ENG
         
hpsy.ru/

../../Одинокий верующий человек (III)

[1] [2] [3] [4]

III.

1. Второй Адам, подобно первому, с интересом всматривается в космос. Интеллектуальная любознательность побуждает обоих собраться с духом и обратиться к великой тайне бытия. Однако, в то время как первый Адам стремится к силе и власти и поэтому задает функциональный вопрос: "Как?", второй Адам простых функциональных вопросов не задает, а интересуется метафизическими аспектами. Он желает знать: Почему? Что это? Как это?

  1. Почему сотворен мир? Почему человек сталкивается с этой гигантской и беспристрастной системой предметов и событий?
  2. Каково назначение всего этого? Какая идея заложена в органической и неорганической материи, и что означает великий зов, который доносится до меня откуда-то из-за пределов вселенной, а также из моей собственной таинственной души?
  3. Кто неотступно следит за мной, независимо от моего желания или нежелания, и исчезает в бесконечности в то самое мгновение, когда я хочу встретиться с этим святым "Он", грозным и сокрытым? Кто есть Он, внушающий Адаму одновременно страх и счастье, смирение и сознание собственного величия? Кто есть Он, Которому Адам беспредельно предан и от Которого он бежит в страхе и трепете? Кто есть Он, неудержимо привлекающий к Себе сердце человека и в то же время решительно отталкивающий его? Кто есть Он, в Котором Адам видит великую грозную тайну, но также и первоначальную, самую ясную и понятную истину?

Кто есть Он. Которого мы одновременно знаем как Бога сокрытого и как Бога, открывающего Себя? Кто есть Он? Адам чувствует, как Он вдыхает жизнь и поддерживает жизнь, но при этом Он неизмеримо далек от всего?

В поисках ответа на этот тройной вопрос, второй Адам не пользуется функциональным методом, применяемым первым Адамом. Он не создает своего собственного мира. Вместо этого он хочет понять существующий и действующий мир, в который он введен. Поэтому он не прибегает к математизации явлений и концептуализации вещей. Он видит Вселенную в ее красочности, великолепии и величии и изучает ее с детской непосредственностью, со страхом и восторгом, свойственными ребенку, который ищет необычное и чудесное во всякой вещи и во всяком обычном явлении. В отличие от первого Адама, который относится к миру динамично и творчески, превращая данные чувств в мыслительные конструкции, второй Адам рецептивен в своем подходе и видит мир таким, какой он есть. Он ищет образ Божии не в математической формуле или законе природы, а в каждом луче, в каждом ростке и цветке, в легком порыве утреннего ветра и в тишине звездной ночи.Иначе говоря, второй Адам исследует не абстрактный научный мир, а непреодолимо прекрасный качественный мир, в котором у него есть тесная связь с Богом. Под метафорой, говорящей о том, что Бог вдохнул в человека дух жизни, в первую очередь следует понимать поглощенность человека Божественным, его истинное и живое переживание Божественного, а не Божественный потенциал или дар в человеке, определяемый как "подобие Божье"*.


* См. Рамбан к Бытие 1,1: И сказано, что Он вдохнул в ноздри его дыхание жизни, чтобы дать знать, что оно в нем не от основ... и не от некоего отдельно существующего разума происходит, но является духом великого Господа.



Второй Адам живет в преданности Богу. Экзистенциальное переживание "я" переплетено с сознанием связи с "Основой действительности", чьи следы он обнаруживает на извилистых путях мироздания.

2. Я уже говорил, что обоих Адамов в равной мере волнует тайна бытия, но различны их методы, когда они не щадя сил стараются найти путь к познанию этой тайны. Однако следует отметить, что общим является не только этиологический импульс и порыв, но также и цель и мотивация. Оба Адама хотят быть "человеками", то есть быть верными самим себе, быть тем, чем им повелел быть Бог. Совершенно очевидно, что они не могут стремиться к другому, потому что, как я уже отмечал, это их стремление лежит в основе всех человеческих порывов и находится в соответствии с Божественным замыслом творения, а всякая попытка человека заменить это стремление другим, будет резко противоречить воле Бога, которая заложена в природе человеческой. Итак, несоответствие методов вызвано не наличием разных целей, а различными толкованиями и пониманиями на пути к достижению общей цели. Оба Адама не соглашаются друг с другом в интерпретации этой цели. Идея "человечности", великое побуждение к действию, объясняется ими с разных точек зрения.

