Взрослость и зрелость - до сих пор использование этих понятий нередко вызывает трудности у андрагога: можно ли и в каких ситуациях рассматривать их как синонимы или практически невозможно их контекстуальное применение и они всегда несут разные смысловые значения?
С нашей точки зрения, возможны ситуации их одинакового прочтения: если в тексте фиксируется мысль о взрослом человеке как носителе социального менталитета, гражданина, обладающего определенными правами и обязанностями, в этом случае речь идет практически о любом взрослом человеке.
Однако такого понимания зрелости недостаточно, когда речь идет о более конкретных проявлениях личности и индивидуальности взрослого человека, о его поведении в ситуациях принятия решений, выбора, самостоятельности в оценках и т.п. Но именно таким он и предстает в разнообразных сферах своей деятельности, включая образование.
Поэтому так значимо для андрагога знание сущностных феноменов, в которых реализуется жизненная позиция взрослого человека, аккумулирующая важнейшие его индивидуально-личностные проявления. Понятие «зрелость социально-психологического развития человека», с нашей точки зрения, фиксирует этот феномен.
Понятие «зрелость личности» в настоящее время широко используется в психологии и других науках. Существует понятие «зрелость психического развития человека» (Б.Г.Ананьев), нашедшее свое экспериментальное подтверждение в исследовании психофизиологических функций взрослых людей (Е.И.Степанова, Н.А.Розе, А.И.Канатов, Я.И.Петров, Л.Н.Фоменко и др.).
Всеми психологами мира (наиболее ярко это прослеживается в концепции Ж.Пиаже) признается определенная спонтанность развития психики человека, особенно его интеллекта. Основные этапы созревания интеллекта связаны с подростково-юношеским возрастом. С этим же возрастом связывается и активный процесс развития самосознания человека, а также важнейшего качества, характеризующего уровень его развития, - способности к рефлексии. Учитывая, что именно с этим качеством связаны все последующие новообразования личности и специфика всех проявлений во взрослом состоянии, есть основания полагать, что именно это качество и становится ключевым в развитии человека как личности и индивидуальности. Вероятно, это определило такой глубокий интерес к проблеме рефлексии специалистов самого разного профиля, и в первую очередь педагогов и андрагогов.
Новое прочтение понятия «зрелость» дается в акмеологии. В нем фиксируется понимание такого этапа развития человека, когда он достигает вершин своего творчества. (Б.Г.Ананьев, А.А.Деркач, А.М.Зимичев, Н.Н.Кузьмина, В.Н.Максимова, Г.С.Михайлов и др.).
Понятие «зрелость» широко используется и в социогуманитарных науках. «Социальная зрелость личности - понятие, фиксирующее одно из главных достижений процессов обучения и воспитания, осуществляемых семьей, школой, социальным окружением, социумом в целом. Социальная зрелость рассматривается как устойчивое состояние личности, характеризующееся целостностью, предсказуемостью, социальной направленностью поведения во всех сферах жизнедеятельности. Зрелая личность - это личность, которая активно владеет своим окружением, обладает устойчивым единством личностных черт и ценностных ориентации и способна правильно воспринимать людей и себя» (Кон И.С. Социальная психология. - М.: Воронеж. 1999. - С. 177.)
В чем различие в использовании понятия «зрелости» в психологии и в социальных науках и можно ли использовать термин «зрелость социально-психологического развития человека» как фиксирующий определенный этап достижений человека в своем развитии - в органическом единстве индивидных и личностных качеств?
Социально-психологические исследования дают основание для положительного ответа на этот вопрос. При различной степени сформированности каждого из компонентов, как механизм и содержание самоосуществления человека они всегда едины в своем проявлении. Другой вопрос - процесс формирования социально-психологической зрелости в онтогенезе человека. Несомненно (и это подтверждается исследованиями Ж.Пиаже, Л.С.Выготского и др.), исходной сущностью всех новообразований является индивидуально-психологическая основа (структура интеллекта, развитие волевой и эмоциональной сферы и т.п.), над которой постоянно «надстраиваются» все новые типы социального поведения взрослеющей личности.
Естественно, что социум (в лице различных организаций и сообществ, в которые включается взрослеющая личность) небезразличен к тому, в каком направлении она развивается (это, как известно, и составляет сущность процессов воспитания в широком и узком смысле слова). Однако если бы воспитание (и образование) всегда могло бы вести за собой развитие человека, оно было бы всемогуще (чего в действительности не происходит - и, можно было бы сказать, к счастью для человечества).
