../../Альтруизм и его роль в професиональной деятельности социального работника

В силу специфики деятельности социального работника особое место в ней занимает такое качество личности, как альтруизм.

Термин «альтруизм» был введен впервые О. Контом, сформировавшим принцип «revile pour outrе» - жить для других. Ученый различал присущий животным инстинктивный альтруизм, объединяющий индивида и род и затем разрушаемый цивилизацией, и альтруизм, возникающий и развивающийся уже в ее рамках и превращающийся в конечном итоге в спонтанное врожденное свойство, объединяющее всех людей.

Биологический взгляд на проблему альтруизма нашел отражение у Г. Спенсера, рассматривавшего альтруизм как адаптивное качество, возникающее в ходе естественной эволюции; в психоаналитической концепции З. Фрейда, считавшего, что альтруистические побуждения являются невротической компенсацией побуждений противоположной направленности - первобытного эгоизма, подвергнутого вытеснению; у генетика Ф. Г. Добржанского, полагавшего, что альтруистические чувства «генетически запрограммированы» в индивиде и содействуют тем самым выживанию вида в борьбе за существование; у В. Эфроимсона, понимавшего под альтруизмом «всю группу эмоций, которая побуждает человека совершать поступки, лично ему непосредственно невыгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям» [25, с. 199].

По мнению В. Эфроимсона, эмоции человечности, доброты, бережного отношения к детям, старикам и женщинам неизбежно развивались под действием естественного отбора и входили в фонд наследственных признаков.

Биологической точке зрения противостоит иная позиция, изложенная наиболее полно И. П. Павловым, который считал «настоящий альтруизм приобретением культуры», связанным со второй сигнальной системой, и если она слаба, то «непременно на первом плане будет забота о собственной шкуре» [16, с. 287]. Практика воспитательной работы подтверждает правильность взглядов великого физиолога: высокая культура чувств не наследуется, ее нужно формировать с момента рождения ребенка. «Генетическая основа альтруизма при этом присутствует, по утверждению В. Я. Семке, в качестве биологической предпосылки, потенциальной возможности воспитания» [21, с. 104].

На сегодняшний день нет общепринятой дефиниции альтруизма. В зарубежной психологии широко распространенным является определение данного феномена, в основе которого лежит «интенция создать облегчение или улучшение ситуации нуждающемуся другому» [31], а под альтруистическим поведением понимается такое поведение, при котором «человек действует, предполагая, что благодаря его действиям у реципиента будет устранено нежелательное состояние» [27, 33].

Близким нашему пониманию данного феномена является определение, авторы которого альтруистическим считают поведение, когда «помогают другим, не рассчитывая получить за это какое-нибудь внешнее вознаграждение» [29].

В отечественной психологии изучение альтруизма ведется преимущественно в русле проблем коллективизма [5, 13, 17, 23, 26] или коллективистской направленности личности [18].

Иными словами, в соответствующих психологических разработках аспекты альтруизма рассматриваются как отражающие направленность субъекта на защиту интересов общества в целом или его отдельных групп.

Мы полагаем, что проводимая отечественными психологами связь понятий «альтруизм» и «коллективизм» имеет достаточно веские основания. Так, М. И. Бобнева [4], говоря о процессе формирования нравственных качеств личности и ее общественных мотивов, в числе последних называет мотивы коллективизма и альтруизма, то есть рассматривает их рядоположенно.

Е. Е. Насиновская считает, что носитель альтруистической мотивации способен проявить альтруизм не только по отношению к любому социальному объединению, членом которого он является, но даже к незнакомым лицам и общностям, в которые он реально не включен. В отличие от коллективистской, альтруистическая ориентация носит общегуманистический характер, относится к глубоко личностным характеристикам, способна проявляться в самых разнообразных жизненных ситуациях [14, с. 196].

Таким образом, понятие «альтруизм» находится, по-видимому, во взаимодополняющих отношениях с «коллективизмом», в некоторых случаях конкретизируя последний.