Первый Адам хочет освободиться от естественного замкнутого и неосмысленного существования, став существом с достоинством и величественным, способным властвовать над окружающей средой. В отличие от него второй Адам видит свою обособленность от природы и экзистенциальную неповторимость не в достоинстве, почете и величии, а в чем-то другом. По его мнению, иной образ жизни, посредством которого человек может найти самого себя, а это не всегда идентично с достоинством, но связано с избавлением. Нередко жизнь человека полна величия и власти, но все же он не удостаивается избавления. Космонавт-атеист, облетевший вокруг земли и сообщивший тем, кто его послал, что с ангелами не встретился, может претендовать на почет, потому что он - бесстрашный покоритель космического пространства. Но он неизмеримо далек от того, чтобы пережить избавление.

Чтобы точнее описать второго Адама, который не признает в достоинстве, почете единственной цели человеческих стремлений, прибавим следующее. Почет -категория социальная и поведенческая, отражающая не внутреннее экзистенциальное качество, а технику жизни, путь воздействия на общество, знание того, как обратить на себя внимание ближнего, дать почувствовать свое присутствие. У слов "кавод" (почет) и "ковед" (тяжесть) один корень. У человека почтенного есть "тяжесть", вес. Окружающие испытывают на себе его влияние. Поэтому почет измерим не внутренними свойствами человека, а его внешними достижениями. Каким бы прекрасным, благородным, одаренным ни был человек, его не оценят и не будут уважать, если ему не удастся применить на деле свои способности и дать почувствовать свою миссию в обществе посредством величественного творческого действия. Таким образом, почет может быть реализован только во внешнем жесте, помогающем внутренней личности достичь объективизации и истолковать, объяснить себя внешнему миру. Поэтому он обретается только человеком, которому есть что сказать. Который находит пути информативной связи с соседями, знакомыми и друзьями и вступает с ними в диалог, в котором есть не только слова, но также и действия. Почет связан с известностью, славой. Почет не бывает анонимным. Человек, способный распространить свою идею, может претендовать на почет. Человека, лишенного дара речи, когда его идея сокрыта в безмолвии внутренней личности, не назовут почтенным.

Поэтому первый Адам сотворен не один, а вместе с Хавой - мужчина и женщина возникли одновременно. Первый Адам жил в обществе, вместе с другими. Он существо общественное, общителен, устанавливает связи с ближним, подчеркивает художественную сторону жизни и отдает предпочтение форме перед содержанием, литературному выражению перед чувством, практическим достижениям перед внутренним намерением. Он наделен риторическим даром и даром общения, умеет использовать красивые слова, эффективные средства, внешние формы поведения, принятые в обществе, торжественную тишину. Зримый, ощутимый и открытый образ личности облачен величием и почетом. Первый Адам никогда не бывает одиноким. Человек одинокий не может обнаружить свою почтенность и величие, ибо это поведенческие социальные свойства. Первый Адам не был одинок даже в день сотворения. Он появился вместе с Хавой, и Бог говорил с обоими, как с неотделимыми друг от друга членами одной общины.

IV.

Община первого Адама, человека величественного, является естественной, она плод творческого социального действия, которое Адам совершает, полагая, что коллективная жизнь и деятельность отвечает его интересам*.


* Теорию общественного договора невозможно истолковать в хронологических терминах. Она не утверждает, что люди существовали вне рамок общества. Предшествование индивида обществу следует объяснять в понятийном плане: жизнь Робинзона Крузо возможна и оправданна этически. Наиболее важный практический вывод из этой теории заключается в том, что индивид или индивиды вправе покинуть существующее общество и основать новое. Это наложило свой отпечаток на революцию в Америке и Франции. Отсюда следует, что нет противоречия между описанием сотворения первого Адама и теорией общественного договора.