В социально-психологическом контексте понятие «зрелость» чаще всего трактуется как достижение в развитии личности и индивидуальности, которое характеризуется способностью человека к «самостоянию» в жизни, когда он не нуждается в тех «подпорках» и «помочах» со стороны других, которые бы поддерживали его жизненное равновесие и противостояние трудностям жизни (К.А.Абульханова-Славская, Г.М.Андреева, А.Г.Асмолов, В.И.Слободчиков и др.).
Достижение этапа зрелости социального и психического развития не означает, что человек перестает нуждаться в других людях. На протяжении всей своей жизни человек продолжает оценивать свой опыт, прогнозы, свое поведение, сопоставляя с реальными или предполагаемыми оценками и опытом других людей. Однако «значимые другие»?? становятся лишь его советчиками, арбитрами, оппонентами в делах, по поводу которых он сам принимает жизненно важные решения на основе собственных «смыслов жизни» (В.Франкл). Способность к принятию таких решений и к их осуществлению - показатель зрелости психического развития, а критерии, на основе которых он их осуществляет, - социального. Именно с этапа зрелости социального и психического развития человека и начинается отсчет в проявлении такого качества, как свобода воли (волеизъявления человека в социуме как равноправного его члена).
Чаще всего андрагог этим и ограничивается в своем понимании зрелости взрослого человека, справедливо ставя акцент на его свободе выбора, праве на информационные запросы и собственные оценки. Однако в действительности феномен зрелости значительно более сложный, и понимание процессов взаимодействия «андрагог-взрослый» требует более глубинной его интерпретации.
Прежде всего, ответим на вопрос, всегда ли взрослый человек (по крайней мере к концу юношеского периода) достигает того уровня зрелости психики, который бы обеспечил базис для дальнейшего развития его социальных отношений с миром?
Сначала рассмотрим важнейшие атрибуты индивидуально-психологической зрелости. На основе анализа литературы по этим вопросам, а также наших собственных исследований к ним можно отнести способности:
Наравне с параметрами, характеризующими зрелость психического развития, следует выделить типичные проявления недостаточной зрелости. Речь идет о несформированности способностей к обоснованному прогнозированию и планированию собственного поведения, принятию обдуманных решений, умению соотносить их со своими возможностями и нести за них ответственность перед собой.
Естественное следствие мало продуманных и безответственных решений - их невыполнимость, различного рода неудачи в процессе их выполнения, получение не того результата, который ожидался и т.п.
Если не обращать внимание на другие, чаще всего сопровождающие этот процесс проявления, то, естественно, возникает мысль, что подобное явление обусловлено несформированностью аппарата продуктивного мышления - следствие существенных недостатков обучения и воспитания человека в подростково-юношеском возрасте (в результате чего у него оказались несформированными потребность в саморегулировании своего поведения, а также и соответствующий механизм продуктивного мышления).
Однако жизненные наблюдения, а также исследовательские данные позволяют предположить, что подобное поведение - конечно, в разной степени выраженности - может быть связано с генетикой. В этом случае его «смягчение» требует серьезного вмешательства психологических служб. По внешним проявлениям андрагог редко сможет определить реальную причину (поскольку речь не идет о глубокой патологии, а лишь о пограничных состояниях).
Характерно, что внешние проявления практически одни и те же. Кроме указанных выше, отмечаются слабо выраженная рефлексия как прогностического, так и ретроспективного плана, в которой человек как бы и не нуждается, живя «одним днем». В своей повседневной жизни такие люди постоянно «натыкаются на одни и те же грабли» и в зависимости от индивидуальных особенностей темперамента, характера, эмоционального склада по-разному реагируют на свои неудачи (не замечают неудач, принимают неудачные решения как должное, недоумевают, обвиняют других, реже - себя и т.п.).
Недостаточная зрелость психического развития на этапе формирования рефлексии может проявляться специфическим образом в интеллектуальной сфере взрослого человека, например, в ярко выраженном познавательном интересе (как у младшего подростка) - без серьезной практической направленности, в склонности к накоплению информации - без ее внутренней переработки, к собиранию книг - без глубокого ценностного отношения к ним и т.п. Нередко андрагог, сталкиваясь с такого рода широким интересом «ко всему», принимает его за истинную увлеченность. Но даже распознав причину, практически невозможно что-либо изменить в позиции такого человека, важно в определенном смысле нивелировать ее в группе, в которой он нередко стремится лидерствовать, подавляя всех своими познаниями.
В этих случаях главное внимание в работе андрагога, вероятно, должно быть направлено на ту часть группы (чаще всего - это большинство), которая разумно-практично воспринимает мир и самого себя, на практическую целесообразность (по крайней мере, в конечном счете) любых человеческих знаний. Именно с этих позиций предполагается рефлексия человека по отношению к продуктивности его образовательной деятельности. Постоянная акцентация на практической целесообразности всех человеческих действий и апелляция к прогнозированию - оцениванию результатов всегда положительно влияет на жизненную позицию взрослого человека даже в случае, если исходно она и не была таковой.