Под альтруизмом в философской и этической литературе понимается принцип, заключающийся в бескорыстном служении другим людям, в готовности жертвовать для их блага личными интересами [23, с. 15]. В данном определении выделяется отчетливо две части. И если первая, выражающая суть альтруизма (бескорыстная помощь другому человеку), не вызывает возражения, то вторая - требует некоторого уточнения.

Мы полагаем, что корректнее было бы акцентировать внимание в определении альтруизма не на моменте жертвенности, а на моменте отсутствия практической пользы или вознаграждения для действующего субъекта. Во-первых, как справедливо отмечается в психологической литературе [14], для подлинно альтруистического поведения не всегда характерна жертвенность во благо другого. Альтруистическое поведение, как правило, характеризуется тем, что субъект переживает свое деяние как продиктованное внутренней необходимостью и не противоречащее его интересам. Во-вторых, поведение, требующее от субъекта явно наблюдаемой извне и ярко выраженной жертвенности ради нужд другого, осуществляется сравнительно редко, поведение же, не совпадающее с личными нуждами человека, не сулящее ему вознаграждения, реализуется достаточно часто.

Проведенный нами анализ литературы позволяет заключить, что существует достаточное разнообразие теоретических представлений об альтруизме и его возникновении. Можно выделить три объяснительных принципа данного понятия, которые не являются взаимоисключающими. Согласно первому из них, альтруизм является следствием эмоциональной реакции эмпатии, при этом последняя понимается как аффективная связь с другим человеком, как способность приобщаться к эмоциональной жизни другого человека, разделяя его переживания [27, 29].

Согласно второму принципу, альтруизм возникает в результате воздействий на субъекта общественных моральных норм. Они представлены человеку главным образом в виде ожиданий других людей относительно его возможного поведения. Будучи неразрывно связанным с обществом, субъект даже в отсутствии наблюдателей будет вести себя в соответствии с принятыми нормами поведения.

Согласно третьему принципу, альтруизм побуждается так называемыми личностными нормами, под которыми понимается недостаточно четко очерченная реальность, предстающая то в виде самоожиданий субъекта, то в виде усвоенных и переработанных им социальных норм, то в форме ценностных ориентаций или социальных установок [32; 33].

Остановимся на каждом из этих принципов. Что касается роли эмоциональных образующих «в осуществлении альтруистического поведения», то она представляется бесспорной. В то же время два других принципа вызывают сомнение. Прежде всего, сами по себе моральные нормы едва ли могут способствовать возникновению альтруистического поведения. Для этого они с необходимостью должны быть приняты и переработаны субъектом. Но в таком случае выделение личностных норм, понятых как переработанных социальных, не разрешает проблемы определения и рассмотрения внутренних детерминант альтруистического поведения. Уместно вспомнить поэтому, что так называемые личностные нормы часто интерпретируются как установки личности. Такая интерпретация вполне соответствует традиционному представлению об установке как о готовности действовать определенным образом.

В связи с этим мы предполагаем, что альтруистическое поведение может быть адекватно понято в свете теоретических представлений об иерархической природе установки [3], базирующейся на теории деятельности [12], согласно которой каждая деятельность побуждается и направляется мотивом, представляющим собой определенную потребность.

Мотивы отражаются в сознании человека, но не всегда адекватно, и в этом случае исследовать их можно только косвенным путем - через психологический анализ содержания деятельности. Но в деятельности в различных ситуациях по-разному и в разной степени проявляются две опосредованные формы отражения действительности - значение и личностный смысл. Если в «значениях представлена преобразованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений, раскрытых совокупной общественной практикой» [12, с. 141], то личностный смысл - это продукт отражения мира конкретным субъектом, формирующийся в его индивидуальной деятельности и выражающийся в его (субъекта) отношении к осознаваемым субъектом явлениям [11].