Эту общину я называю "естественной", потому что стремление к организованной деятельности здесь вызвано не потребностями и переживаниями духовного человека, сотворенного по образу Божьему, а инстинктивными биологическими движениями. Со стороны человека в качестве биологического существа, желающего выжить, это естественная реакция на грозный вызов внешнего мира. Действительно, в зародыше чувство сплочения, являющееся основой естественной общины, имеется у животных. Когда пасущиеся на лугу животные чувствуют опасность, то, охваченные инстинктивным страхом, они стараются быть поближе друг к другу, прижаться друг к другу, как будто физическое соприкосновение может предотвратить несчастье. Различие между человеком, устанавливающим связь с другими людьми, и животными, собирающимися в стадо, сводится к тому, что безмолвные твари реагируют механически и бессмысленно, в то время как разумный и красноречивый человек действует обдуманно и целеустремленно. Однако это различие не отвергает нашего предположения, что исконное стремление собраться вместе, чтобы противостоять опасности, является общим для животного и человека, как создания биологического.

Первый Адам столкнулся с вызовом, брошенным ему враждебным окружением, и поэтому он вынужден решать проблемы, с которыми невозможно справиться одному. Он должен действовать в содружестве с другими. Когда беспомощные индивидуумы понимают, какие трудности стоят перед действующими в одиночку, они собираются вместе, договариваются о взаимопомощи, подписывают договоры, создают товарищества и т. д.*


* Я прибегаю к теории общественного договора, чтобы наглядно представить здесь функциональный характер общины, основанной первым Адамом. Однако, я мог бы использовать для этого также и органические теории общества, подчеркивающие первенство общества по отношению к индивиду. Корпоративное государство - вероятно, первоначально - также имеет функциональный характер.


Естественная община возникла благодаря чувству беспомощности отдельного человека. Если первый Адам хочет трудиться, создавать и добиваться успеха, он должен объединиться с другими. Теория общественного договора отражает образ мыслей первого Адама, идентифицируя человека с его интеллектуальной природой и его творческой технологической волей и обнаруживая в человеческой жизни исключительно последовательность, закономерность и логичность. Для мыслителей эпохи просвещения человек не представлял собой проблемы. Для них он был чем-то простым и понятным. Они ценили человеческий разум и, к сожалению, даже поклонялись ему, и поэтому не замечали метафизической дилеммы и экзистенциального противоречия и абсурда, заложенных в ощущении человеческого "я". Они видели человека в его славе, но не сумели увидеть его в его трагическом положении. Они полагали, что индивид совершенен онтологически и экзистенциально отвечает требованиям*.


* Такая наивность в оценке роли человека присуща также марксистской философской антропологии.



Они, правда, признавали, что с функциональной точки зрения он обижен, хотя может, подобно Робинзону Крузо, преодолеть это. Если человек целостен онтологически, то ему чуждо переживание одиночества, потому что одиночество означает сомнение в собственной онтологической оправданности, ценности и логичности. Первому Адаму не было известно слово Бога, что "не хорошо быть человеку одному". Более того, даже если бы он услышал эти слова, то в контексте своего мировоззрения он отнес бы их не к одиночеству, которое является внутренним экзистенциальным переживанием, а к жизни в одиночку, что является переживанием практическим и внешним. Первый Адам, будучи представителем естественной общины, перевел бы эти слова на язык прагматических категорий, имея в виду не существование как таковое, а производительный труд. Если бы от него потребовали истолковать изречение, он сказал бы: "Не хорошо человеку трудиться одному". А слова "сделаю ему подспору" он, в соответствии со своей социальной философией, отнес бы к функциональному партнеру, который должен сотрудничать с Адамом и помогать ему в ею делах, планах и начинаниях. Для первого Адама Хава была не экзистенциальный сотоварищ, а партнер по работе, напарник. Первый Адам решил, что человек в одиночку не может добиться успеха, потому что преуспеть в жизни можно только в рамках общинных. Робинзон Крузо может самостоятельно обеспечить себя всем необходимым для существования, но он не может добиться успеха в жизни. Разделение труда, организованные усилия многих людей, собранный воедино жизненный опыт, коллективный дух бесконечною множества индивидов - все это поднимает человека над примитивным уровнем естественного существования, наделяет его ограниченной властью над окружающей средой. То. что мы называем цивилизацией, есть не что иное, как сумма коллективных усилий тысяч поколений. Полому естественная община, сформированная первым Адамом, представляет собой общину тружеников, которая успешно занимаемся производительной деятельностью, распределением и потреблением материальных и духовных продуктов.

