../../Луи Гийом, Гастон Башляр, плодотворная дружба

РЕЗЮМЕ

Мы хотели бы показать в данной работе поэтический срез дружбы философа Гастона Башляра и поэта Луи Гийома.

Дневник Луи Гийома (1935-1971)¹ и его корреспонденция с Башляром 1951-1962 годов позволяют ознакомиться с размышлениями о литературе двух поэтов, а также увидеть взаимное влияние Гийома и Башляра, проследить обмен мыслями и мнениями.

Био-библиографические произведение или отрывки из него, должны в нескольких словах дать нам ключ к внутренним переживаниям данного автора. Для пишущего эти заметки трудность заключалась в том, чтобы не отойти от сущности предмета изложения. Так как годы постепенно увеличивают дистанцию, отделяющую нас от смерти того, о ком идет речь (Луи Гийом вел дневник с 1935 по 1971 год. Дневник включает 47 тетрадей и является важным свидетельством поэтической жизни описанного в нем периода. Дневник Луи Гийома находится в Исторической Библиотеке Парижа (прим. пер.)) устанавливается некая очевидность в изложении фактов его жизни. «Решето жизни» определило вехи на его пути.

На поэтическую эволюцию Луи Гийома оказали существенное влияние три основных творческих личности. Во-первых, это Макс Жакоб (Макс Якоб Max Jacob). Его книга «Советы молодому поэту» (Conseils á un jeune poète) показывает ту роль, которую играл этот автор в тридцатые годы до трагического исчезновения наряду с целым поколением молодых поэтов в 1944 году. Также как и Марселю Беалу (Marcel Béalu), Мишелю Манолу (Michel Manoll), Жану Руссело (Jean Rousselot) Рене Ги Каду (René Guy Cadou), Луи Гийому посчастливилось в начале своего поэтического пути быть согретым компанией одного из самых дружелюбных, самых внимательных поэтов первой половины ХХ столетия.

Вторым, кто оказал влияние на Луи Гийома, был Альберт Беган, с 1950 года по 1957 главный редактор журнала Эспри (Дух), читатель Паскаля, Бальзака, де Блуа (de Bloy), и Де Бераноса (de Bernanos). Он стал авторитетом для молодых поэтов благодаря своей книге «Душа романтическая, греза», впервые увидевшей свет в 1937 году в «Южных записках». Бретонец Луи Гийом, кельтская душа, вскормленная тайнами и легендами, не мог не обратить внимания на эту книгу с первого момента ее появления. Он нашел в ней отклик своим чаяниям и надолго сохранил в душе свои впечатления о ней.

Третьей крупной фигурой, оказавшей влияние на молодого Луи Гийома, был Гастон Башляр.

Представляя Луи Гийома, Ассоциация друзей поэта уточняет, что Луи Гийом начал читать работы Башляра в 1940 году.

Первоначально известный своими работами по эпистемологии, с 1938 года - именно тогда была впервые опубликована работа «Психоанализ огня», - Башляр начал публиковать свои весьма своеобразные эссе по воображению материи, питающей поэзию.

И если вначале Луи Гийом был просто читателем, хотя и читателем внимательным и прилежным, о чем свидетельствует дневник, который поэт вел с 1935 года по 1971 (последний год его жизни), впоследствии между Луи Гийомом и Башляром завязалась переписка, переросшая в дружбу. Именно дружба между Башляром и Гийомом станет предметом настоящего изложения, в котором мы выйдем за рамки био-библиографичкской лаконичности.

ОКОЛО ОДНОЙ ВСТРЕЧИ

Я хотел бы припомнить, как произошла встреча между Луи Гийомом и Гастоном Башляром. Сначала поэт познакомился с книгами философа, а сама встреча произошла значительно позже. Чтобы воскресить эту встречу, позволительно припомнить контекст, назвать имена тех, кто в это время внес свой вклад в создание условий культурного климата, отмеченного печатью гуманизма.

