ENG
         
hpsy.ru/

../../Хайдеггеровское понимание стресса в психотерапевтической практике

Появление на просторах русскоязычного пространства перевода «Цолликоновских семинаров» Ирины Глуховой позволило встретиться с важными и значимыми для психотерапевтической практики идеями знаменитого философа.

За прошедшее, после прочтения этой книги, время в моей практике постепенно произошли изменения, так как многие мысли философа дали возможность по-другому посмотреть на трудности, с которыми приходили и приходят в терапию клиенты. Хайдеггеровское понимание стресса, раскрывающееся в «Цолликоновских семинарах», высветило иное значение этого понятия.

До знакомства с идеей великого философа мне было известно лишь одно значение стресса, которое использовал в свое время Ганс Селье. По мнению Хайдеггера, «многозначность названия "стресс" указывает на многогранность вещи, так что если мы хотим оставаться соразмерными этой вещи, нам следует принимать во внимание необходимую многозначность высказываний, а не расценивать это как недостаток» 1. Философ обращал внимание на то, что слова и понятия в точных науках могут иметь иной характер, нежели в философии.

Действительно, если определять стресс с точки зрения естественно-научной парадигмы, то это будет означать неспецифическую (общую)реакцию организмана воздействие (физическое или психологическое), нарушающее его гомеостаз, а также соответствующее состояние нервной системы организма (или организма в целом). И ощущаться стресс будет, как напряжение, давление, нагрузка. Следовательно, возникнет потребность осуществить приспособительные функции и, тем самым, восстановить нормальное равновесное состояние организма, т.е. гомеостаз.

Некоторые направления современной психологии и психотерапии предлагают различные способы совладания со стрессом. Это могут быть телесные практики (упражнения на расслабление, на дыхание, на мобилизацию ресурсов организма, концентрацию энергии). А с помощью поведенческих навыков может происходить обучение наиболее адекватным способам поведения в стрессовой ситуации. Эти способы могут помочь человеку справиться со стрессом. Но достаточно ли этого? Ведь человека, при таком взаимодействии в терапии, не спрашивают: «кто он есть и как он есть», а вместо этого, по словам Хайдеггера, «его с самого начала представляют, исходя из того, что мир поддается техническому манипулированию»2. Если при желании помочь мы все время ведем речь о функционировании чего-то, а не об экзистировании, то Dasein(у) не оказывается никакой помощи. А цель, по мнению Хайдеггера, состоит именно в этом. И тогда, какой опыт для своей жизни человек выносит из терапии? Только лишь опыт эффективного избавления от стресса? Управление собой - мыслями, чувствами, телом - в стрессовой ситуации? Обретает ли он понимание того, что и как в его жизни произошло и происходит?

С точки зрения Хайдеггера «стресс подразумевает требование, и, притом, прежде всего - избыточное требование… Если мы, вместо того, чтобы говорить о стрессе, говорим о требовании, то это не просто какое-то другое название. Слово «требование» сразу же переносит вопрос в область экстатического человеческого бытия»3, т.е. в область, где к нам что-то обращается. Условием возможности требования является наша способность быть позванным.

Откуда же это требование обращено к экзистирующему человеку? Хайдеггер говорит, что из мира, в котором человек повседневно пребывает и куда он брошен. Стресс принадлежит конституции человеческой экзистенции, определяемой брошенностью. Стресс - это экзистенциал, который связан с феноменом падения.

Мы брошены в мир, т.е. мы находимся в конкретном историческом времени, в конкретном городе, конкретной семье. И большинство из нас, людей, значительную часть времени проводит в мире работы и социума, не осознавая возможностей собственного бытия. Нередко озабоченность человека своим местом в социальной иерархии и интерес к своему социальному статусу обусловливают его подчинение «другим»: человек должен делать то, что одобряют и требуют «они». Люди часто попадают под влияние некоего людского мнения. Им бывает любопытно посмотреть что-то, но не для того, чтобы понять увиденное, а только чтобы видеть. Причем, каждый раз что-то новое, а затем «скакнуть» от него опять к новому. И это, по словам Хайдеггера, позволяет «забыться в мире» и «не пребывать при ближайшем». Люди ищут «непокоя и возбуждения через вечно новое и через смену встречающего»4. А также стремятся к безмятежности. Людям очень важно «следить друг за другом, как они себя поведут, что на это скажут». Хайдеггер писал о «безразличном другрядом-с-другом, но напряженном двусмысленном друг-за-другом-слежением, о тайном взаимоперехвате. Под маской друг-за-друга разыгрывается друг-против-друга»5.