Благодаря личностному смыслу объективное значение связывается с реальной жизнью субъекта, с мотивами его деятельности, создается пристрастность, субъективность человеческого сознания. Таким образом, всякая ситуация, предмет или явление выступают для субъекта, отражаются им двояким образом. В условиях, когда отражаются ситуация, предмет или явление, имеющие определенное значение, и когда целеобразование не затруднено, субъект интерпретирует их в соответствии с их объективным значением. Но если ситуация достаточно неопределенна, то в таких случаях на первый план выступает их личностный смысл, их значение для субъекта. Это своеобразие личностного смысла подчеркнуто А. Н. Леонтьевым. Он писал по этому поводу следующее: «В том случае, если целеобразование в наличных объективных условиях невозможно и ни одно звено деятельности субъекта не может реализоваться, то данный мотив остается лишь потенциальным - существующим в форме готовности, в форме установки» [10, с. 23].

Иными словами, в неопределенной ситуации активизируется личностный смысл, побуждающий субъекта к готовности действовать определенным образом, в соответствии с его ценностными ориентациями, преобладающими тенденциями и т.д., то есть в соответствии с тем, что наиболее адекватно выражено в понятии «установка», которая, согласно представлениям А. Г. Асмолова, и является стабилизатором деятельности, без которого «деятельность не смогла бы существовать как самостоятельная система, способная сохранять устойчивость, направленность движения» [3, с. 78].

В свете теоретических представлений А. Г. Асмолова об иерархической уровневой природе установки как психологического механизма стабилизации деятельности выделяется четыре уровня установочной регуляции деятельности, соответствующие структуре деятельности: уровень смысловых установок, уровень целевых установок, уровень операциональных установок и уровень психофизиологических механизмов - регуляторов установки в деятельности. Уровень смысловых установок является ведущим в иерархической структуре регуляции деятельности.

Смысловые установки вызываются мотивом деятельности и выражают в ней личностный смысл в форме готовности к сохранению направленности деятельности в целом. Существенной их особенностью является то, что для их изменения необходимо включение субъекта в новую деятельность.

Критерием для выделения следующего уровня установочной регуляции деятельности является наличие цели действия. Цель, будучи представлена в форме образа осознаваемого предвидения результата, актуализирует готовность субъекта к ее достижению и тем самым определяет направленность действия. Под целевой установкой и понимается готовность субъекта совершить, прежде всего, то, что сообразно стоящей перед ним цели, которая возникает после принятия определенной задачи. Из приведенного становится ясным, что различительным критерием для отделения уровня смысловых установок от уровня целевых является наличие цели для последнего, представленного в «форме образа осознаваемого предвиденного результата» [3, с. 76].

Целевые установки соответствуют цели осуществления действия и выполняют функцию его стабилизации. Операциональные установки определяются условиями осуществления действия. На их основе формируются устойчивые стереотипы поведения.

Согласно нашим представлениям, реализация альтруистического поведения осуществляется через смысловые альтруистические установки, которые выявляются наиболее отчетливо в заданных человеку неопределенных ситуациях, где ему предоставляется возможным выбрать наиболее специфические для него способы реагирования. Логично предположить, что поскольку неопределенная ситуация релевантна проекции различных установок, то в этих условиях и будет происходить актуализация установок, соответствующих альтруистическому мотиву, то есть альтруистической смысловой установке, реализующейся в соответствующей альтруистической деятельности, под которой мы понимаем гуманистически ориентированную деятельность субъекта по оказанию помощи нуждающемуся в ней человеку, побуждаемую бескорыстной мотивацией, согласуемую с интересами других людей (группы, всего общества) и сопровождаемую специфическими альтруистическими переживаниями.

Готовность субъекта к осуществлению подобной деятельности мы называем альтруистической установкой. Сформированность же альтруистических установок у субъекта может свидетельствовать о высоком уровне развития его нравственного сознания.

Не претендуя на законченность представлений о сущности альтруизма, попытаемся выделить его отличительные свойства.