Луи Гийом обязан своей встречей с Башляром Жаку Бюжу (Jacques Buge). Жак Бюж был учеником Луи Гийома, преподававшего французский язык в Шарентоне (Charenton). Учиться у поэта, когда ты сам несешь в себе любовь к словам, - это уже серьезный вызов служить поэзии. В то время, когда Жак Бюж убеждал Гийома встретиться с Башляром, Гийом писал диссертацию по Милошу (Milosz). Башляр будет многократно ссылаться на Милоша в своих книгах. Жак Бюж старался добиться переиздания всех книг Милоша во Франции, это - благодаря издателю Андре Сильверу (André Silvaire). После смерти Луи Гийома именно Андре Силвер издал эссе Жака Бюжа о Гийоме. Андре Сильвер был издателем журнала «Словесность» (Les Lettres), с которым сотрудничал Луи Гийом.

В своем эссе о Луи Гийоме Жак Бюж рассказывает о встрече поэта с философом, помещая ее под знак общего друга всех троих, - Макса Пикарда (Max Picard). Забытый сегодня, этот швейцарец, которого называли мудрецом из Негио (Neggio), был замечен во Франции благодаря его книге «Мир молчания» (Le monde du silence), которую Башляр предложил к публикации Французскому Университетскому Издательству (ФУИ) (Presses Universitaires de France).

Эту книгу заметили. Гастон Башляр цитирует ее в «Поэтике пространства» (La Poétique de l'espace), о чем мы находим справку в сборнике Луи Гийома «Секира молчания» (La Hache du silence), эпиграфом к которому служит фраза Макса Пикарда «Никогда не молчат в память о молчании, которого больше нет». Отметим, что почти во всех стихотворениях этого сборника фигурирует слово «молчание» (безмолвие).

Используя выражение самого писателя из письма Габриеэлю Жерману (Gabriel Germain), можно сказать, что «золотая цепочка симпатии» отвела 24 ноября 1960 года Луи Гийома и его супругу Марту к Гастону Башляру. Дневник Луи Гийома воспроизводит для нас простую и сердечную атмосферу этой встречи. Луи Гийом мимоходом упоминает поэмы, написанные во время каникул в Оверне (Auvergne) летом того же года.

Вместе с М². К Башляру, - пишет Луи Гийом. Мы прошли пешком от Шатле(Chatelet) - месте нашей встречи до улицы Горы святой Женевьевы (Montagne-Sainte-Genevièeve). Его дом находится совсем рядом с площадью Мобер (Maubert). Он вышел открыть Марта - супруга Луи Гийома (прим. пер.) нам. Длинная белая борода, по которой он проводит пальцами, длинные волосы падают на воротник рубашки. Старый шейный платок, тапки, клетчатый плед на коленях, заштопанные штаны на поясе. Красивые быстрые, ловкие руки, иногда подрагивающие и необыкновенный взгляд, порой колкий и язвительный. Голос низкий, временами сомневающийся (он ищет слова), мягкий. Доброта и любознательность во всей его фигуре.

Вместе с нами здесь два более или менее сюрреалистических ткача ковров, они хотят что-то вроде прелюдии к своей экспозиции. Чуть позже приходит молодая женщина. Она просит Башляра покровительствовать приятелю-студенту. Он никому не отказывает, остается любезным, хотя, очевидно, все эти визиты его отягчают, мешают ему, у него почти не остается времени, чтобы заниматься собственными делами: он хотел бы вернуться к своему психоанализу огня, ищет тексты об одиночестве… Он тяготится беспорядком, он в плену у беспорядка, выбит им из колеи, не может найти свои записки, идеи, слишком о многом ему нужно думать. Он не хочет, чтобы его дочь, тоже преподаватель, у которой много своих обязанностей, ему помогала. В поэме Брезотта (De la Brezotte) он отметил следующие строки:

Он говорит нам о доме своего детства, о сельской школе, в доме которой он жил, где родилась его дочь, где умерла его жена. Он не бургундец, а шампанец, но тем не менее, в настоящее время его дом находится в Бургундии. Здесь кучи книг, его письменный стол завален ими. На столе лежат написанные письма и ждут, чтобы их опустили в почтовый ящик. Корреспонденция съедает его! Когда мы уходим, он возвращается к письмам. Марта говорит мне, что стыдно оставить такого человека одного (или почти одного), без помощи секретаря, в таком скудном жилище…»

КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ

Переписка предшествовала встрече Луи Гийома и Башляра и продолжалась после нее - с октября 1951 года до июня 1962. Как пишет Луи Гийом в своем дневнике, Башляр был приверженцем эпистолярного жанра, и его адресатами были многие поэты. Ассоциация друзей Луи Гийома собрала в 16 номере своего сборника 18 писем, адресованных Башляром поэту. Лазарин Бержере (Lazarine Bergeret)³, которой я бескрайно благодарен за облегчение доступа к документам, которые мне были нужны для написания этого материала, вспоминает, что получение каждого из писем Башляра в семье Гийомов было событием. Луи Гийом, ее мать Марта и она сама, все вместе принимались расшифровывать одно за другим слова, написанные твердым пером. Каждое слово - уточняет Лазарин. Погрузимся же и мы в эти послания философа, друга поэтов. Мы увидим, что Башляр радуется всему, что ему посылает Луи Гийом. Прежде всего - это поэма Луи Гийома «Мокрый огонь», (Le Feu mouillé) посвященная Башляру.

И затем сборники Гийома: «Хижина» (Chaumière), «Странный лес», (Etrange forêt) «Зонтики» (Ombelles), «Лист и шип», (La Feuille et l'épine) «Ночь говорит» (La Nuit parle)… Его рoманы: «Дикий берег» (Le Rivage désert), «Ганс или пережитые мечты» (Hans ou Les songes vécus). Луи Гийом сотрудничал с такими журналами, как «Южные Записки», «Словесность», «Франция - Азия». Нужно упомянуть статьи Гийома, сопровождающие выход в свет книг Башляра. Мы к ним еще вернемся. Жак Бюж приглашает Луи Гийома посетить его, невозможность участвовать во встрече на улице Бельшассе (Bellechasse), организованной журналом «Словесность».

Последние написанные 30 июня, за несколько месяцев до его смерти, заканчиваются аллюзией, ставящей отношения между Башляром и Гийомом на плоскость человеческих отношений, выходящих за рамки профессиональных контактов.

«Напомните обо мне вашей супруге. Сегодняшним утром слишком свежо, и у меня на плечах плед, подаренный ею», - пишет Башляр. В действительности мать Марты Гийом связала крючком этот палантин формы и цвета - мрачного красного, близкого к фиолетовому, - как просил заказчик.

Письма Луи Гийома дают нам возможность понять, как работал Башляр над своими последними произведениями, узнать его метод. Жорж переписывался с Башляром, у них были общие друзья, с которыми они неоднократно встречались. В своей книге «Авантюра языка» (Dans l'aventure du langage» он показывает, что философ из Шампани строки последнего письма Гастона Еммануэль Клансье (Georges-Emmanuel проделал путь, обратный тому, что прошел Леонардо Да Винчи, который из области искусства и воображения пришел в область научного знания.

Жорж Еммануэль Клансье полагает, что бесконечная любовь Башляра к познанию, равно как и его бескрайнее терпение проявились в полной мере лишь после того, как Башляр обратился от философии науки к медитации воображения. Не подтверждает ли сам Башляр эту мысль 6 ноября 1958 года, когда обращаясь к Луи Гийому, он пишет: «Только поэты могут нас вернуть к нашему настоящему существу»?

Период Последняя книга философа по эпистемологии «Рационалистический Материализм» выходит в 1953 году. Башляр прочитает свою последнюю лекцию в Сорбонне 19 января 1955 года. Он теперь свободен от своих преподавательских обязанностей и может позволить своим мыслям вести его.

Каждое письмо Башляра этого периода можно рассматривать как фрагмент его работы и как философа и как поэта. В некоторых своих письмах он продолжает развивать определенную тему, другие же посвящены теме новой, теме его следующей работы.

«Если бы я был знаком с «Домом Ветра»⁴, когда я писал главу «Онирический Дом» моей книги «Земля и Грезы», какой поворот мог бы получиться благодаря Вам», - пишет Башляр Луи Гийому 30 октября 1951 года.

«Когда я читаю книгу, подобную Вашей, - книгу, написанную поэтом, я записываю те страницы, к которым нужно еще вернуться. Мои записи по ходу прочтения «Дикого берега» содержат не только номера страниц для повторного прочтения с целью не упустить ценнейшие детали, но и цитаты», - уточняет Башляр 10 ноября того активной переписки Башляра и Поэма Луи Гийома (прим. пер.) же года.

Подобные признания продолжаются. Так, например, 6 июля 1952 года Башляр пишет: «Для такого старого профессора, как я - высокая честь, снискать любовь поэтов».