Коэлет описывает установление связей и объединение, согласно концепции первою Адама: "Двое лучше, чем один, ибо есть им воздаяние доброе за труды их. Ведь если упадут, один поднимет другого, но если одинокий упадет, нет второго, чтобы поднять его". Естественная община первого Адама делает более реальными его шансы на успех, но не поднимает на более высокую ступень его экзистенциальный опыт, потому что последний не нуждается в избавлении или катарсисе. Первый Адам чувствует себя увереннее и лучше в обществе Хавы - с точки зрения практической, а не онтологической. Он ни в коем случае не допустит, что с отологической точки зрения не может существовать без Хавы. Адам и Хава трудятся вместе и вместе стремятся к достижению цели, но они не существуют имеете. Онтологически они не принадлежат друг другу. У каждого из них есть сознание "я" и нет сознания "мы". Разумеется, они общаются друг с другом. Но коммуникативная связь установлена между двумя внешними личностями, занимающимися трудом, стремящимися к успеху и говорящими стереотипами и избитыми фразами, а не между двумя душами, неразрывно связанными друг с другом. Каждый из них говорит на своем собственном языке. Глубинные личности не связаны друг с другом. "И благословил их Бог. и сказал им Бог: Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и овладейте ею. И властвуйте над рыбой морской и над птицей небесной, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле".

Творец предоставил мужчине и женщине действовать вместе, чтобы действовать успешно. Однако от них не требуется жить в полном согласии и гармонии, чтобы внести чистоту, избавление и святость в свое существование.

V.

1. Теперь, когда мы охарактеризовали величественного Адама как индивида и как члена трудовой общины, обратимся ко второму Адаму в его двойной роли - как одинокого индивида и как человека, преданного особой общественной идее.

Есть два основных различия между почетом и очистительным избавлением:

1) Быть объектом избавления, в отличие от "быть почитаемым", - это сознание онтологическое, не внешнее случайное свойство среди других атрибутов бытия, но особая форма бытия как такового. Жизнь, в которую вошло избавление, существенно отличается от жизни, избавления не знающей. Нет необходимости во внешнем проявлении состояния избавления*.


* Алахическое требование, касающееся "человеческого достоинства", относится как к общественным, так и к частным поступкам. В Б'рахот (19, 2) рассматривается вопрос об общественных проступках, как, например, появление обнаженного человека в общественном месте, а в Шабат (80, 1) и Эрувин (41, 2) рассматривается недостойное поведение в частной жизни. По всей вероятности, решающим фактором является здесь характер поступка. Определенное действие, как например обнажение, является недостойным, если оно совершается на глазах у всех, в то время как другое действие, например отсутствие личной гигиены, является предосудительным повсюду. Этот алахический подход не противоречит нашему мнению, что честь суть общественная категория и что отшельник не в состоянии полностью воплотить ее в жизнь.



Даже отшельник, которому не представляется случая выявить достоинство, может вести жизнь, в которой присутствует избавление. Очистительное избавление переживается в тайниках глубинной личности, оно выходит за рамки отношений между "я" и "ты" (пользуясь терминами экзистенциализма) и проникает в наиболее сокрытые пласты обособленного "я", которое признает себя существом единичным. Воплощенное в личных эмоциональных категориях, избавление выражается в аксиологической уверенности. Человек чувствует, что его жизнь наделена смыслом и ценностью и имеет своей опорой нечто устойчивое и неизменное.

