публикации/авторы/Соловьёв А.Е.

В ходе рассмотрения вопроса о бытии, Хайдеггер отталкивается от конкретного человеческого существования, и при этом «выносит за скобки» любые антропологические интерпретации (которые именуются автором «региональными онтологиями»), имевшие место в предшествующей философии. Среди различных наук и сфер знания он обращает внимание и на теологию как форму осмысления опыта верующего сознания и концептуализацию этого опыта. Внимательное чтение «Бытия и времени» убеждает нас в необходимости констатировать тот факт, что именно полемика с теологией и освобождение метафизики от теологического влияния предстаёт как стержневая перманентная линия развития хайдеггеровской мысли, вокруг которой структурируются большинство смыслообразующих механизмов «новой онтологии». Отвергая привычную для отечественной историко-философской мысли идею об индифферентном отношении Хайдеггера к теологической проблематике, мы открываем для себя возможность иную, более аутентичную перспективу в понимании его произведений, многие из которых ещё не вышли на русском языке.

Современная социо-культурная ситуация характеризуется многими мыслителями как кризисная. Культурные тенденции постсовременной эпохи обнаруживают стремление к «освобождению» человека от любой идеологической власти над сознанием. Ценностный нигилизм и беспочвенность вместе с сопутствующим им разрушением традиционных форм социальной организации (как на макроуровне (народ, национальность), так и на микроуровне (семья)) утверждает в качестве «нормальных» формы существования, которые доселе относились к маргинальным: флайер, игрок, бродяга, бесцельно перемещающийся в пространстве (З.Бауман). Массовая культура с её гедонистическим и конформистским настроем растворяет жизнь человека в потоке «одномерного существования» (Г.Маркузе), лишая его возможности обретения аутентичного бытия. Но если для постмодернистской парадигмы эти социо-культурные тенденции предстают как нечто закономерное и даже нормальное, то существует и другая традиция мысли, которая констатирует их негативность, приведшую к «антропологическому кризису» (С. Хоружий) и даже «антропологической катастрофе» (Ф. Гиренок). Многообразие психотерапевтических школ и религиозных течений (от традиционных религий до различных сект) свидетельствует о нужде современного человека в обретении внутренней почвы, ценностей, которые помогут в выработке стратегии индивидуального существования. Стремление выйти из «неподлинного существования» (М.Хайдеггер), «экзистенциального вакуума» (В. Франкл), «невротического небытия» (Р. Мэй) по-прежнему предстаёт для человека наиважнейшим смыслом его жизни. В этой связи становится очевидной необходимость тщательного исследования взаимосвязи философии и практик «заботы о себе». Экзистенциальная беззаботность и дезориентированность, погружённость в вещизм и отчуждение от аутентичного смысла своего бытия — те дефективные формы и способы существования, которые предстают как производное от ценностного и духовного нигилизма современной культуры. Выяснение экзистенциальных контекстов философского знания (Е.В. Золотухина-Аболина) и наличия в нём практического измерения, соединяющего дискурсивную философию и «заботу о себе» в некое синкретическое единство, должно способствовать реантропологизации современной философской мысли и восстановлению её статуса метафизической организации существования человека. В связи с выше сказанным становится очевидной актуальность первоначальной историко-философской реконструкции феномена «заботы о себе». Именно в ходе историко-философского анализа взаимосвязи между дискурсивной философией и практикой «философской жизни» в истории европейской культуры возможно прояснение возможности восстановления этой связи на современном этапе развития философской мысли.

// автореферат кандидатской диссертации