стилей уничтожает шанс совместности, превращает время искусства в безвременье мнений. Психологию такого художника представил, в частности, Н.В.Гоголь в рассказе «Портрет».

Но искусство само по себе, как язык, позволяет каждому быть собой и на своем месте в жанре, стиле, произведении обретать время совместности. Читая, слушая, сочиняя, обучаясь, рассматривая, проникаясь, человек не только самореализуется, но и пребывает в совместности, открывается времени совместности. Если бы это было не так, искусство не имело бы смысла, а имело бы лишь значения и стоимость.

Религия. Ведет ли религия к общности? Демонические ее формы, вероятно ведут. Но подлинная религия ведет к совместности. «Спасешься ты, и тысячи спасутся рядом с тобой». Рядом, совместно. Сами будут спасаться, на своих собственных местах, но один спасенный - уже шанс для совместности для других.

Религия (Ре - восстановление, лигия - связь) - восстановление связи и, прежде всего, связи временной. Я избегаю массовых мероприятий и приобщения себя к какой-либо конфессии. Но жизнь сводит с буддистами, шаманистами, христианами, атеистами и наивно верующими. Они все живут, будучи убеждены, что их духовные «отцы» имели ввиду будущее, они чувствуют связь времен. Даже я, который еще не встретил такого носителя религии, которого мог бы назвать своим отцом, хотя бы просто знаю, что такие есть. Я - индивидуально верующий, встречаюсь с другими людьми в их вере и перестаю быть одиноким. Приходим ли мы к общему? Нет, не приходим. Каждый остается на своем месте. Спорим ли мы о чем-то общем? Нет, не спорим. Нет у нас общего. Есть совместное. Мы заняты согласованием времен и спорить не о чем. Но мы не бездельничаем, мы трудимся: и духовно, и душевно, и телесно.

Религиозное сектанство плохо не тем, что проповедует ложные истины или использует неверные средства. Сектанство опасно, прежде всего тем, что ведет к общему, а не к совместному. Общение не спасает от одиночества, а расширяет рамки одиночества до пределов общего, усиливая изоляцию и общего, и индивидуального.

Экономика. Один индивидуально талантливый человек создал будущее для целого города. Иван Айвазовский - художник, организовал акционерное общество, благодаря которому в городе Феодосии был проведен водопровод, построена железная дорога и задана стратегия развития города как курорта. Главным вкладчиком этого акционерного общества был сам Айвазовский. Деньги он зарабатывал, продавая свои картины. Что является большим чудом: талант художника или его желание создать будущее для города? Что важнее: то, что он смог заработать столько денег или то, что он захотел их вложить в жизнь города? И вообще, зачем ему это было нужно?

Экономика - это способ создать условия совместности. Созданы условия, организовано время в определенном месте и люди приходят, работают, сохраняют, преумножают. Почему к держателям капитала относятся плохо, но стараются быть им полезными? Они создают условия совместности.

Терапия

Приносит ли терапия прибыль? Стоит ли всерьез верить в терапию? Что собственно стоит терапевтировать? В психотерапии понятно, психологические проблемы и следы их хронического или кризисного присутствия. Мы считаем, что психологические проблемы - это зрелый плод, достаточно твердая форма времени, когда человек не выполнял, не замечал и не учитывал свои временные обязанности. Человек недостаточно сознательно, личностно трансцендировал в будущее и поэтому психологические проблемы приобрели твердую форму во времени. НО в социальном отношении иначе.

Терапевтировать следует не индивидуумов и не общества, а саму терапию, саму жизнь, тело времени жизни. Наука, искусство и даже религия, как экзистирующие временные и социальные сущности, нуждаются в терапии. Через человека, конечно, но не в смысловом поле отвлечения и обобщения, а в поле совместности, в поле спасения от одиночества. И наука, и искусство, и религия не только живут дольше времени непосредственного акта творения, открытия или откровения, они в своей жизни нуждаются в участии, причастности, в присутствии Другого, который их не употребит, не съест, не уничтожит, но и не проигнорирует, не отбросит.