2) В отличие от почета очистительное избавление достижимо не посредством овладения природой, но только путем овладения самим собой. Жизнь "избавленная" неизменно является упорядоченной. В то время как "почетное" существование есть удел величественного человека, смело идущего вперед и бесстрашно выступающего против природы, более низкой ступени бытия, - избавления можно удостоиться лишь тогда, когда смиренный человек делает шаг назад, чтобы подчиниться Всевышнему и Всеистинному. Первому Адаму Бог повелел неуклонно идти вперед, второму Адаму Он повелел отступать. Первому Адаму велено властвовать, наполнять землю и овладевать ею; второму Адаму велено служить, его Бог поместил в саду Эденском, чтобы "обрабатывать и охранять".

Подчиняя себе природу, человек обретает почет. Когда же он сам бывает подчинен Творцом природы, он удостаивается избавления. Почет приходит к человеку на вершине успеха, а избавление - в глубинах кризиса и поражения: "из глубин воззвал я к Господу". Писание прямо говорит, что второй Адам сотворен из праха земли, потому что знание этого является неотъемлемой частью переживания его собственного "я". Второй Адам никогда не забывал о том, что он всего лишь горсть праха*.


* Алаха связывает страдание с человеческой способностью к самообновлению и преобразованию. Столкновение человека со злом и муками должно в конечном итоге привести его к великому деянию возвращения-покаяния. "В беде твоей, когда постигнут тебя все эти предсказания, в грядущие времена возвратишься ты к Господу, Богу твоему, и будешь в Его голосу" (Второзаконие 4, 30).


2. Второй человек должен почувствовать свое поражение тотчас после того, как достиг наибольшего успеха: обнаружил свою человеческую природу и идентичность. Сознание собственною "я", обретенное благодаря стремлению к жизни "избавленной" и надежной а это требует от нею немалых усилий - выдвигает антитезис: сознание собственной исключительности и онтологической несочетаемости с другими. Внезапно второй человек обнаруживает, что он одинок, ибо он сторонится мира с грубым и инстинктивно-механическим состоянием внешнего бытия и в то же время не сумел объединиться с разумными целеустремленными существами, живущими в том новом мире, в который он вступил. Чем дальше продвигается он навстречу избавлению и в развитии своей личности, тем больше крепнет в нем трагическое сознание обособленности и единственности, одиночества и неуверенности. Он борется за обнаружение своей принадлежности, потому что он страдает от неуверенности, всматриваясь в застывший мрак единообразия и невосприимчивости, он смотрит на нечто лишенное смысла, не встречая ответного взгляда, он смотрит молча, оставаясь незамеченным. Второй Адам входит в мир многообразия и перемен, где чувство неуверенности выражается в том. что понятие "человек" соответствует удивительной, редкой и непередаваемой действительности, здесь взгляд встречает ответный подозрительный взгляд, в действительности, тле он смотрит и на него самого смотрят в замешательстве. Кто знает, какое одиночество мучительнее: одиночество человека, который всматривается в безмолвный космос, в темное пространство и монотонную драму, или же одиночество человека, который молча обменивается взглядами с ближним? И кто чувствует большее одиночество: первый астронавт, высадившийся на Луне, перед которым открылась странная, фантастическая и устрашающая панорама, или человек, увлекаемый толпой, который обменивается со знакомыми новогодними пожеланиями. Второй Адам все еще одинок. Он отделяет себя от своего окружения, на которое направлен его интеллектуальный взгляд. "И нарек человек имена всякой скотине и птице небесной, и всякому зверю полевому". Он гражданин нового мира, мира человека, но у него нет товарища, с которым он мог бы установить связь, и поэтому он испытывает экзистенциальную неуверенность. Существование женщины, сотворенной вместе с первым Адамом, также не могло изменить этого положения, если бы не возник новый вид товарищества. В этот решающий момент, если Адам хочет полностью осуществить свое стремление к избавлению, он обязан совершить действие, которое приведет к обнаружению товарища, такого же единственного в своем роде и особенного, как он сам, они установят взаимосвязь и вместе создадут общину. Однако, поскольку это действие является частью избавительного процесса, оно связано с жертвами. Ибо поражение - это путь к достижению полного избавления. Такое новое товарищество достигается не благодаря покорению, а благодаря отказу и отступлению. "И навел Господь Бог сон на человека". Адам был сломлен и побежден, и в поражении своем он обрел товарища.

