публикации/авторы/Мотрошилова Н.В.

В статье анализируются две главные сенсации, связанные с начавшейся в 2014 г. публикацией так называемых "Черных тетрадей" М. Хайдеггера (Schwarz Hefte. Gesamtausgabe. Bd. 94-96). Прежде не было известно, что Хайдеггер вел, начиная с 1931 г. и до конца жизни, записи, отражавшие его сокровенные размышления по философским и социально-историческим проблемам. Эти записи образуют корпус из 34 тетрадей в черном переплете. С их издания начинается новый, непредвиденный, этап хайдеггероведения, когда для добросовестного исследователя запретно не принимать в расчет "Черные тетради". Данная статья продолжает начавшуюся профессиональную дискуссию, связанную с антисемитизмом Хайдеггера и с главными идеями "Черных тетрадей" - в частности, с категориями "Machenschaft(en)", "Rechenschaft(en)", "Riesig(en)", которые Хайдеггер использовал как при анализе Нового времени, так и при характеристике "национальных начал".

...проникновение картезианства в корневую систему жизненного мира Франции, Европы XVII и последующих веков - факт и феномен культуры, который пока еще ждет адекватного истолкования. Но еще более универсальное значение сделанного Декартом выявляется через своего рода историко-философский и методологический закон, против которого вряд ли возникнут возражения: картезианские размышления - неотъемлемый элемент любого сколько-нибудь глубокого философствования. Всякий великий, выдающийся или просто профессиональный философ должен и, пожалуй, не однажды в своей жизни пройти через собственные "картезианские размышления". Доказательств тому в истории человеческой мысли немало. И два из них - "Картезианские медитации" Эдмунда Гуссерля и "Картезианские размышления" Мераба Мамардашвили - послужат далее предметом сопоставления. Приступая к очень краткому разбору двух названных книг, каждая из которых играет особую роль в мировой феноменологической традиции, я хотела бы напомнить о том, что значила и в творческой судьбе Гуссерля, и в жизни Мамардашвили страна, давшая миру Декарта,- прекрасная Франция.

// Вопросы философии.- 1995.- №6.

...поиски нового единства гносеологии и онтологии, экзистенциально-персоналистские, философско-антропологические акценты и идеи российских философов начала нашего столетия объективно стали предвосхищением и опережением по отношению к соответствующим процессам в западной философии, происшедшим в 20-30-х гг. Отсюда влияние экзистенциально-персоналистских, философско-антропологических, структуралистских, философско-лингвистических идей Н. Бердяева, Л. Шестова, С. Франка, Н. Трубецкого, Р. Якобсона на западную мысль, признанное, скажем, М. Шелером, Э. Мунье, К. Леви-Строссом и др. ...влияние Вл. Соловьева на философию и культуру России по существу началось уже во второй половине 70-80-х годов. Судьба, однако, распорядилась так, что Ницше (в конце 80-х годов уже погрузившись в сумерки душевной болезни) вряд ли узнал об идеях и сочинениях Вл. Соловьева, бесспорно, превратившегося в "философа №1" страны, исторические пути и культура которой его живо интересовали. Что касается Ницше, то его слава докатилась до России - правда, это произошло тогда, когда философия Вл. Соловьева в основных ее идейных установках и новаторских парадигмах уже сформировалась. Тогда началась новая страница в истории рецепции философии Ницше в России - участие Вл. Соловьева в обсуждении ницшевских идей. Меня здесь интересует движение двух выдающихся философов последней четверти XIX века по их собственным мыслительным траекториям - движение почти одновременное и параллельное.