Во-первых, данный феномен позволяет выявить внутренний мотивационный план осуществляемых людьми действий и поступков. В отдельных исследованиях [14] было установлено, что за однозначностью внешних проявлений альтруистического, как и в целом нравственного поведения, могут лежать различные мотивы: альтруистические и мотивы нравственного самоуважения. «Собственно альтруистический мотив формируется в условиях специального способа воспитания, когда всячески поощряется развитие эмпатических способностей субъекта при одновременной организации реальных актов помощи по отношению к нуждающимся в ней. Условием действия собственно альтруистического мотива является ориентация на состояние объекта помощи и сочувствующее отношение к нему. В данном случае происходит совпадение мотива и цели деятельности… Мотив морального самоуважения является дериватом нормативного воспитания, связан с самооценкой и идеалами личности. Альтруистическое поведение, осуществляемое в соответствии с этим мотивом, является одним из средств достижения морального самоуважения, сохранения чувства собственного достоинства, причем субъект или стремится избежать возможного нарушения моральной самооценки в случае неосуществления альтруистического действия (в этом проявляется профилактическая функция мотива), или стремится ликвидировать уже возникший моральный диссонанс (компенсаторная функция мотива). При этом личность сохраняет эгоцентрическую ориентацию, стремясь получить своеобразную внутреннюю»моральную награду«за свой поступок» [14, с. 14].

Во-вторых, с помощью данного феномена можно определить направленность совершаемых человеком действий, а следовательно, и его нравственного сознания, отграничить случаи, когда за кажущейся альтруистичностью действий скрывается достижение собственных узкокорыстных целей. Б. И. Додонов [8] установил, что, например, при гностической направленности личности ее свойства располагаются в следующем порядке: интеллект, трудолюбие, отзывчивость. При альтруистической же направленности они располагаются иначе: отзывчивость, трудолюбие, интеллект. Это отнюдь не означает, как справедливо замечает Т. П. Гаврилова, что человек с альтруистическими устремлениями не работает и не познает. Он чаще всего находит дело, в котором реализует свои альтруистические склонности [7, с. 19].

В-третьих, рассматриваемый феномен связан с определенными альтруистическими переживаниями человека, участвующими в своеобразной регуляции его деятельности, внося коррективы в ее протекание. В ряде работ [1, 2, 7, 20] установлена неразрывная связь между наличием в иерархии мотивов альтруистического мотива и устойчивой, специфической формой эмоционального реагирования. Доминирующий альтруистический мотив порождает и соответствующие ему специфические эмоциональные переживания, носящие характер устойчивого эмоционального реагирования. Это положение хорошо согласуется с данными, полученными в исследованиях Л. И. Божович, Т. Е. Конниковой [6], Б. И. Додонова [8, 9], Я. З. Неверович [15] и других авторов. Так, Б. И. Додонов утверждает, что устойчивая потребность человека во благе другого отражается в тенденции к переживаниям альтруистических эмоций. Если эта потребность не удовлетворена, человек испытывает тягостное состояние [8, с. 7].

Выделив основные особенности, характеризующие альтруизм, и учитывая то, что альтруизм выступает показателем направленности деятельности социального работника, мы предприняли попытку его измерения. С этой целью мы использовали ТАТ, а также 16-факторный опросник Р. Кеттелла, тест О. Ф. Потемкиной и других, руководствуясь при этом тем, что данный феномен представляет собой сложное образование, включающее в себя альтруистические потребности, установки и мотивы, от сформированности которых зависит направленность деятельности человека.

Обращенность к ТАТ была вызвана тем, что неопределенность ситуаций в представленных испытуемому картинках дает возможность ему самому выбрать наиболее специфические для него способы поведения, а исследователю на основе действий, осуществляемых героями рассказов или выражаемых ими эмоций, позволяет выявить истинные мотивы обследуемого, которые могут быть скрыты или искажены им при постановке прямых вопросов.

Использование ТАТ с целью диагностики проявления альтруизма потребовало от нас выделения ряда его индикаторов. К их числу мы отнесли следующие:

• проявление индивидом эмпатийности к другому человеку;
• потребность личности в оказании помощи тому, кто попал в затруднительное положение;
• готовность субъектов к совместным действиям с другими участниками деятельности.

Руководствуясь данными индикаторами и стремясь определить уровень проявления альтруизма, мы предложили испытуемым, в качестве которых у нас выступали студенты (будущие социальные работники) педагогического университета (102 человека), выборку из десяти таблиц, взятую из классического набора ТАТ [19]. Номера и порядок предъявления таблиц были следующие: 1; 2; 3 FG; 7 ВМ; 10; 8 ВМ; 18 FG; 15; 17 FG; 18 ВМ.

