публикации/авторы/Косилова Е.В.

Спор между направлениями психиатрии, кстати, имеет прямую корреляцию в философии, в споре между философами сознания. Там тоже есть попытки свести все состояния сознания к состояниям мозга и другое мнение, согласно которому свести сознание к мозгу невозможно.

// ПостНаука, 2013.

В статье сделана попытка дать обзор основных типов философии психологии 20 в. Прежде всего, разводятся понятия "философская психология" и "философия психологии". Философия любой науки, утверждает автор, может быть основана на двух парадигмах: феноменологической (метафизической) и позитивистской (обобщающей), причем позитивистская парадигма дает начало методологии науки и затем - философии науки в том виде, в каком она была разработана критическим рационализмом и постпозитивизмом 20 века. В применении к психологии метафизическая парадигма представлена философской психологией и философией сознания. Позитивистская же, или, иначе говоря, методологическая парадигма, утверждается в статье, для психологии почти не разработана. В частности, не до конца прояснены следующие важнейшие проблемы: каков статус научных предложений в психологической теории, то есть применим ли к ним попперовский критерий демаркации; возможно ли построить психологию без менталистских концептов, то есть является ли она естественной наукой? Утверждается, что философия психологии в 20 в. существовала в основном в виде методологии и идеологии частных психологических школ - бихевиоризма, гештальт-психологии, когнитивных наук и др. Прослежена связь между различными школами психологии и философскими доктринами. В заключение автор приходит к выводу, что период "школ" характерен для психологии как науки "допарадигмального" (в терминах Куна) периода; что объединение психологии возможно на базе какой-либо всеохватывающей парадигмы; что создание такой парадигмы невозможно без разработки философии психологии критического (в смысле Канта) типа; приведены некоторые соображения о том, как могла бы выглядеть такая философия психологии.

Социум мы будем здесь понимать несколько виртуально: как среду, в которой протекает мышление индивида. Социум поставляет индивиду среду для мышления. Таким образом, социум — это не множество людей, хотя множество людей для него необходимо. Социум — это множество людей, которые что-то думают, при том в той мере, в какой они могут этому научить. Разным состояниям индивида соответствуют разные социумы: социум младенца — мать. Социум маленького ребенка — семья. Социум младшего школьника — школа, а вот далее социумы умножаются и становится не редкостью даже, когда у одного индивида есть несколько социумов. Например, у работающего мужчины это могут быть коллектив на работе, семья и коллектив друзей по рыбалке. Почти у любого взрослого человека социумов как минимум два. Существуют чисто виртуальные социумы, например, у меня это ЖЖ, обычно как дополнительные к паре основных. На самом первом примере, младенца и матери, мы с ясностью замечаем также, что социумы бывают первичные и вторичные, или, лучше сказать, социумы первой сферы и второй сферы. Социум первой сферы у младенца — мать, а вот социумом второй сферы является социум этой матери. Каков социум матери? У нее тоже есть социум первой сферы, это ее младенец и те, кто вокруг нее — скорее всего, семья. Однако этот маленький социум погружен в большой социум — у работающих членов семьи в социумы производства, во всякие структуры торговли и инфраструктуры жизни. Последней, предельной сферой социума является культура. Под культурой тут понимается связная совокупность всех мыслительных продуктов социума в данном месте в данное время. К примеру говоря, у нас сейчас здесь культура русская. Маленькие сферы могут быть погружены в большие двумя разными способами: полностью опосредованно и частично непосредственно. Младенец погружен в культуру полностью опосредованно. Реально он общается только с матерью и все получает через нее: язык, принятый набор жестов и так далее. Младший школьник тоже погружен в культуру еще опосредованно, через школу. А вот мать младенца, хоть она может даже не выходить из дома, и ее первичная сфера социума — это семья, погружена в большую культуру не чисто опосредованно, а частично непосредственно. Грубо говоря, о новостях культуры (новые слова, допустим, новые веяния в политике) она узнает не только от работающего мужа, но и, допустим, из телевизора или из аськи. Как и из чего слагается большая культура? Этот вопрос мы сейчас разбирать не будем. Как бы то ни было, у нее свои законы. Однако надо сказать еще два слова о том, что это такое. Во-первых, это совокупность продуктов мысли тех, кто ее составляет (множества больших сфер социума и отдельных индивидов). Однако эта совокупность обладает колоссальной силой самоорганизации. Просто совокупность продуктов мысли в виде, например, библиотеки книг — это мертвый груз, но культура совершенно не напоминает библиотеку книг. Культура работает, она живет. Скорее она напоминает большую программу, которая тоже состоит из библиотек, только уже в программистском смысле слова. Эти библиотеки пишутся по мере необходимости, неиспользуемые архивируются, используемые размножаются по разным местам памяти и так далее. Короче говоря, культура — это такой попперовский третий мир, который живет сам собой. Он вызывает из второго мира тех, кто ему нужен. Русской культуре нужен патриотизм? Появляются патриоты. А не нужно было бы патриотизма, не появилось бы патриотов. О роли личности и тем более о роли больших социальных сфер тут стоило бы поговорить отдельно. По тем гегелевских словам, которые я тут сказала, можно подумать, что никакой роли у личности нет, кроме чисто исполнительской. Это, понятно, не совсем так. Главное, исполнить можно по-разному.

Является ли психическая болезнь биологическим явлением или она является определенной ролью, которую субъект принимает на себя и играет добровольно (хотя бы и с оговорками)? И как различить эти два варианта? Можем ли мы понять, что переживает психически больной человек? Как он мыслит? Возможно ли наследование поведения и если да, то в каком виде? Возможно ли наследование переживаний, мыслей? Эти вопросы - хотя некоторые из них могут показаться странными на первый взгляд - актуальны в философии психиатрии. Я не претендую на ответ на эти вопросы, хочу лишь предложить некоторый их анализ. Я буду предполагать, что существует два типа отношения наблюдателя к больному: отношение, допускающее субъектность, и отношение, исключающее субъектность. Если в жизни мы, как правило, относимся к другим как к субъектам, подобным самим нам, то психиатр не всегда имеет возможность относиться так же к больным.

В книге исследуются проблемы философии возраста: различие структуры субъектности ребенка и взрослого, взросление как трансфигурация субъектности и формирование эксцентрической структуры субъекта, изучается трансфигурация субъектности и сравниваются виды трансфигурации в двух парадигмах: познавательной и экзистенциальной.