В процесс прочтения Башляр вкладывает большое чувство. Он воспринимает поэмы Луи Гийома как свои детища, вживаясь в них, отнюдь не только для того, чтобы использовать их в своей работе, они с ним будут и в дальнейшем. По поводу «Странного леса» он скажет 21 марта 1953 года: «Читая Вашу книгу, я ощущаю подземную жизнь леса, прокладывающего себе путь под землей мрачным летом мглы. Я думаю о переплетениях корней под тропинкой, где они пересекаются наподобие перемешанного человечества. А может быть, под землей деревья скитаются. Все ищут чего-то, нарушая одиночество великанов… Вы принесли мне столько грез, грез, о которых я не осмеливаюсь и писать».

Эти письма, без сомнения, дают представление о связи эпистолярного жанра Башляра с работой его как философа. Неудивительно поэтому, что поэзия Луи Гийома нашла место в книгах Башляра.

ЛУИ ГИЙОМ В КНИГАХ ГАСТОНА БАШЛЯРА

Читая сегодня последние эссе Башляра, посвященные поэзии и грезе, а именно, его «Поэтику пространства», «Поэтику мечты», «Пламя свечи», мы можем составить себе представление об отношениях, сложившихся у Башляра с поэтами, которых он цитирует. Нужно отдать должное тому, как Башляр умел принимать на равных в свое творческое сообщество поэтов как известных, так и неизвестных. Важным для него было качество поэмы или стихотворения, выбранного им для глубокого размышления.

В своих работах Башляр дважды обращается к Луи Гийому.

Первый раз он цитирует строки из поэмы «Дом ветра» (Maison de Vent) из сборника «Черный как море» (Noir comme la mer). Башляр не забыл того, что он писал в своем письме 1951 года. И если Башляру не удалось обратиться к этой поэме, когда он работал над эссе «Земля и греза отдыха», то он включил ее в материалы работы над главой «Дом и Вселенная» «Поэтики пространства».

Какое счастье быть процитированным столь именитым философом! Анекдотичный случай. Луи Гийом был так потрясен этой новостью, что выходя из редакции Французского Университетского Издания, где он собирался купить книгу философа, чуть было не угодил под машину, пересекая бульвар Сант Мишель (Saint-Michel).

В главе, где Башляр использует довольно большой отрывок из поэмы Луи Гийома, речь идет о нескольких домах и комнатах, воспетых такими поэтами и писателями как Бодлер (Baudelaire), Башелин (Bachelin), Рильке (Rilke), Боско (Bosco), Милош (Milosz), Жан Лярош (Jean Laroche), Рене Шар (René Char), Пьер Сегерс (Pierre Seghers), Сюпервьель (Supervielle) и другими.

Приведем цитату. В поэме, носящей заглавие «Дом ветра», Луи Гийом мечтает:

Выбирая эту поэму, знал ли Башляр, что прикасается к заветной мечте поэта построить на острове Бреа (Bréhat), где прошло его детство, свой собственный дом?

Этот дом так никогда и не был построен, но Луи Гийом и его семья много лет мечтали о таком доме, представляя его себе. Лазарин Бержере рассказывает: «Мы сто раз «строили» этот дом, предлагая каждый раз новое расположение, новый материал для дверей, новые места для окон… Число наших рисунков росло, дополняясь все новыми и новыми.» Она добавляет что, «эти рисунки появлялись после пробуждения моих родителей…, они были странным образом похожи - мечты обоих». Наверное, теперь можно лучше понять эмоции Луи Гийома, когда он выходил из Университетского Издательства.

Вторую цитату Башляр взял из сборника «Ночь говорит». Эта цитата нашла свое место в главе под названием «Поэтические образы огня в растительной жизни» в работе «Огонь свечи». В этот раз Башляра привлекла сила одного единственного образа. Он пишет:

«У некоторых поэтов можно найти зародыш образа, образ- зародыш, зародыш-образ, более насыщенный, чем некая поэтическая сентенция. Вот пламя, горящее в недрах дерева - обещание сжигающей жизни. В своей поэме под названием «Старый дуб» Луи Гийом дает такой исчерпывающий образ, говоря,

«Обтесывать силу», чтобы показать величие дерева». «Обтесывать силу»,- это выражение нового языка, который должен мыслить мир при помощи поэзии.