Максимилиан Волошин считал годы, проведенные в гимназии и в университете безнадежно потерянными, бессмысленными для своего образования. Но при этом он много узнавал и создавал сам. Мнение педагога - обобщенное знание, он мертво и не нужно. А совместности Волошину не хватало. Позже он жил на окраине России и множество творческих людей сами приезжали к нему. А педагоги считали его идиотом. Кто же был идиотом на самом деле?

Учительница литературы имеет свое мнение по поводу литературного произведение, оно необходимо ей для педагогического процесса, она пользуется своим мнением и при этом лишает жизни произведение. Если ученик прочитает произведение до урока, может и получится время жизни с произведением, но если после урока, то останется только мнение, причем не свое, или свое, но не собственное. Разве образование и все социальные взаимодействия не нуждаются в специфических усилиях, делающих жизнь более подлинной?

Экзистенциальная социотерапия - это терапия условий возможности порядка человеческого взаимодействия, то есть терапия условий создания времени.

Практика

В Томске с 2001 года осуществляются три формы социотерапевтической практики:

  • последипломное образование и мастерская экзистенциальной социотерапии;
  • социотерапевтические путешествия;
  • социотерапевтические экспедиции.

В соответствии с главной идеей о том, что спасение от одиночества - проблема для человека фундаментальная и решается она во времени, что путь спасения от одиночества не в общении, а в совместности, что изучать эту проблему следует в масштабе взаимодействия смысловых полей, три вышеназванные практики создают необходимые условия для осуществления временных человеческих обязанностей, а точнее для восстановления ясности по поводу осуществления временных обязанностей.

Мастерская

Совместность достигается посредством наследования совместного мастерства. Например, мастерства бытовой жизни или труда. В том числе труда психотерапии. Но и многих других практик, накопивших совместное мастерство: научного понимания истории, искусства, поддержания тела в гармонии и равновесии. Время изучения мастерства есть время совместности, а время реализации мастерства позволит быть времени совместности в будущем. В образовательной программе слушатели изучают не обобщенные курсы разных наук, а разделяют опыт изучения, понимания, исследования различных наук или проблем.

Путешествия

Совместность путешествия позволяет человеку увидеть как рождается его судьба. Сборы, встречи, начало, кризисы, открытия, путь, завершение, прощание у каждого происходят по своему, но не случайно, а по закону, который проглядывает в конкретном совместном пребывании, становится понятным на языке событий совместного пути. Путешествие подразумевает не только перемещение в географическом смысле, но прежде всего смысловую динамику. В путешествии меняются смыслы.

Экспедиция

Изначальным условием спасения от одиночества является присутствие Другого. Одни из вариантов - это люди, живущие иначе. Не всегда просто побыть с людьми, живущими иначе, одному это часто трудно, а часто не под силу. Не двигаясь, сидя на месте, это практически невозможно. Экспедиция - это путь и пребывания с людьми, живущими в другом времени, в другом месте и по другому. Совместное пребывание в такой ситуации не просто предоставляет новые знания, но позволяет совместить жизни, этим самым вылечив недоразумения по поводу выполнения временных обязанностей.

Случай

Этот случай произошел в одном из социотерапевтических путешествий. Одна из участниц, отправляясь в него, стремилась избавиться от отчаяния и бессилия, охватившего ее в последнее время. Некоторое время назад погиб ее муж и, несмотря на завершенный период горевания и волевую позицию, она чувствовала себя одинокой. Недостатка в общении и обобщенных формах знания она не испытывала. Одиночество трагически обострилось, когда у нее обнаружили вероятность онкологического заболевания. Сдав анализы, она почувствовала, что у нее нет сил действовать. В социотерапевтическое путешествие она отправилась, не зная результатов анализов. Во время путешествия происходила группа экзистенциального опыта, на ней и состоялось обсуждение ее проблемы.

Можно ли спокойно путешествовать и наслаждаться путешествием тревожась возможным страшным заключением врачей? Можно ли разделить эту тревогу с другими? Чем можно помочь? Общение отвлекает, но не спасает от одиночества, олицетворяемого вероятностью индивидуальной беды. Как таковой психотерапии не происходило. Люди по возможности деликатно старались участвовать и быть внимательными, но общения было явно недостаточно для того, чтобы женщина ощутила существенное облегчение.