Вновь с очевидностью обнаруживается противоречие между двумя Адамами. Первому Адаму ничем не пришлось пожертвовать ради сотворения женщины, его подруги, в то время как второму Адаму пришлось отдать часть от себя самого, чтобы приобрести товарища. К созданию общины первый Адам подходит с точки зрения эгоистической пользы, что исключает жертвы. Для второго Адама общение и создание общины являются актами избавительными и связанными с жертвами.

Поэтому в обстановке кризиса и бедствия зарождается новый тип общины - община верующая, достигшая полного воплощения в завете между Превечным и Авраамом*.


* Описание первого греха в Торе - это история человека верующего, который вдруг понял, что веру можно использовать для достижения величия и славы, и вместо того, чтобы совершенствовать общину завета, он предпочитает создать общину политическую и утилитарную, используя при этом непосредственность и безусловную поддержку масс в стремлении к целям материальным и не связанным с заветом. В истории религии есть немало примеров осквернения завета.


3. Община, основанная на вере и завете, в отличие от естественной трудовой общины, истолковывает Божественное речение "не хорошо быть человеку одному" не в утилитарных, а в онтологических категориях: не хорошо быть человеку одинокому, где ударение ставится на "быть". На уровне общины, основанной на вере, бытие ни с чем не сравнимо, потому что "быть" не равняется "трудиться и производи гь" (как пола! ает исторический материализм). "Быть" не есть то же, что "мыслить" (как пыталась убедить классическая традиция философского рационализма, достигшая апогея в грудах Декарта и Канта). "Быть" не исчерпывается также страданием (как утверждал Шопенгауэр) или наслаждением, получаемым от воспринимаемого чувствами мира (по мнению нравственного гедонизма). "Быть" - это глубокое и единственное в своем роде переживание, знакомое только второму человеку и не связанное с какой бы го ни было функцией или действием. "Быть" означает быть единственным, особым и отличным от других, и поэтому означает также быть одиноким. Ибо чем вызвано чувство неуверенности, если не сознанием своей уникальности и исключительности. "Я" одинок и переживает онтологическую незавершенность и случайность, потому что нет другого, живущего как "я", и потому что образ жизни "я" неповторим, неподражаем, и другие вести его не могут.

Поскольку одиночество отражает сущность жизненного опыта "я" и поскольку оно не является случайной формой, случайным действием или внешним достижением - что характерно для естественной трудовой общины и успеха, достигаемого в сотрудничестве, - оно способно освободить второго Адама от такого состояния. Поэтому, как я уже говорил, второй Адам обязан стремиться к общине иного типа. Дружеское общение, к которому стремится второй Адам, не может быть обретено ни в условиях обезличенной армейской региментации, ни в условиях координации сборочного конвейера бездушной политической бюрократической общины. Он стремится к новому виду товарищества, которое можно найти в экзистенциальной общине. В ней объединяются не только руки, но также и жизненный опыт, здесь слышен не только ритмический стук конвейера, но также и биение сердец, жаждущих экзистенциального дружеского общения, благожелательности и переживающих величественную связь с верой. Там одна одинокая душа находит другую душу, которая страдает от одиночества и безоговорочно связана с верой.

VI.

Здесь становится ясным основное различие между естественной общиной первого Адама и общиной второго Адама, которая основана на вере и завете. Первая суть община с практической заинтересованностью, движимая стремлением к успеху и победе и всегда состоящая из двух членов "я" и "ты", которые сотрудничают ради достижения своих целей. Присоединяясь к общине, новый член перестает быть анонимным "он" и превращается в "ты" известного и входящего в общение. Община второго типа суть община, связанная обязательствами, возникшая в обстановке бедствия и поражения и состоящая из трех членов: "я", "ты" и "Он"; при этом "Он" является источником всякой действительности, и в Нем все восстанавливается и поэтому находит свое избавление. Первый Адам встретился с Хавой самостоятельно, второй Адам встретился с ней благодаря посредничеству Бога, Который повелел ему соединиться с Хавой в экзистенциальной общине, формируемой посредством самопожертвования и страдания, и в ней становится членом Сам Бог. Бог никогда не бывает вне общины, основанной на завете. Он всегда вместе с человеком и причастен к его существованию. Конечное и бесконечное, ограниченное во времени и вечное, сотворенный и Творец объединены в одной общине. Они связаны друг с другом и существуют вместе*.