Отбор таблиц, по допущениям чаще всего актуализирующий у испытуемых альтруистические тенденции, производился посредством экспертной оценки с последующей эмпирической проверкой. Процедура опытов с использованием вариантов ТАТ была стандартной.

Для обработки рассказов ТАТ нами использовался метод контент-анализа, возможность применения которого при интерпретации данных методик неоднократно отмечалась в литературе.

Исходя из выделенных нами индикаторов альтруизма, обнаруживаемых в проективной продукции ТАТ, в качестве адекватно поставленных в исследовании целей выступили следующие основные категории: А - субъект описания (тот, о ком идет речь в рассказе); В - описание ситуации, изображенной на таблице (специфика восприятия ситуаций); С - отношение к описанным персонажам (проникновение в их внутренний мир); Д - характер взаимоотношений между персонажами рассказа; Е - помощь описываемых персонажей друг другу (моменты взаимопомощи).

Далее, используя контент-анализ, мы проследили частоту употребления испытуемыми категорий в рассказах ТАТ и на основании этого, а также ранее названных индикаторов альтруизма, выделили три группы обследуемых с различной степенью выраженности альтруистических установок: высокой, средней и низкой.

Проведенный анализ показал, что частота проявления категорий в процентном отношении значительно выше у испытуемых с высокой степенью выраженности альтруистических установок по сравнению с испытуемыми со средней и низкой степенью их выраженности.

В рассказах первых гораздо чаще отмечались попытки глубокого проникновения во внутренний мир персонажей, раскрытия их чувств и переживаний. Характер описываемых взаимоотношений героев отличался взаимовыручкой и взаимоподдержкой.

Испытуемые первой группы часто высказывали мысли о необходимости принесения пользы людям, оказания помощи и взаимопомощи. Эти высказывания носили, как правило, не декларативный характер, а эмоционально-окрашенный, чувствовался интерес испытуемых к внутреннему миру своих героев.

Для рассказов испытуемых второй группы, хотя и были характерны высказывания о помощи и описываемые ими персонажи оказывали ее нуждающемуся в ней человеку, но это происходило эпизодически и не было столь распространенным, как в первом случае. Попытки проникновения во внутренний мир своих героев также были не столь часты, а описания не отличались глубиной, носили поверхностный характер. Идентификация, если и происходила с описываемым персонажем, то это был, как правило, главный герой.

Испытуемые с низкой степенью выраженности альтруистических установок очень редко высказывали мысли о готовности оказания помощи описываемых персонажей друг другу, проникновение в их внутренний мир практически не происходило. Описания носили поверхностный характер, события в основном разворачивались вокруг главного героя.

Проведенный контент-анализ позволяет установить, что в рассказах испытуемых с высокой степенью выраженности альтруистических установок значительно чаще в качестве персонажей выступают люди, не состоящие в близких или родственных отношениях друг с другом, в то время как у испытуемых со средней и низкой степенью выраженности альтруистических установок в рассказах фигурируют либо главный герой, либо близко связанные с ним люди. В силу этого данные испытуемые ведут описание главным образом с позиций центрального персонажа, в качестве других людей у них выступают лишь близкие.

Что касается испытуемых с высокой степенью выраженности альтруистических установок, то в их рассказах выделяются различные персонажи, от лица которых ведется повествование. Испытуемый при этом как бы пытается встать на место другого человека, стремится увидеть ситуацию его глазами, понять и принять точку зрения различных людей. Их рассказам присущ оптимистический, жизнеутверждающий характер описываемых ситуаций, представленных в таблице; персонажи их полны веры в справедливость, в добро, в людей, что практически не наблюдалось, например, у испытуемых с низкой степенью проявления альтруистических установок. Рассказы последних были пессимистичны, порою циничны.