В экзистенциальной терапии важно то, что делает «клиент». В экзистенциальной социотерапии аналогично. Путешествие и концепция, конечно, необходимы, но недостаточны. Важно как проживает время сам человек. Было необходимо личное усилие переживающего человека. Какое, никто не знал. Но было время. Были присутствующие другие люди. Были границы ответственности. Были горы, люди, маршруты. Все вокруг создавало время, включая погоду, от которой зависело выполнение и порядок намеченных мероприятий.

Как трансцендировать в будущее? Женщина боялась, что естественный ход жизни приведет к страданию. Ни вылечить, ни повлиять на результаты анализов было невозможно. Но женщине хотелось именно этого. Хотелось, чтобы в ее будущем была помощь в избавлении от болезни. Путешествие показало, что можно сделать для будущего в конкретном месте. Можно вспомнить о своем таланте, о том, каких новых мест хочется в жизни, и можно открыться знанию о том, какие экономические условия следует создать для будущего. Если рак есть, то этот опыт не вылечит его, и планы будут существенно изменены, но такой опыт путешествия создаст условия для появления смыслов жизни, создаст основания для мужественного и предприимчивого существования.

Она давно боролась. Стремление найти силы и смысл выживания приводили женщину к отчаянию, расширяя ее одиночество и не выпуская за границы настоящего, стремление пройти путь, привели к совместности и открыли время будущего. Э.Левинас писал «Мы дышим свежим воздухом не ради здоровья, а ради воздуха». Мы не заботимся о будущем, мы его создаем в темпоральном отношении.

В заключении сведем основные специфические отличия экзистенциальной социотерапии и психотерапии в таблицу.

Таблица №1

Психотерапия

Социотерапия

1

2

Психотерапия происходит в смысловом поле отношений Я - Ты с временной тенденцией в поле отношений Ты - Мне, Я - Тебе.

Ты - Мне, Я - Тебе являются предельной формой понимания терапевтического процесса, границами тела времени психотерапии

Социотерапия происходит в смысловом поле отношений Мы - Вы (не просто по имени, но по имени отчеству), с временной тенденцией в поле отношений Между Ними и Вами. Субъект обретает не свою идентичность, и не смысл своей жизни, и не психологическую дистанцию, а место во взаимодействии смысловых полей, становится уместным и совместным.

В психотерапии смысловое поле взаимодействия определяется полюсами Индивидуальное - Общее. Одиночество индивида утверждается, расширяясь до границ общего. Субъект остается в границах экзистирования настоящего времени.

В социотерапии смысловое поле взаимодействия определяется полюсами Личное - Совместное. Одиночество преодолевается. Субъект трансцендирует из настоящего в будущее.

В психотерапии время переживается как время со-бытия (настоящее)

В социотерапии время переживается как совместное пребывание, как трансцендирование в будущее через соответствие времен

История психотерапевтического случая возвращает потери прошлого, структурируется как тенденция прошлое - настоящее.

История социотерапевтического случая открывает закон прихода будущего, закон появления будущего, структурируется как будущее - настоящее.

Психотерапия возникает в контексте помощи жить, помощи в жизни, в стремлении людей жить лучше в одном из времен.

Социотерапия возникает в контексте спасения жизни от временного хаоса, в частности в желании спастись от одиночества.

В экзистенциальной психотерапии мировоззренческим основанием является существование, экзистенция

В социотерапии экзистенция уточняется как время совместности, тело времени.

Методообразущей философией является феноменология

Социотерапия опирается на постфеноменологическую диалектику

Предельной категорией понимания в психотерапии является смысл

Социотерапия, имея дело с преемственностью революций, реализуется в пределах взаимодействия смысловых полей

В психотерапии самой первичной во времени потребностью человека считается потребность в психологической дистанции, позволяющей искать смысл жизни

В социотерапии прежде всего определяется понимание временной тенденции, точки выбора временной тенденции, условий понимания момента выбора временной тенденции

Критерием для построения терапевтического действия является этический закон. Действовать в терапии - это значит действовать по закону.