Такое растворении в бытии при… Хайдеггер определяет как потребность в публичности людей. Он пишет: «Присутствие от себя самого, как собственной способности - быть-самостью, ближайшим образом всегда уже отпало и упало в "мир". Упадшесть в "мир" подразумевает растворение в бытии-другс-другом, насколько последнее ведомо толками, любопытством и двусмысленностью»6.

Такой способ бытия является неаутентичным, но люди считают, что ведут «полную и подлинную жизнь», в которой есть успокоенность и все состоит «в лучшем порядке». Хайдеггер пишет, что соблазнительное успокоение ускоряет падение. Человек отчуждается от самого себя и запутывается, и в результате, по словам Хайдеггера, «присутствие срывается из него самого в него самого, в беспочвенность и ничтожество несобственной повседневности»7.

Но падение в неаутентичный способ бытия, поглощенность повседневной рутиной необходимы, чтобы не сталкиваться с ужасом бытия в аутентичном состоянии. Человеку действительно трудно уметь быть, открыто предъявляя себя миру, борясь с собой и выстаивая в собственной тревоге, а не убегать от не-по-себе в люди, в успокоено-освоенное бытие. Ведь в глубине души человек всегда знает, что - его, а что - нет, но нередко боится себе в этом признаться, убегая от встречи с этим знанием. Убегает от самого себя как умения быть собственно собой. И попадая в стрессовую ситуацию, человек поскорее хочет избавиться от этой тяжести, от напряжения, от давления, которые ему так сложно переживать. Будучи в терапии, человек ожидает помощи, совета, готов выполнить любые рекомендации, чтобы вернуться в комфортное состояние.

Хайдеггер предлагал совсем по-иному рассматривать значение понятия «стресс»: это требование, обращенное к некой позванности, и соответствование. В «Цолликоновских семинарах» философ говорил, что «требование (правильно понимаемый стресс) должно измеряться совсем другой меркой, а именно тем, как мы заранее соответствуем требованию и способны соответствовать, т.е. тем, как определяется наше экзистирующее отношение к миру, человеку рядом с нами, к самим себе»8.

В стрессе человек чем-то затронут, затребован, повседневно пребывая в мире. Хайдеггер говорил о том, что стресс «постоянно ориентирован на ситуацию, т.е. на фактическое бытие-в-мире, в которое экзистирующий человек не просто от случая к случаю попадает, а в котором он, напротив, сущностно, а потому и постоянно, всегда уже находится»9. И это может быть в сфере бытиядруг-с-другом, где один человек бросает вызов другому.

Приведу пример из собственной практики. Мы работаем с клиенткой, ей 43 года. Она не имеет собственной семьи, детей. Живя с мамой и сестрой, находится с ними в достаточно непростых отношениях. Все, что у нее есть в жизни- это работа. Основная трудность клиентки последние несколько месяцев - это нахождение в постоянном напряжении от конфликтной ситуации на работе. Этот конфликт тяжело ею переживался, так как был связан с отношениями с начальницей. Клиентка воспринимала эти отношения как враждебные, выражающиеся в несправедливых требованиях и придирках. Сравнивая нынешние отношения с теми, которые были с прошлым руководством (а они были теплыми и доброжелательными), она не могла понять, за что к ней такая, по ее словам, необъективность.

В процессе терапии мы обнаружили, что за недовольством и напряжением находятся боль и обида на начальницу за то, что та отвергла попытки моей клиентки сблизиться с ней, установить дружеские отношения (и это связано с детской историей клиентки, с отношениями с мамой). Сильное напряжение от такого взаимодействия и одновременно страх поменять место работы (а она работала в этой организации более 20-ти лет) заставляли клиентку чувствовать себя в тупике. Это переживалось ею, как абсолютная несвобода. Сама мысль о выборе заставляла ее переживать еще большее отчаяние. Мое предложение рассмотреть эту ситуацию как некое требование к ее жизни сначала вызвало растерянность и недоумение. Она была сосредоточена лишь на том, чтобы совершить единственно правильный выбор: уйти или остаться. Но, ходя по «замкнутому кругу», не решалась ни на то, ни на другое, оставаясь в тревоге и напряжении. Когда ей все же удалось начать отвечать на вопрос: «Чего же от нее требует эта ситуация?», ее взгляд на свою жизнь стал шире. Для нее открылись иные горизонты собственной жизни, то, с чем ей очень не хотелось сталкиваться: одиночество, отсутствие теплых отношений с близкими людьми, бессмысленность.