Это последняя работа Башляра, увидевшая свет при его жизни. Она начинается словами: «Эта маленькая книга рождена грезой, она не обременена задачей познания, не стесняет нас рамками единства метода - какой простор для выбора, как сказал поэт. Зерно нового языка, который должен мыслить мир при помощи поэзии». Подобный знак взаимопонимания и согласия мог лишь утвердить Луи Гийома в желании продолжить свое начинание - а именно, узнать глубже Башляра и его работы.

КОГДА ЛУИ ГИЙОМ ГОВОРИТ О БАШЛЯРЕ И ЕГО ПРОИЗВЕДЕНИЯХ

На протяжении десяти лет Луи Гийом вел рубрики «Уголок поэзии», «Свободный час», и «Что мы почитаем?» в «Детском образовании», журнале, адресованном преподавателям дошкольных учебных заведений, и преподавателям французского языка начального образования. Его подтолкнула к этому Сюзан Ербиньер-Лебер (Suzanne Herbinière-Lebert), Инспектор Национального Образования, фигура харизматическая в образовании послевоенных лет.

Читая сегодня эти статьи, и встречая в них такие имена, как Герман Гессе, Борхес, Мельвиль, Рильке, Шри Ауробиндо, Фан Дуй Кхием (Phan Duy Khiêm), а также Жорж-Эммануэль Клансьер (Geaorges-Emmanuel Clancier), Жан Фоллан (Jean Follain), Пьер- Джейкес Елиас (Pierre-Jakez Hélias), Роберт Сабатье (Robert Sabatier), Марсель Беалу (Marcel Béalu), Жан Руссело (Jean Rousselot), Рене Ги Каду (René Guy Cadou), Гастон Башляр, нам открывается фигура Луи Гийома - не только с точки зрения его деятельности в области литературной критики, но также и его дружеских отношений.

Мы предлагаем рассмотреть три обзора, которые сделал Гийом по трем последним книгам Башляра в «Детском образовании».

Свою статью от 27 сентября 1957 года, в которой речь идет о «Поэтике пространства», Луи Гийом начинает словами о необходимости для всех преподавателей знать произведения Башляра, в которых раскрывается глубокое призвание поэта и философа, а именно - призвание учителя.

«Очень любезно с Вашей стороны обратить внимание учителей на мою книгу. Всю свою жизнь я жил в непосредственной близи как с теми, кто преподает, так и с теми, кто обучается. Моя жена была учительницей. Моя дочь родилась в доме для учителей. Да, Вы доставили мне огромное удовольствие, говоря преподавателям о моей книге» - пишет Башляр Луи Гийому 2 октября.

Представляя размышления философа о воображении, Луи Гийом пишет: «Он успешно изучает тонкие проблемы поэтических образов, грез, мечтаний, снов, мифов с точки зрения четырех элементов». Он цитирует Башляра: «Если наш анализ верен, то он должен, как нам кажется, помочь перейти от обыкновенной психологии грезы к литературной. К той странной грезе, которую пишут, той написанной грезе, что согласуется в процессе написания, которая систематически выходит за пределы первоначальной грезы, но которая, все же остается верной элементарным онирическим реальностям…» Луи Гийом добавляет: «Нужно постараться ухватить образ таким, как он попадает в сознание из сердца, души, - живым. Не является ли это субстратом искусства поэзии?»

В двух статьях, которые последуют после прочтения им «Поэтики грезы», 18 октября 1960 года и «Пламя свечи», 15 октября 1962 года, Луи Гийом обратит внимание на то, какое место Башляр отделяет поэтам, а также плодотворному сотрудничеству с ними (у нас уже был повод подчеркнуть это сотрудничество). Теперь Гийом будет читать Башляра не как философа, а как поэта.

В своей статье, написанной о Башляре в октябре 1960 года, двух статьях, которые последуют после Гийом замечает: В моменты лирических излияний (к счастью, их немало в последней книге), стих естественно выходит из-под его пера. Вот несколько примеров:

Затем он дополняет: Башляр - это несравнимый поэт в прозе. 21 ноября 1962 годя, месяц спустя после смерти философа, Луи Гийом почтет его память радиопередачей «Гастон Башляр и поэты», на основе материалов февральского и мартовского изданий «Южных Записок» 1964 года. В этой радиопрограмме поэт обобщает написанное им о философе и цитирует его, цитирует его многократно. Так, например, он читает отрывок из «Пламени свечи», который он уже использовал в своей статье: «Иногда моя добрая бабушка зажигала фитиль из пеньки, который медленно пускал долгий клуб дыма. Ленивый огонь не сжигает сразу все эликсиры дерева. Дым с жалостью покидает горящий огонь. Огню еще надо было столько сжечь! В жизни столько всего нужно воспламенить! И по мере оживления второго огня, - «дитя мое, - говорила мне бабушка, - это огненные птицы».