Если для испытуемых первой группы было характерно стремление проникнуть во внутренний мир персонажей, то испытуемые второй, а особенно третьей группы ограничивались в основном внешним описанием главного героя, не проявляя особого интереса к его внутреннему миру. В описаниях последних почти не упоминались действия, предпринятые в гуманных целях, на благо других людей, общества, что, наоборот, являлось характерным для испытуемых первой группы, в рассказах которых персонажи совершали бескорыстные поступки, способные улучшить положение других людей; описываемым взаимоотношениям людей свойственны были эмоционально-положительная окраска, проявление сочувствия, сопереживания. В рассказах данных испытуемых персонажи оказывали помощь друг другу.

Если исходить из того, что альтруистическая установка является структурным элементом альтруистического поведения, то степень выраженности первой свидетельствует об уровне развития второго, то есть мы можем говорить о трех уровнях развития или о трех типах проявления альтруизма.

Первый тип был характерен для испытуемых с высокой степенью выраженности альтруистических установок, рассказы которых отличались глубоким проникновением во внутренний мир своих персонажей, эмпатийностью, стремлением принять позицию своих героев; последних отличала тесная взаимосвязь и взаимовыручка независимо от степени близости, а поведение в целом отличалось альтруистической направленностью. Этот тип альтруизма можно рассматривать как высокоуровневый.

Второй тип был присущ испытуемым со средней степенью выраженности альтруистических установок, описания которых, как и предыдущие, отличались стремлением обследованных раскрыть внутренний мир своих персонажей, при этом сами они не всегда разделяли позицию своих героев. Сопереживание героям носило избирательный характер. Персонажи, хотя и взаимодействовали друг с другом, но взаимосвязь между ними не была настолько тесной, как в первом случае. Готовность оказать помощь нуждающемуся в ней проявлялась только в отношении близкого персонажу героя, как правило, родственника. Данный тип альтруизма мы рассматриваем как среднеуровневый.

Третий тип был отмечен у испытуемых с низкой степенью выраженности альтруистических установок, которые описывали и ситуации, и персонажей с эгоальтруистической позиции, то есть проникновение во внутренний мир героя происходило только тогда, когда испытуемый отождествлял себя с ним, и это был, как правило, центральный персонаж. Эмпатийные проявления героев концентрировались в основном на себе, что психологически эквивалентно сопереживанию как эгоистической стороне эмпатии. В рассказах прослеживались слабые связи между персонажами (коммуникативные, эмоциональные отношения). Помощь оказывалась не центральным героем, а, напротив, он получал помощь со стороны других людей. Этот тип альтруизма был отнесен нами к низкоуровневому.

Различие выделенных нами типов альтруистического механизма было проанализировано по данным 16-факторного опросника Р. Кеттелла. Как известно, этот опросник выявляет индивидуально-типологические особенности личности, что позволяет установить зависимость различных уровней альтруистического поведения от личностных свойств человека. Личностные профили по тесту Р. Кеттелла (рис.) построены по усредненным показателям.

На рисунке видно, что профиль испытуемых с первым типом альтруистического поведения имеет высокую выраженность по следующим факторам: А - экстраверсия - интроверсия; В - пластичность - ригидность; С - эмоциональная устойчивость - лабильность; Q₃ - высокий самоконтроль - низкий самоконтроль; G - добросовестность - беспринципность; Н - смелость - робость. Несколько ниже значения проявились у факторов: N - гибкость - прямолинейность; Q₁- радикализм - консерватизм; J - податливость - жестокость; F - озабоченность - беспечность. Однако показатели и этих факторов у лиц с первым типом альтруистического поведения выше, чем у лиц с другими типами рассматриваемого феномена.

Полученные данные говорят о том, что высокий уровень проявления альтруизма обеспечивается и зависит от влияния внешней среды, эмоциональной устойчивости индивида, устойчивых волевых свойств, волевого контроля, взвешенности поступков, смелости, гибкости в суждениях. И напротив, если проявляются повышенная тревожность (фактор О), эргонапряженность (фактор Q₄), а также излишняя подозрительность (фактор L), то это в значительной мере снижает проявление альтруизма.

