Подростковый возраст - это возраст самых больших неопределенностей. Подростка можно описывать долгим перечислением, начинающимся словами «уже не…» и «в тоже время еще не…». На мой взгляд, определяющей характеристикой подростков является то, что они уже не принимают выборов взрослых и в то же время еще не могут совершать самостоятельных выборов; уже не расположены пользоваться поддержкой взрослых и в то же время еще не могут опираться только на свои возможности.
Подростковый возраст является самым экзистенциальным периодом в жизни человека. Бурные экзистенциальные изменения ограничивают возможности выявления у подростка его сущностных характеристик. В подростковом возрасте более, чем когда-либо проявляется формула Ж.-П. Сартра: «существование предшествует сущности» (Сартр Ж.-П., 1989). Именно жизнь подростка доказывает, что «в человеке нет никаких предзаданных сущностей или «природы человека», которая бы определяла, что разовьется на ее основе в дальнейшем» (Леонтьев Д.А., 1997). В подростковый период человека более свего можно описывать как существо постоянно становящееся, постоянно проявляющееся, постоянно возникающее. Именно в жизни подростка особенно наглядно видно, что человек - это существо, активно творящее свое бытие.
В каждом конкретном случае феноменологического изучения жизни «трудного» подростка можно проследить историю становления его «трудности». Большинство из них становятся таковыми, потому что их нелегко понять и тяжело жить с ними рядом. Особенности этих детей вызывают сначала непонимание,, а затем неприятие со стороны взрослых. При этом родители часто считают, что их детей трудно любить именно потому, что дети таковы, а не потому, что им самим трудно любить. Родители «трудных«детей - это чаще всего взрослые, которые не взяли на себя труд понять своего ребенка. Исходя из особенностей человеческой природы легче передать ответственность, чем ее принять, поэтому вместо суждения» нам трудно их понять» рождается суждение «они трудные». И ребенок растет в ситуации отчуждения с собственными родителями, а определяющим в его становлении является то самое мнение взрослых о его «трудности». В результате, когда речь идет о «трудном» подростке, мы имеем дело с опытом жизни, наполненным отчуждением родителей, всевозможными лишениями, насилием, скукой и бессмысленностью, а нередко и встречами со смертью. Этот опыт принимать полноценно можно лишь с экзистенциальной точки зрения. Экзистенциальный взгляд на этих подростков помогает понять их мир, услышать их.
Встреча с «трудным» подростком - непростая задача, так как у них почти нет опыта глубокого контакта. Чаще всего им чуждо стремление к эмоциональным привязанностям. У них есть опыт одиночества в семье, манипулирования и агрессивности. Социально-исправительная, педагогическая, коррекционно-психологическая концепции основываются на стремлении переделать «трудных» подростков. Их использование соблазнительно, так как дает взрослому ощущение безопасности при встрече с исковерканным миром ребенка. Обратной же стороной этой медали является то, что контакт сразу же превращается в субьект-обьектный, что в ситуации с «трудными» подростками, чрезвычайно чувствительными к отчуждению, равнозначно его разрушению. Взрослый, обращающийся с «трудным» подростком, как с объектом, сразу воспринимается им как манипулятор, а в худшем случае - и как агрессор. Если же взрослый действует, руководствуясь гуманистическими представлениями о человеческой природе, то очень скоро сам попадает на место объекта, которым успешно манипулирует такой ребенок.
При работе, в основе которой лежит экзистенциальная концепция, главным становится стремление к пониманию. Смена отношения к подростку, как к «трудному» на отношение, когда «мне трудно его понять» сама по себе терапевтична. Лишь помня о том, что человеческая природа изначально нейтральна и в каждый момент человек совершает выбор - или в сторону добра, или в сторону зла, можно выдержать Встречу с «трудным» подростком.
