публикации/авторы/Карданова М.В.

Особенность проблемы смысла жизни заложена уже в самой ее формулировке, разводящей (или сводящей), а вернее, ставящей эти два понятия в положение взаимного поиска. Смысл и жизнь: жизнь, которая должна обрести смысл, и смысл, находящий свою предметную реализацию в жизни. Каким образом происходит их взаимное «оплодотворение», имеет ли оно врожденный или приобретенный, дея-тельностный характер? Эта смысложизненная дихотомия напоминает проблему добродетели у Платона. Если добродетель является врожденной, то зачем ее воспитывать? Если же она приобретается обучением и не дана от природы, какой смысл наказывать за ее отсутствие? Ведь неспособность к чему-либо, как природный недостаток, не может быть подвергнута общественному осуждению (Платон, 1968). Если ли в самой жизни смысл, который следует открывать и развивать, или он накладывается и приходит извне, как социально-психологическая оценка, экспертиза человеческого существования, как требование личностной самоидентификации на стыке общественного и индивидуального. Интересен в этой связи миф о происхождении человека, рассказанный Протагором в одноименном платоновском диалоге. Согласно ему, неумение жить сообща поставило людей на грань вымирания, несмотря на то, что благодаря Прометею они научились поддерживать свое физическое существование. Тогда Зевс повелел ввести среди людей стыд и правду, чтобы каждый был лично к ним причастен. Эта причастность, однако, не означала, по мнению участвовавших в разговоре философов, актуальной наличности этих нравственных (как и прочих) качеств в каждом отдельном человеке, а лишь всеобщую возможность их обретения в результате напряжения всех внутренних и внешних сил: «Жизнь, что судьба мне дала, потому я не трачу впустую / Ради надежды тщетной найти средь людей совершенство…» (Платон, 1968, с. 233).