Характерным в этом отношении является профиль испытуемых с третьим типом альтруистического поведения. Для них свойствен низкий уровень контроля над аффективной сферой, то есть низкая волевая регуляция этой сферы (фактор Q₃), недисциплинированность (фактор G), высокая тревожность (фактор О), напряженность (фактор Q₄), большая подозрительность (фактор L). Все эти показатели позволяют сделать вывод о том, что у испытуемых с данным типом альтруистического поведения недостаточно устойчивы альтруистические установки, а это снижает побудительную силу данного механизма и его воздействие на развитие нравственного сознания личности.

Мы проследили также взаимосвязь выделенных типов альтруистического механизма и типов отношений испытуемых к окружающим (методика Т. Лири).

Обследуемым с первым типом альтруистического поведения присуще дружелюбие, тогда как испытуемым с третьим типом - агрессивность. И наконец, нами изучена зависимость альтруизма от типа социально-психологических установок личности в мотивационно-потребностной сфере (методика О. Ф. Потемкиной). Выявлено, что испытуемые с высоким уровнем альтруистического поведения (1-й тип) отличаются по преимуществу ориентаций на альтруистические ценности. Испытуемым со средним уровнем альтруистического поведения (2-й тип) присуща ориентация на результат в различных видах деятельности, в том числе и альтруистической. У испытуемых низкого уровня (3-й тип) наблюдается ориентация на процесс, то есть они могут откликнуться на помощь нуждающегося в ней человека, но не всегда способны довести начатое дело до конца.

Стены

Сами типы альтруистического поведения обеспечиваются выраженными индивидуально-типологическими свойствами личности. К ним, прежде всего, относятся волевые свойства, пластичность личности, гибкость в суждениях, способность эмоционально откликаться на внешнее воздействие, смелость, добросовестность. И напротив, проявление альтруистического поведения снижается, если у личности низкий волевой контроль над аффективной сферой, высокая ригидность, большая устойчивость отрицательных эмоций, излишняя подозрительность, направленность интересов на себя.

Таким образом, проведенный анализ полученных нами данных о взаимном влиянии типов альтруистического поведения и различных психологических свойств человека показал, что между ними существует тесная положительная связь.

Проведенный теоретический анализ и эмпирические данные позволяют заключить, что формирование и развитие альтруистической направленности личности особенно необходимо людям, работающим с людьми. При этом, говоря словами В. А. Сухомлинского, «следует начинать с элементарного, но вместе с тем и наитруднейшего - с формирования способности ощущать душевное состояние другого человека, уметь ставить себя на место другого в самых разных ситуациях… Глухой к другим людям останется глухим к самому себе: ему будет недоступно самое главное в самовоспитании - эмоциональная оценка собственных поступков» [22, с. 63].

Мы полагаем, что данное суждение можно адресовать и социальному работнику, от чуткости, отзывчивости, милосердии, сочувствия, сопереживания и жертвенности которого в определенной степени зависит здоровье и самочувствие подопечных.

Для развития альтруизма как качества личности у будущих социальных работников можно использовать такие формы работы, как тренинги, ролевые и деловые игры, анализ конкретных ситуаций, которые позволяют будущему специалисту в активном диалоге проявить свои личностные качества, при постоянной рефлексии откорректировать неприемлемые для будущей работы и сформировать те, которые в первую очередь окажутся востребованными.

Итак, альтруизм как бескорыстное служение людям, включающий в себя альтруистические потребности, установки и мотивацию, как показатель, определяющий в целом направленность личности, играет важную роль в профессиональной деятельности людей, занятых в сфере «человек - человек», а формирование и развитие данного качества является важной задачей каждого, готовящегося посвятить себя социальной работе.