Мы и сейчас продолжаем терапию. Клиентка и сейчас остается в сомнениях, что ей выбрать. Но она по-другому переживает себя в этом выборе. Нет тупика и переживания отчаяния, но есть попытка научиться умению быть в трудной для себя ситуации, в отношениях со мной и со своей жизнью. И чем больше она «упражняется в некоем умении-быть», тем быть становится легче: обнаруживаются новые смыслы данной ситуации, появляется понимание того, как она попадает в тупик, что с ней происходит в этот момент и как она уже может из него выбираться, т.е. на что в себе может опереться. Она поднимает такие вопросы, как: «Чего вообще я хочу в жизни?», «Каковы мои ценности?», «Что значит для меня быть-с-другими?», «Что значит изменять свою жизнь? Изменить работу?».

Возвращаясь к разности понимания стресса, важно еще раз отметить, что, с естественно-научной точки зрения, избавление от стресса должно вести к восстановлению гомеостаза и успокоению, а с точки зрения Хайдеггера, стресс - это определенный объем нагрузки, воздействующий как сохраняющий жизнь.

Эту идею можно проиллюстрировать еще одним примером. Клиентка, женщина 27 лет, пришла в терапию с переживанием панических атак и неудовлетворенностью жизнью. Она не работала, сидела дома с маленьким ребенком. У нее были сложные отношения с мамой, от которой клиентка зависела эмоционально и материально. Также она находилась на грани развода с мужем, но боялась сделать этот шаг, так как не знала, как будет жить дальше.

Она чувствовала себя неуверенной, слабой, несвободной. Главным для нее было желание чувствовать себя спокойно и комфортно. На протяжении полутора лет терапии она все больше понимала свою жизнь и то, как она есть в этой жизни. И постепенно клиентка начала менять свое отношение к себе и к близким людям. Она стала совершать решительные шаги. Развелась с мужем, заняла более четкую и удовлетворяющую ее позицию в отношениях с мамой, панические атаки больше не повторялись.

В конце осени прошлого года клиентка пошла на работу и начала переживать сильный стресс: во-первых, она не работала несколько лет, воспитывая дочь; во-вторых, она попала в большой коллектив людей, взаимодействие с которыми вызывало у нее тревогу, напряжение, неуверенность и сомнения.

Делясь своими мыслями и чувствами, ей казалось, что она как будто сделала в своей жизни шаг назад. Тревога была столь велика, что у нее начали возвращаться предпанические, как она их называла, состояния. Опираясь на идею Хайдеггера, я предложила клиентке посмотреть на эту ситуацию как на требование, на вызов ей и ее жизни. И как она может ответить на это требование? Клиентка определила для себя, что эта ситуация требует от нее решимости, твердости собственной позиции, когда другой пытается проявить агрессию по отношению к ней. И это требование можно расценить как проверку ее ценностей и самоуважения.

В процессе поиска ответа на требование ситуации, поддержкой для клиентки была мысль о том, что если бы ее маленькая дочка была взрослой, она могла бы гордиться своей мамой. Последние несколько месяцев стали самыми динамичными в нашей терапии. Эта постоянно присутствующая идея об обращенном к клиентке требовании и поиск ответа на него подняли терапию совсем на иной уровень. Клиентка уже не стремилась к успокоению и равновесию, она почувствовала вкус жизни, внутреннюю силу и устойчивость, благодаря чему приняла достаточно смелое решение совместно с другом открыть собственное дело. Сейчас, в завершении терапии, она принимает свою жизнь, в которой есть место определенному объему нагрузки и присутствует тревога, «сохраняющая жизнь» и делающая ее наполненной

Говоря о многозначности понимания стресса, Хайдеггер в «Цолликоновских семинарах» рассматривал феномен освобождения от нагрузки, который также может быть или стать нагрузкой. Он говорил: «Мы всегда каким-то образом востребованы, к нам что-то обращается. Освобождение от нагрузки - это не просто отрицание бытия-востребованным в том смысле, что всякое требование упраздняется… Освобождение от нагрузки дано внутри и на основании всегда-бытия-востребованным»10.

