- +-Русский человек в деле и недеянии: опыт исследования И.А. Гончарова[недоступно]
К сожалению, разгадке созданных Гончаровым оппозиций "Адуев-племянник и Адуев-дядя" и "Обломов-Штольц" в наших литературных и философских исследованиях не повезло. На мой взгляд, придаваемая им социально-философская интерпретация неизменно оказывалась далека как от авторского замысла, так и от культурно-мировоззренческого контекста, создаваемого русской философской и литературной мыслью ХIХ столетия. Говоря так, я имею ввиду то объективное содержание, которое было разлито в тогдашней реальности, копилось в продолжавшем формироваться российском самосознании и в складывающемся русском мировоззрении, проникало в тексты из самой российской действительности. Но для того, чтобы это содержание лучше увидеть и понять, я прежде хотел бы предложить рассмотреть две исследовательские гипотезы. Первая - о внутренней связи между двумя романами Гончарова и уже проанализированными мной ранее романами Тургенева. И вторая - о трактовке в романе "Обыкновенная история" образа дяди - Петра Ивановича Адуева. При работе над своими произведениями, Гончаров, как и Тургенев интуитивно ощущали один и тот же созревший в самой действительности вопрос: возможно ли в России позитивное дело, и если "да", то каким образом? В иной трактовке вопрос этот звучал так: каковы должны быть новые, требуемые жизнью люди? Какое место в их жизни должно отводиться "доводам разума" и "велениям сердца"? Возникновению этих вопросов способствовало накопление в российском мировоззрении новых смыслов и ценностей, что, в свою очередь, было связано с рядом событий.
В настояще время публикация недоступна.- http://iph.ras.ru/page51019588.htm