Список литературы

1. Абраменкова В. В. Роль совместной деятельности в проявлении гуманного у сверстников дошкольников. - М., 1981.
2. Авдеева Н. Н. Понятие идентификации и его применение к проблеме понимания человека человеком // Теоретические и прикладные проблемы психологии познания людьми друг друга. - Краснодар, 1975. - С .6 - 7.
3. Асмолов А. Г. Деятельность и установка. - М., 1979.
4. Бобнева М. И. Социальные нормы и регуляция поведения // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. - М., 1976. - С. 144 - 171.
5. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. - М., 1968.
6. Божович Л. И., Конникова Т.Е. О нравственном развитии и воспитании детей // Вопросы психологии. - 1975. - № 3. - С. 78 - 93.
7. Гаврилова Т. П. О воспитании нравственных чувств. - М., 1984.
8. Додонов Б. И. Эмоциональные отношения, направленность и корреспондирующие свойства личности // Вопросы философии. - 1974. - № 6. - С. 3 - 10.
9. Додонов Б. И. Эмоции как ценность // Общественные науки. - 1979. - №. 4. - С. 131 - 133.
10. Леонтьев А. Н. Потребности, мотивы, эмоции. - М., 1971.
11. Леонтьев А. Н. Деятельность и сознание // Вопросы философии. - 1972. - № 12. - С. 129 - 140.
12. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М., 1975.
13. Макаренко А. С. О коммунистическом воспитании. - М., 1953.
14. Насиновская Е. Е. Исследование мотивации личности с использованием гипноза. - М., 1982.
15. Неверович Я. З. Роль эмоций в просоциальной мотивации поведения у детей: Тез. научных сообщений советских психологов к ХХ Междунар. психол. конф. - М., 1976. - С. 209 - 211.
16. Павлов И. П. Избранные труды. - М., 1951.
17. Петровский А. В. Еще раз об устойчивости личности, независимости и конформности. - Вопросы психологии. - 1975. - № 2. - С.58 - 62.
18. Славина Л. С. Роль мотива и способов поведения при выполнении школьниками общественных поручений // Вопросы психологии личности школьника. - М., 1961. - С. 386 - 406.
19. Соколова Е. Т. Проективные методики. - М., 1980.
20. Собкин В. С. К формированию представлений о механизмах процесса идентификации в общении // Теоретические и прикладные проблемы психологии познания людьми друг друга. - Краснодар, 1975. - С. 55 - 57.
21. Семке В. Я. Умейте властвовать собой, или Беседы о здоровой и больной личности. - Новосибирск, 1991.
22. Cухомлинский В. А. Рождение гражданина. - М., 1971.
23. Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. - М., 1986.
24. Чудновский В. Э. Нравственная устойчивость личности. - М., 1981.
25. Эфроимсон В. Родословная альтруизма // Новый мир. - 1971. - №3. - С. 6 - 20.
26. Якобсон С. Г. Анализ психологических механизмов регуляции этического поведения детей // Вопросы психологии. - 1979. - № 1. - С. 38 - 48.
27. Bergius R., Gunter R., Limbourg M. Bedingungen altruistischen verhaltens von 4 - 9 Jaringen Kindern // Bericht uber den 29. Kongress der DGf Ps. - Gottingen, 1974. - Bd. 2. - S. 153 - 156.
28. Hornstein H. Promovior From a Levinian perspective.- J. Of. Soc. Issues, 1972. - N. 28. - P. 191 - 218.
29. Jаrle M. Lerbuch der Sozialpsychologie. - Gottingen - Toronto-Zurich: Hogrife, 1975. - 558 s.
30. Karylowski J. Evaluation of othersactsasa funktion of self - other similarityandself - esteem. - Zeszyty, Maukowe Psycholodii Um, z.3 (Podred. J. Reykowskiego). - Warszawa, 1974. - P. 68 - 77.
31. Luck H. E. Prosoziaalis Verhalten Empirische Untersuchungen zur Hilfeleistung. - Koln: Pahl-Rugenstein, 1975. - 128 s.
32. Reykowski J. Nastawienia egocentryezne i nastawienia prospolecznie. - Egozentric and prosocial orientations // Osobowoca spoleznie zachowanie sie ludzi. Personality and the social behavior of man (Podred. J. Reykowskiego). - Warsawa, 1976. - S. 169 - 233).
33. Schwartz S. H. The Activation of personal norms and prosocial bechavior: Paperdeliwered at the conference on Mechanisms of Prosocial Behavior. - Warsawa, 1974. - 30 p.
34. Werbik H. Teorie der Gewalt. Eine neue Grundlage fur die Aggressionsforschung. - Munchen: Fink, 1974. - 206 s.

Антилогова Л.Н.,