Психология, основывающаяся на экзистенциализме, отказалась от типологизаций. Деление подростков на трудных и легких, как одна из типологизаций, опасно приписыванием конкретному человеку свойств группы и невниманием к тем проявлениям, которые кажутся нехарактерными. Подходя к конкретному подростку, как к одному из группы трудных, мы упрощаем себе задачу Встречи, но тем самым обедняем и уплощаем ее.
Экзистенциальное видение помогает взрослому, находящемуся рядом с «трудным» подростком «удерживать равновесие» между двумя опасными крайностями: жалостливым «гуманизмом» и бездушной коррекцией. Экзистенциальная концепция предполагает, что ситуация «трудного» подростка будет рассматриваться не как проявление отклонения от нормы или патология, а как уникальная ситуация, в которой он в ограниченном экзистенциальными данностями пространстве совершает свободный личный выбор и несет за него ответственность.
Главным постулатом любого развития является то, что лишение ребенка границ мешает его развитию (М. Босс). В ситуации с «трудными» подростками сложностей добавляет то, что они не знают границ, установленных с заботой о них и любовью к ним. Опыт их жизни - это опыт почти безграничной свободы в семье и опыт ограничений без заботы, а зачастую и с насилием. Поэтому установление границ у них ассоциируется с угрозой их безопасности, с неприятием и агрессией, направленными в их адрес. Человек, устанавливающий границы неминуемо должен пройти длительный период отвержения, агрессии со стороны подростков, прежде чем, быть может, произойдет разделение в их восприятии границы и угрозы, когда подростки смогут почувствовать, что определенное, упорное отстаивание границ не является синонимом враждебности по отношению к ним. Это сложно, так как взрослый подвергается провокационным выходкам подростков, цель которых доказать, что он недоброжелателен, враждебен, опасен, а значит достоин агрессии. В этих условиях встает трудная задача: продолжать последовательно устанавливать границы и быть одновременно заботливым и поддерживающим.
Если у обычных подростков в этот период более-менее одновременно появляется мужество для принятия собственных решений и способность к осознанию ответственности за них. «Трудные» подростки в своей жизни многократно принимают самостоятельные решения, многие из которых влекут за собой риск для жизни, но они не осознают направленности решений на будущее и не готовы, не склонны, а следовательно - избегают принимать ответственность за них и их авторство. Их избегаение личной ответственности связано с негативной оценкой себя и своих действий и защитой от нее. Необходимо укрепить их веру в возможность изменений жизни к лучшему, в возможность изменения себя. Подросткам необходимо получить опыт таких изменений, почувствовать, что лишь меняясь можно развиваться, что в неудачах тоже есть потенциал развития.
У взрослых, которые в силу своих профессиональных обязанностей встречаются с «трудными» подростками часто бытует представление о том, что судьба этих подростков задана наследственностью, которую не изменить. Но такой взгляд создает ситуацию полной бессмысленности их профессиональной деятельности. Такое же ощущение тотальной неизменности своей участи существует и у многих подростков. Экзистенциальное видение семейной наследственности не только как судьбы и неизменной данности, но и как творческой задачи человека помогает вынести эту судьбу и ее пережить. Умение взрослого сохранять ощущение, что жизнь этих подростков не только проблема, но и тайна (Г. Марсель), спасает жизнь и взрослого, и подростка.
Убеждение, что человеческая жизнь - это задача, которая может быть прекращена только с уходом из жизни помогает «трудному» подростку принять себя сегодняшнего, вынести отчаяние по поводу себя и совершить выбор себя нового. Потому что, как говорил Р. Лэйнг, от того, как ты описываешь предмет, зависит, как ты его понимаешь;, а от понимания зависит, как ты с ним обращаешься. Для «трудных» подростков «жизненно важно» «переключиться с рассуждений, что они могут ждать от жизни к осознанию того, что жизнь ждет чего-то от них,- жизнь в лице некоего человека или незавершенного дела» (Франкл В., 2000).
Литература:
Статья «Возможности экзистенциальной терапии «трудных» подростков» опубликована в «Психологической газете», 2001, 6/69.