* "С ним Я в беде" следует понимать в перспективе такой общины, которая связывает Бога с судьбой своих членов. См. Санедрин 46а; Йерушалми, Сука 4, 3.



Элемент единения Бога и человека является необходимым для общины, основанной на союзе, ибо действительность союза опирается на юридически-алахический принцип свободных переговоров, обоюдного принятия обязанностей и признания равных прав обеих сторон, объединенных союзом*.


* Вручение Торы на горе Синай - это результат свободных переговоров между Моше и народом, который согласился подчиниться воле Превечного. Алаха, говоря о Синайском и Моавитском заветах, пользуется категориями и терминами, применимыми ко всякому гражданскому союзу. В Талмуде (Шабат, 88а) находим, что Превечный совершил действие принуждения на Синае. Однако это не противоречит нашему тезису, ибо в виду имеется действие, совершенное после того, как накануне, пятого сивана, согласно хронологии Раши (основанной на Мехшъте), завет был заключен по доброй воле. Рамбан не согласен с Раши и придерживается мнения (которое также имеется в Мехилъте), что завет был заключен седьмого сивана, то есть на следующий день после ультиматума. Но он также вынужден признать, что народ обязался подчиниться воле Превечного еще до откровения, как это становится ясным из восьмого стиха 19 гл. кн. Исход. Рамбан не согласен с Раши в том, что касается формального утверждения союза, о чем говорится в кн. Исход 24, 3-8. Итак, принуждение относится не к заключению завета, а к его исполнению.
По всей вероятности. Бог требует от общины принять два обязательства. Одно из них общее: подчиниться воле Превечного - когда община еще не познала характера обязательства. Другое специфическое: это обязательство по отношению к каждому закону в отдельности. Второе обязательство было принято по принуждению.
Смысл внесения фактора принуждения в великий Синайский завет, казалось бы в противоречие тому, что говорит Писание, заключается в следующем: человек чувствует, что Бог р уждает его и покоряет его даже тогда, когда он действует добровольно, как свободный человек.


Обе стороны, вступающие во взаимосвязь завета, наделены неотъемлемыми правами, которые отменяются только с общего согласия. Парадоксальное переживание свободы, взаимности и "равенства" во встрече с Богом служит основой для понимания общины, основанной на вере и завете. В общине завета Бог представляется нам в качестве друга, члена общины. Разумеется, в рамках этой общины Бог выступает также в качестве наставника, руководителя и пастыря. Однако руководитель здесь неотделим от общины, учитель - от учеников, а пастырь никогда не покидает своего стада. Все они принадлежат к единому целому. Завет привлекает Бога к обществу людей веры. "Бог, пред Которым ходили мои отцы, Авраам и Ицхак, Бог, Который пасет меня с тех пор, как существую, и до сего дня" (Бытие 48, 15). Бог был для Яакова пастырем и другом. Община, основанная на вере и завете, обнаруживает себя в трехстороннем единстве: "я", "ты" и "Он"*


* См. Левит 26,12; Сифра и Раши.


Соловейчик И.,

Примечания.
1. Это издание книги Рабби Иосефа Дов а-Леви Соловейчика «Одинокий верующий человек» в переводе на русский язык осуществлено обществом по распространению еврейской культуры - "АМАНА". Заказать эту книгу и другие издания "АМАНЫ" можно по адресу: п.я. 7791, Иерусалим, 91074, Израиль
2. Оригинал электронной версии книги, комментарии и предисловие - на сайте Института изучения иудазма в СНГ под руководством раввина Адина Штейнзальца
3. Публикуется с любезного разрешения администрации сайта Института изучения иудаизма в СНГ

См. также
  1. C. Кьеркегор. Страх и трепет
  2. Институт изучения иудазма в СНГ под руководством раввина Адина Штейнзальца
  3. Соловейчик И. Одинокий верующий человек
  4. Соловейчик И. Молитва как диалог