Нередко в терапию приходят клиенты, которые говорят, что потеряли смысл жизни, чувствуют пустоту, растерянность, ненужность. Например, это может быть человек, ушедший на пенсию, но имеющий достаточно сил, знаний, опыта и желания делиться этим опытом. Но у него уже нет такой возможности. Или женщина, у которой выросли и разъехались дети, бывшие смыслом ее жизни, которым она была нужна, пока они были маленькими. Эти люди понимают, что в них уже не нуждаются, но они «остаются вверенными требованию». Хайдеггер пишет: «Вверенность требованию этим не отменяется. Но как раз продолжает сохраняться, хотя и как неисполненная, пустая, и как таковая становится непривычным, а потому чрезмерным требованием ("депрессия освобождения")»11.

Еще один пример из практики. Клиент 25 лет, пришел в терапию, жалуясь на невозможность спокойно есть из-за постоянных спазмов в горле, мешающих ему глотать пищу. В тот период в его жизни было много событий, заставляющих его переживать сильную тревогу, стресс. Напряжение было связанно с непростыми отношениями в родительской семье, с неудовлетворенностью местом работы и должностью. Но самым сложным вопросом для него были отношения с девушкой и мучительный выбор: расставаться или нет. Они были вместе 2 года, строили планы по созданию семьи, но клиент был в сильных сомнениях, так как в этих отношениях он чувствовал себя несвободным.

В процессе терапии он смог многое понять и изменить в жизни: решился поменять работу, стал более устойчив в отношениях с мамой. Но к самому сложному выбору - оставаться в отношениях или нет - он шел очень долго. Через их переосмысление он многое понял про себя, про свои потребности, про нереалистичные ожидания от девушки и от брака вообще. Важным ориентиром на этом пути было обнаружение связи его симптома и того напряжения, которое он испытывал рядом с девушкой. Чем больше он продвигался по направлению к собственной аутентичности, тем напряженнее становились отношения. Изнуряющие попытки услышать и понять друг друга ни к чему не привели, и клиент с девушкой приняли решение расстаться. И это стало сильным стрессом для него.

Сейчас он описывает свои переживания одновременно как свободу и пустоту. Радость освобождения переплетается с тревогой одиночества. Впервые в жизни он так явно переживает это чувство, при этом сейчас, как никогда ранее, он близок к себе. «Одиночество возвращает присутствие из его падения и показывает ему собственность и несобственность как возможность его бытия»12, - писал Хайдеггер. Для клиента больше не требуется постоянное бытие-востребованным в этих отношениях. Иными словами, речь идет о привации бытия-востребованным, а это переживается как сильнейшая нагрузка, как стресс. Мы продолжаем работу, и он продолжает свой путь к себе, к пониманию бытия в изначально принадлежащем ему умении-быть-в-стрессе.

Еще один пример. В моей практике была клиентка 58 лет. Некоторое время назад она ушла на пенсию. Всю свою жизнь она проработала в школе. У нее нет семьи, детей, и смысл ее жизни был в работе, учениках. Она тяжело переживала свой уход с работы. Ее самая большая боль - это то, что она уже не может отдавать знания, любовь, тепло детям. Она говорила о своей ненужности. Это переживалось как лишение причастности к миру, отсутствие поддержки в нем. Переживая свою беспомощность, она ждала от меня совета, как ей дальше жить. Но действительно ли совет нужен был ей? Или она ждала от меня понимания, поддержки? Или того, чтобы я позаботилась о ней? И какая забота ей нужна? Снять с клиентки «заботу» и «поставить себя в озабочении на ее место, ее заменить?»13. Помочь ей снять с себя свой груз, приняв ответственность за ее жизнь на себя, отвечая вместо нее на требование, которое бросает ей жизненная ситуация? Или, как пишет Хайдеггер в «Бытии и времени»: «…заступничать за нее в ее экзистенциальном умении быть, чтобы не снять с нее "заботу", но собственно таковую ее вернуть. Т.е., помочь ей стать в своей заботе зоркой и для нее свободной»14.