Заключительными словами радиопрограммы были: «Башляр отдал честь поэзии, поскольку он верил в значимость поэтов в современном обществе. Надеюсь, что мне удалось доказать, что Башляр был не только другом и доверенным лицом поэтов, но также и то, что он сам был большим поэтом».

ГАСТОН БАШЛЯР И ПОЭЗИЯ ЛУИ ГИЙОМА

В заключение мы постараемся ответить на вопрос, как именно повлиял Гастон Башляра на поэтическое творчество Луи Гийома.

Жан Бюж в своей работе о поэте, которую мы уже цитировали, предложил переименовать программу, подготовленную Луи Гийомом, назвав ее не «Гастон Башляр и поэты», а «Гастон Башляр и Луи Гийом», чтобы лучше понять глубину их отношений. Он пишет, что Гийом был самым плодотворным порождением Башляра, и что без Башляра не было бы Гийома - или того Гийома, о котором сейчас идет речь, «Завоевателя царства языка, в котором он господствует неоспоримо и абсолютно».

Утверждение сильное. Конечно, Башляр - это современный Сократ. Бесспорно, что через всю поэзию Гийома, берущую свое начало в грезе, проходят четыре элемента. Но стоит ли быть столь категоричным?

В Третьем номере выпуска Вестника «Гастон Башляр», вышедшего в феврале 2001 года в Университетском Издательстве Дижона, Марсель Шаетель (Marcel Schaettel) дает ответ на этот вопрос, ответ, исходящий от Луи Гийома.

«Что касается влияния, которое философ воображения мог оказывать на поэтов, - рассказывает Марсель Шаетель, - вот, что нам написал Луи Гийом, отвечая на наши вопросы. Он уточнил, что он никогда не получал от философа ни советов, ни указаний (в этом не могло быть никакого сомнения). Луи Гийом написал: «Но он (Башляр) помог мне увидеть, где в моих поэмах элементы, помог мне прозреть то, что я писал интуитивно, еще до знания. Почти вся моя поэзия поставлена под знаки моря и ветра, камня и огня». Так, мы располагаем ответом на наш вопрос главного заинтересованного лица».

Со своей стороны, я хотел бы защитить дороги творчества по отношению к любой философии, к любому теоретическому дискурсу. Поэзия не вытекает ни из одного, ни из другого. Я верю в то, что есть люди, приносящие таинственный огонь поэзии и в философию и в теоретическое рассуждение. Каждый, будучи талантливым по-своему, Гастон Башляр и Луи Гийом, были именно такими людьми. В этом, как мне кажется, кроется тайна их взаимоотношений, позволившая Башляру стать благодарным читателем Луи Гийома.

Один из них познал ужас траншей 1914 года, другой - в качестве санитара жил в соседстве со смертью в 1939 году. Они знали тяжкие стороны жизни, ища другие, светлые ее проявления в грезе, в обещаниях детства, в постоянно возобновляющихся отношениях с землей и водой, воздухом и огнем, пока не явились нам в сиянии первопричин. Космическая ностальгия, напишет Габриель Жерман (Gabriel Germain)⁵ по поводу Луи Гийома.

¹ Луи Гийом вел дневник с 1935 по 1971 год. Дневник включает 47 тетрадей и является важным свидетельством поэтической жизни описанного в нем периода. Дневник Луи Гийома находится в Исторической Библиотеке Парижа (прим. пер.)

² Марта - супруга Луи Гийома (прим. пер.)

³ Дочь Луи Гийома (прим. пер,)

4 Поэма Луи Гийома (прим. пер.)

⁵ Габриель Жерман, поэт, писатель, специалист в области греческого языка и литературы, друг Луи Гийома, был знаком с Башляром (прим. пер.)

Пуликен Жан-Люк,