Естественно, что недостаточная зрелость психического развития на этапе формирования самосознания и рефлексии не может послужить надежной основой для развития социально зрелого поведения личности (хотя при отсутствии экстремальных ситуаций может долго маскировать его). Такой человек, как правило, наносит своими поступками больше вреда себе, чем другим (если, конечно, они способны понять причины его поступков и в серьезных ситуациях жизни не рассчитывать на него). Легко оправдывая свои поступки (нездоровьем, стремлением к малым радостям и т.п.), такой человек по отношению к другим может быть как благодушным, так и агрессивным - в зависимости от исходного базового типа темперамента.
Несомненно, что содержание той деятельности, по отношению к которой человек проявляет как социальное зрелое, так и социально незрелое поведение, как и весь критериальный аппарат оценок, которыми он пользуется, в действительности «насквозь социально» (другого просто и не может быть у «человека разумного»). Иначе говоря, зрелость психического развития человека - как индивидуальная основа его социальной зрелости практически не может быть определена иначе, чем через социальное проявление. Однако зрелость психического развития (естественно, в зависимости от уровня ее представленности в личности) создает лишь возможность для самоосуществления человека как члена социума и индивидуальности. Такая возможность реализуется только при «наложении» на поведение индивида критериальной сетки социальных ценностей, которые, конечно, человек может интерпретировать для себя по-разному.
И в жизни, и в образовании чаще приходится сталкиваться с людьми, у которых зрелость психического развития сочетается с маскируемой или немаскируемой незрелостью социального поведения (причем нередко и по отношению к самому себе). Так, нередко полноценный механизм рефлексии, эмоционально-волевой сферы и т.п. служит основой индивидуалистической, эгоистической направленности человека. В этих случаях хорошо развитый практический интеллект и «смекалка» могут служить мощным прикрытием для социально неблаговидных поступков. Как правило, только крупные неудачи и потери способны как бы вернуть человека к началу жизни, к выбору ее главных ценностей.
Имеет ли понятие «социальная зрелость» только позитивное содержательное наполнение?
Если рассуждать абстрактно, личность, полностью разделяющая ценности социума и реализующая их в своем поведении, может считаться социально зрелой. В этом смысле слова партийный или религиозный фанат, «идущий в бой» за ценности той общности людей, в которую он входит, тоже как бы является социально зрелой личностью. Однако с понятием социальной зрелости все же следует связывать внутреннюю установку личности только на те ценности, которые имеют позитивную направленность по отношению к развитию человечества, его культуры и цивилизации, то есть на гуманистические ценности.
Несомненно, что эта проблема достаточно сложна, так как критерии гуманистических ценностей человечества в ответ на вызовы XXI века тоже проходят определенную трансформацию, сохраняя при этом незыблемой только самую общую нравственную основу. Каждый взрослый человек уже по своему социальному статусу имеет право, а точнее долг перед социумом, принимать активное участие в этом всемирном полилоге народов.
Проходя различные этапы в своем развитии, человек включается в новые и новые отношения с информацией, с людьми, формирует новое, более глубокое понимание жизни и самого себя.
Каждый из жизненных этапов фиксирует определенный уровень достижений в аспекте развития человека. При этом все исследователи в этой области выделяют нарастание с годами субъектности (в основе которой лежит развитая рефлексия, обращенная и к самому себе и к другим). Так, Э.Эриксон выделяет такие качества, как забота, милосердие (взрослость), мудрость (старость); при этом каждый следующий этап не отменяет предыдущие, но как бы наращивает новый уровень субъектности, прежде всего как социальной зрелости личности. В.И.Слободчиков и Е.И.Исаев, раскрывая содержание социальных «новообразований» человека, описывает их этапы: персонализации (переход к юности), индивидуализации (переход к взрослости), универсализации (как переход к старости) (Слободчиков В.И., Исаев ЕМ. Психология развития человека. - М., 2002. - С.198.)
Несомненно, такой подход к этапам «взрослости-зрелости» в их качественном «изменении-развитии» дает возможность не только понять сущностные механизмы этого движения, но и позволяет сделать многие прикладные выводы для системы образования взрослых. Один из них - как нам представляется, чрезвычайно важный - недопустимость проекции собственного возраста и миропонимания андрагога на аудиторию взрослых без учета их ценностных ориентации, обусловленных их возрастом и преобладающей позицией в жизни. Нередко в этом заключаются главные сложности работы андрагога - трудно молодому по возрасту преподавателю понять главные социальные ценности пожилого человека. С другой стороны, нельзя подходить к любому возрасту только в его статике. Очевидно, понятие «зоны ближайшего развития» (Л.С.Выготский) так же значимо и для характеристики образовательной (и других видов деятельности) взрослого человека, как и ребенка. Андрагогу, вероятно, так же важно чувствовать направление движения взрослого человека в его социально-личностном развитии.