И это всегда непросто. Непросто клиентам быть готовыми отвечать на требования жизненной ситуации и на тот вызов, который брошен им в терапии. Но и терапевту бывает непросто отвечать тем вызовам, которые порой бросают клиенты.

Сталкиваясь с трудностями в работе с клиентами, испытывая тревогу, напряжение, я спрашиваю себя: «Что требует эта ситуация от меня сейчас? Чего я не обнаруживаю? Открыта ли я своим чувствам по отношению к этому клиенту? Вижу ли я реалистично его и наши отношения? Не навязываю ли ему свои ценности и жизненные установки? Как мне обходиться с сомнениями и неуверенностью? Есть ли место правде в наших отношениях? А что сейчас с моим умением-быть?».

В «Цолликоновских семинарах» Хайдеггер говорил, что сущностью Dasein является умение-быть. «Я есть постоянно мое умение-быть как умение»15. Можем ли мы тогда сказать, что если мы понимаем стресс как требование, которое к нам обращено и на которое мы отвечаем, значит это и есть наше умение-быть-в-стрессе?

Хайдеггер говорил: «Экстатическое бытие-в-мире всегда имеет характер умения быть… Экстатическое умение-быть Dasein(а) при своем исполнении, и, будучи использованным, усиливается как умение-быть: оно становится легче, богаче, когда я чаще повторяю, чаще упражняюсь в некоем умении быть»16. Речь идет об умении быть собственно собой, о заботе как бытии присутствия. «В бытии-вперед-себя как в бытии к своему особому умению быть лежит экзистенциально-онтологическое условие возможности свободыдлясобственных экзистенциальных возможностей. Умение быть есть то, ради чего присутствие всегда есть, как оно фактично есть»17. Еще Сократ говорил, что тренировка души или упражнение в умении быть не предполагает каких-либо техник. Заботиться о себе - это учиться упражняться в умении быть.

В заключение хочу отметить, что в «Цолликоновских семинарах» открывается очень важное понимание стресса как требования из мира, в котором мы повседневно пребываем, в отношениях с другими и с собой. Каждый раз, отвечая на требование, мы либо меняем что-то в своей жизни, либо осознанно меняем отношение к ситуации, умея в ней быть. Не подавлять, не привыкать, не терпеть, не пытаться забыть или вытеснить стрессовые переживания, но решиться отвечать на требование, понимая его и, тем самым, вплетая его в смысловую ткань жизни. При этом тревога не уходит, она уже другая - тревога человека, который имеет возможность сам творить свою жизнь. Мы обретаем опыт бытия собой, знания о себе, как об авторе своей жизни, имеющем достаточно свободы, чтобы чувствовать себя «по-себе».

Примечания

  1. Хайдеггер М. Цолликоновские семинары. Пер. с нем. яз. И. Глуховой - Вильнюс: ЕГУ, 2012. С. 208.
  2. Там же С.209
  3. Там же. С. 209.
  4. Хайдеггер М. Бытие и время. Пер. В.В. Бибихина. СПб.: Наука 2006, С. 172.
  5. Там же. С. 175.
  6. Там же. С. 175.
  7. Там же. С. 175.
  8. Хайдеггер М. Цолликоновские семинары. Пер с нем. И. Глуховой - Вильнюс: ЕГУ, 2012, С. 211
  9. Там же С.205
  10. Там же С.211
  11. Там же. С. 212.
  12. Хайдеггер М. Бытие и время. Пер. В.В. Бибихина. СПб.: Наука 2006, С. 191.
  13. Хайдеггер М. Бытие и время. Пер. В.В. Бибихина. СПб: Наука 2006, С. 122.
  14. Там же. С.122.
  15. Хайдеггер М. Цолликоновские семинары. Пер. с нем. И. Глуховой - Вильнюс: ЕГУ, 2012, с.239.
  16. Там же, с. 239.
  17. Хайдеггер М. Бытие и время. Пер. В.В. Бибихина. СПб.: Наука 2006. С. 193.

Хижняк Е.,

Сборник научных статей и рабочих материалов к докладам участников II Международной конференции «Философия и психотерапия». Под редакцией С.М. Бабина, В.В. Андрюшина, И.Г. Глуховой. Научное издание. СПб: издательство «Анатолия» 2014. - 232 с. IBSN 978-5-7452-0049-6