публикации/авторы/Смирнов И.П.

За общим для Возрождения возвышением человеческого микрокосма до макрокосмического уровня скрывается борьба двух разных воззрений на философствование о человеке. Что уравнивает его с миром? Его неограниченность, способность выходить за собственные пределы, трансцендироваться? Или его авторефлексивность, его пребывание в мире в качестве самодостаточного мира? Вразрез с довозрожденческим мышлением о дизъюнктивном человеке, дизъюнктивное мышление Возрождения схизматизировало себя самое. Ландино считал, что человек служит целому в той степени, в какой он входит в социум — отвергает самоизоляцию ради vita civilis5. В понимании Пико Адам был сотворен для пересечения границ, для свободного волеизъявления. С этой концепцией человека, трансцендентируясь, приобщающегося всему, спорила та, для которой в человеке воплощался в тот или иной степени принцип авторефлексивности. По Фичино, душа совершает кругообразное движение: переходя в другое, она вместе с тем остается на данном ей месте, не становится сама другой (разве свет, падающий на Землю, отрывается от Солнца?), самосоотнесена, с чем бы она не сталкивалась. Природа достигает в человеке, ее зеркале, самоотражения — такова антропология Бовиллуса. Для Бруно человек неисчерпаем в своей субъектности: постоянно возвращающийся к себе, он бесконечен в этом качестве, как и универсумы, которые его окружают.

// Дискурс. Новосибирск, 1997. 3-4. 11-20.