Вероятно, как и все социальные феномены, характеризующие поведение человека, социальная незрелость имеет двоякую природу: внешние условия и внутреннюю причину.
Не рассматривая ситуации продуманного антисоциального поведения (не только явно криминального, но и морально преступного), причины которого хорошо известны, рассмотрим коллизии социального и личного в более «стертом» варианте, когда оно проявляется скорее как незрелость социально-психологического развития человека, как некоторая деформация личности. Позиция «мне все равно» порождает (не всегда осознанное) чувство иждивенчества и стремление к вымогательству.
Конечно, исправление такой позиции взрослого человека вряд ли под силу только андрагогической службе. Однако образование дает человеку возможность понять, что и в справедливом, и в несправедливом обществе одни личности становятся зрелыми по отношению к социуму и самому себе, а другие так и не обретают этого качества.
Известно, что некоторые психологи склоняются к тому, что «интернальность» (стремление человека искать причины удач и неудач в своем собственном поведении) в отличие от «экстернальности» (когда человек склонен обвинять в своих неудачах обстоятельства или других людей) есть не только результат воспитания, но и определенная предрасположенность. Не входя глубоко в суть дискуссии, следует сказать, что морально деструктивное социальное поведение не может быть исходно предопределено. Кроме того, отрефлексированное самим человеком качество в его оценочном изменении перестает быть для него фатально значимым (то есть он способен его изменить).
Другой вид социальной деформации личности может быть условно обозначен как «социальный инфантилизм». Так, по свидетельству некоторых современных социологов и публицистов (М.Платт, В.Ошеров и др.) «социальный инфантилизм» проявился в деятельности целого послевоенного поколения людей в США. Не случаен, как они полагают, был и выбор Б.Клинтона в президенты, так как он тоже является ярким представителем этого поколения. Характерной их чертой является умаление роли авторитета и мудрости старших и исповедание во взрослой жизни подростково-юношеских ценностей. Название «тинэйджеры» («несовершеннолетние») и «бэби-бумас» очень четко подчеркивает их позицию в жизни. Претендуя на взрослость, они живут психологией «бесконечной юности», не отказываясь от ее прекрасных идеалов, которые, кстати, были хорошо подхвачены соответствующей «индустрией» (включая и средства массовой информации). Их рефлексия, естественно, поддерживает сознание социальной зрелой личности, а отнюдь не «взрослых подростков». Таким образом, социальная жизнь общества может породить своеобразные «аберрации сознания» и у психологически зрелой личности (так как трудно предположить такую незрелость у целого поколения).
Итак, может ли сам человек определить уровень своей потребности в рефлексии и способность осуществлять адекватность оценки на ее основе? Вероятно, в полной мере самому человеку это сделать трудно, даже если предложить ему такой «инструмент измерения». Вероятно также, что зрелость социального поведения человека может быть в полной мере оценена прежде всего коллективной рефлексией социума, разделяющего общие гуманистические ценности человечества.
Может ли сам человек определить уровень развития своей рефлексии и на этой основе сделать вывод об уровне зрелости психического развития? Отдельные методики, которыми он может воспользоваться, не дадут ему достаточно полного ответа на этот вопроса. Главное, не обладая таким качеством, человек, как правило, и не испытывает потребности в его определении.
Андрагог в процессе взаимодействия с взрослым человеком, и особенно зная о его неудачах, может построить достаточно верный прогноз о причинах и в определенной мере помочь направить его внимание на самопознание - естественно, в возможных для человека рамках.
Значительно проще диагностируется феномен социально-психологической зрелости. В этих случаях речь обычно идет о соответствии поведения человека социальным критериям и нормам, то есть, собственно о социальной зрелости, в которой зрелость психического развития как бы представлена в скрытом виде или подразумевается как само собой разумеющийся факт.
Однако, с нашей точки зрения, для андрагога важна установка не столько на диагностику социально-психологической зрелости, сколько на то, чтобы в процессе взаимодействия у взрослого человека возникла потребность в самопознании и самосовершенствовании как важнейшей ценности образования в современном мире.
СУХОБСКАЯ Г.С. Понятие "зрелость социально-психологического развития человека" в контексте андрагогики. // Новые знания. 2002. № 4. - с. 17-20. Галина СУХОБСКАЯ, доктор психологических наук, профессор. Кафедра педагогики и андрогогики. Рабочий телефон Галины Степановны: 572-27-79