публикации/авторы/Райков В.Л.

В этой книге очерчен вариант современного рационалистического мировоззрения. Не являясь тривиальным, оно остаётся равноправным с иными - существующими и возможными. И так же, как и они, устремлено к достоверности - в попытке найти точку, с которой мир кажется наблюдателю таким, каким он должен, по его мнению, предстать и многим другим живущим. Намерение увидеть мир как он есть - это всегда способ концентрации, подобный пристальному взгляду в некое Окно. За этим Окном - всё то же окружающее - мир вещей и человеческая жизнь, но теперь это уже особым образом отстранённые мир и жизнь. Если они теперь выглядят непривычно, то всё же не могут оказаться чужими, - и потому философия на все времена сохранила свою значимость и своё драматическое начало, привлекающее к ней каждую неравнодушную личность.

Что позволяет человечеству существовать уже тысячи лет - хотя и с переменным успехом в своем благополучии, но с неизменно высокими надеждами на будущее? Люди - разумные общественные существа и должны решать свои задачи совместными усилиями. Человеческие сообщества немыслимы без власти государства и его законов. Но помимо ограничений и предписаний, налагаемых этой властью, имеется нечто иное - внутреннее стремление индивидов следовать принципам обще-жития. Сюда входит например, благожелательность и уважение к окружающим, даже и незнакомым. Такое поведение называется моральным. Оно также включает в себя определенную степень альтруизма - жертвования личными интересами ради другого человека или общества в целом. Эти принципы могли быть проще и условнее в давние времена. Наблюдения показали, что подобные же, инстинктивно закрепленные правила действуют и в сообществах животных, они уравновешивают естественные проявления соперничества и вражды. Поэтому наука пытается объяснить мораль и альтруизм как следствия всеобщей эволюции жизни на Земле.

Итак, проявления чувств укрепляют человеческое самомнение. Известно, как с этой чертой боролись и пытались ее искоренить религиозные учения. Но это такой же недалекий расчет, как и всякий иной, предполагающий обмануть природу и навязать ей человеческие планы. Люди должны были постепенно прозревать и раскрепощаться на этот счет. Что же наблюдаем сегодня? Наше время уже не "век просвещения", "освобождения", "достатка" - как называли предыдущие века. Сегодня уже первое, второе и отчасти третье воцарилось как будто навечно. Многие великие цели незаметно оказались достигнутыми. Но ведь именно цель определяет собой силу желаний и других чувств. Уходит великая цель - мельчают и чувства. На заре человечества чувства не разменивались меньше, чем на жизнь и смерть. Сегодня это уже ни к чему, - множество самых разных, но, разумеется, не очень масштабных возможностей манят отовсюду. Но это изобилие возможностей теснится на все более плотном общем жизненном пространстве. Масса вариантов поведения и поступков, высокий темп жизни, потоки внешней информации забирают на себя ту часть жизни, в которой прежний человек принужден был прислушиваться к собственным переживаниям, делиться ими с другими, упорядочивать и осмыслять их для себя. Чувства по-прежнему могут вспыхивать. Но материал для поддержания пламени стал дефицитен. Люди приучаются дорожить временем и силами для сохранения своей ниши бытия, завоеванного уровня жизни. Раньше полжизни могло уйти на распознание истинности чувства любви или дружбы к другому человеку, на всевозможные испытания и проверки. В нашем непоседливом веке такие вещи должны определяться как можно скорее. Поэтому значимость любви, привязанности или же нерасположения и ненависти неуклонно снижается. Все должно быть проще, мобильнее. Адаптации к быстро меняющейся обстановке определяют все; откликам на внешние воздействия надлежит быть мгновенными и гибкими.

Проблема смерти не является особенно важной в обыденной человеческой жизни. Когда-то об этом задумываются столь же естественно, как и о выборе жизненного занятия и приходят к выводам, которые нет потребности разглашать, а придавать им вид общего знания слишком самонадеянно. Эти выводы становятся частью внутреннего духовного мира, включающего в себя и философский элемент - насколько разумному существу приходится справляться с некоторыми приходящими в голову мыслями. Эти выводы должны быть очень эффективны, поскольку люди в большинстве своём оптимисты, а многие из них даже повседневно рискуют жизнью, обретая в этом желанное для себя занятие. Общепринятое отношение к смерти располагается между потребностью наполнить жизнь максимальным содержанием и нежеланием бесплодно умствовать, поэтому специальные рассуждения на этот счёт не были распространены даже среди философов. Всё складывается так, что жизнь - это главное, а то, что неизбежно идёт ей на смену - нечто неуместное для упоминания и почти что неприличное. Заговаривать об этом приходится, когда подрастают дети и в числе прочих глупых вопросов задают и такой, - им надо всё определённо объяснить и притом отбить охоту возвращаться к этой теме. Практика насущной жизни с её минимальными элементами философии и прикладная педагогика давно и легко разрешили эту проблему - подобно тому, как люди выработали правила общежития, по необходимости занимая места обитания в близком соседстве вопреки природному стремлению к широте и свободе. И распорядился здесь не разум, а биологические законы, которые ориентируют человеческое существо на личностное и общественное выживание и подавляют многие глубинные запросы духа.