В социотерапии основа активности человека концептуализируется более динамично, человек действует по условиям возможности закона, по условиям возможности появления и поддержания закона

Ведущей наукой выражающей связь с реальностью в психотеарапии выступает экономика

Социотерапия является практическим воплощением метаномики - науки об условиях возможности закона человеческого взаимодействия

Горизонтом формирования новых структурных концепций психотерапии является искусство

Социотерапия ориентирована не в самих искусствах, а в контекстах преемственности искусств - социальная структура передачи мастерства

Духовный горизонт психотерапии определятся религиозной практикой

В социотерапии духовный горизонт определяется образованием, и особенно высшей формой образования - путешествием к живущим иначе

Условием встречи клиента и психотерапевта является ситуация, когда «клиент упал до дна»

Социотерапевт встречает клиента в более широком контексте временного соответствия. Началом контакта могут быть различные степени усталости, чувства одиночества и индивидуальной слабости

Границей диалога клиента и психотерапевта является болезнь

В социотерапии границы более сложные и динамичные, их можно обозначить как безобразие

Конечной данностью в психотерапии является страдание

В социотерапии конечной данностью является стыд

Базовым лечащим свойством психотерапевтического контакта является честность

Базовым свойством помощи в социотерапии являются динамически устойчивые более высокие требования к себе, к жизненности времени

Заключение

Итак, в заключении.

Мы утверждаем, что сегодня очень важна забота не только о процессе терапии, но и о времени терапии, об условиях возможности времени терапии. Важно не только что происходит в терапии, но прежде важно, когда и как долго планируется и осуществляется терапия. Важна активная и конструктивная, теоретически и практически обоснованная позиция по созданию условий пребывания во временах - различных, это особенно важно, и вовсе не сразу становящихся современностью. Это не психологическая, не психическая и не медицинская практика, а практика социотерапевтическая.

Основанием для ее построения является, на первом этапе, феноменологическое, а потом и диалектическое понимание этической функции времени. Через необратимость к трансценденции в будущее.

Литература:

  1. Левинас Э. Время и Другой. Санкт-Петербург: «Высшая религиозно-философская школа», 1998.
  2. Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии "естественной установки" (феноменологические мотивы в современном социальном познании). - М., 1997.

Резюме

В современных условиях интенсивного вовлечения человека в коммуникацию и мир средств для отношений, традиция экзистенциальной терапии продолжает обращать внимание на проблему усиления человеческого одиночества. Коммуникация в современном мире, становясь все более динамичной частью мира, расширяет горизонты одиночества. Одиночество человека растет в контексте расширения сфер опыта. Расширение сфер опыта, вопреки ожиданиям, не увеличивает бытие, а увеличивает одиночество человека. Проблема спасения от одиночества требует построения концепции экзистенциальной социотерапии - формы профессиональной помощи в более широких горизонтах диалога, чем это уже существует в традиционной экзистенциальной психотерапии. Принципы экзистенциальной социотерапии вытекают из необходимости расширить экзистенциальную практику от контекста работы с личностным проблемами до контекста ответственности за выполнение человеком своих экзистенциальных обязанностей - обязанностей обустройства совместности.

Summary

In contemporary conditions of intensive involving a person in communication and a world of resources for relations a tradition of existential therapy continues to pay attention to the problem of strengthening person's loneliness. Standing more and more dynamic part of a world communication in contemporary world enlarges horizons of loneliness. Loneliness of a person grows in context with enlarging spheres of experience. In defiance of waiting enlarging spheres of experience doesn't increase an existence but increases loneliness of a person. A problem of rescue from loneliness needs constructing a conception of existential social therapy - a form of professional help in wider horizons of a dialog, than it has already been in traditional existential psychotherapy. Principles of existential social therapy follow from needing to enlarge existential practice from a context of a work with personal problems to a context of responsibility for fulfillment a person of his own existential duties - duties of construction compatibility.

Лукьянов О.В.,

«Экзистенциальное измерение в консультировании и психотерапии» (сборник, том 2), составитель Ю. Абакумова-Кочюнене, ВЕЭАТ, Бирштонас-Вильнюс, 2005
Публикация на сайте осуществляется с любезного разрешения Президента ВЕЭАТ и составителя сборника.
По вопросам покупки сборника можно обращаться к ним - Юлии Абакумовой-Кочюнене (mail: akjulia@parkas.lt) и Римантасу Кочюнасу (mail: rimask@parkas.lt).

См. также
  1. «Экзистенциальное измерение в консультировании и психотерапии» (сборник, том 2), составитель Ю. Абакумова-Кочюнене, ВЕЭАТ, Бирштонас-Вильнюс, 2005
  2. Лукьянов О.В. Образование как высшая форма отдыха. Постулаты экзистенциальной дидактики
  3. Лукьянов О.В. Можно не скучать. Введение в экзистенциальное образование
  4. Лукьянов О.В. Готовность быть. Предположения о транстемпоральности опыта озабоченности настоящим
  5. Лукьянов О.В. Как работает экзистенциальная социотерапия
  6. Лукьянов О.В. Экзистенциально-феноменологическое исследование в социальной психологии. Проблема современности и ответственности
  7. Лукьянов О.В. Мнемотехника экзистенциального опыта
  8. Лукьянов О.В. Идентичность - элемент транстемпорального мира и фронт экзистенциального опыта
  9. Лукьянов О.В. Чем отличается экзистенциальный дискурс от научного (размышляя над статьей Погодина...)
  10. Лукьянов О.В. Встреча и обреченность
  11. Лукьянов О.В. Готовность быть. Предположения о транстемпоральности опыта озабоченности настоящим
  12. Лукьянов О.В., Клочко А.В. Личностная идентичность и проблема устойчивости человека в меняющемся мире: системно-антропологический ракурс
  13. Лукьянов О.В., Карпунькина Т.Н. Современность - культура одиночества
  14. Лукьянов О.В. Смысловые детерминанты временной перспективы личности
  15. Лукьянов О.В. Риски небрежности в современной жизни
  16. Лукьянов О.В. О недостатке интенсивности жизни, о смысле предпринимательства и об иллюзии бессмертия
  17. Лукьянов О.В. Проблема становления идентичности в эпоху социальных изменений
  18. Лукьянов О.В. Самоидентичность как условие устойчивости человека в меняющемся мире
  19. Лукьянов О.В. Психологическая системность практик веры. Градиенты становления человеческого в человеке
  20. Лукьянов О.В. Запрещенные вопросы
  21. Лукьянов О.В., Щеглова Э.А., Неяскина Ю.Ю. Психологические корреляты риска трудоголизма у взрослых работающих россиян
  22. Лукьянов О.В. Экзистенциальный анализ и природа времени. Транстемпоральный характер экзистенциального опыта
  23. Лукьянов О.В. Транстемпоральная супервизия
  24. Лукьянов О.В. Актуальность изучения транстемпоральных аспектов социального и психологического опыта
  25. Лукьянов О.В. Принцип транстемпоральности в решении вопроса успешности и актуальности психологической практики
  26. Лукьянов О.В., Волынец К.В. Инициативность и вовлеченность в экзистенциальном консультировании. Анализ случая.
  27. Лукьянов О.В. Высокий инновационный потенциал - форма деградации высокого личностного потенциала
  28. Лукьянов О.В., Карапунькина Т.Н. Современность - культура одиночества
  29. Лукьянов О.В., Шушаникова А.А. Помогающие терапевтические практики: действия клиента, действия терапевта и эффекты, способствующие терапевтическому процессу
  30. Лукьянов О.В., Летуновский В.В. Фундаментальная ошибка дискуссий о толерантности
  31. Лукьянов О.В., Котикова К.О., Частоколенко Я.Б. Аутентификация свободы в творческих молодежных субкультурах
  32. Щеглова Э.А., Лукьянов О.В. Исследование риска развития психологической зависимости от работы (трудоголизма) в современной России
  33. Щеглова Э.А., Лукьянов О.В., Неяскина Ю.Ю. Современный психологический образ трудоголика человека, извращенно представляющего место и роль труда в его жизни